ГЛАГОЛЬНЫЕ ВАЛЕНТНОСТИ, КАТЕГОРИИ, КОНСТРУКЦИИ: О ВОЗМОЖНОСТИ ТИПОЛОГИЧЕСКОГО
ПОДХОДА
(Международная конференция, посвященная 50-летию Петербургской типологической
школы: Материалы и тезисы докладов. - СПб., 2011. - С. 89-93)
Как будто бы принято считать, что валентность - признак лексемы; следовательно,
поскольку сохраняется лексема, сохраняются и ее валентности. В то же время,
признавая константность валентностного потенциала лексемы, мы одновременно теряем
возможность описания диатезных преобразований, которые во многом как раз и заключаются
в том, что в соответствующих синтаксических конструкциях (обычно с заменой глагольной
формы) те или иные валентности глагола принципиально не могут иметь синтаксического
соответствия.
С точки зрения сохранения/несохранения валентностного потенциала глагольные
категории можно разделить на валентностно-нейтральные и валентностно-сенситивные.
Вторые связаны с повышением или понижением валентности - с возникновением ограничений
на сохранение валентностного потенциала глагольной лексемы при использовании
соответствующей категориальной формы, в то время как первые не влияют на набор
и тип глагольных валентностей, определяемых «словарной пометой».
Вероятно, самая известная и распространенная валентностно-сенситивная категория
- это категория каузатива. С синтаксической точки зрения механизм каузативизации
заключается в повышении валентности глагола на единицу и одновременно в понижении
морфосинтаксического ранга актантов; каузатив - акцессивная категория [Касевич
1981]. Важно обратить внимание на следствия повышения валентности глагола. Язык
«не любит» предложений с большим числом актантов. Эта «нелюбовь» усугубляется
двумя обстоятельствами типологического характера, которые в разных языках имеют
разную значимость. Первое - это относительная бедность репертуара синтаксических
падежей (в смысле Куриловича) или их аналитических аналогов. Второе - это синтаксический
тип предложения SOV.
Наиболее распространены два способа, используемые в разных грамматических
механизмах для решения указанной проблемы. Первый заключается в том, что «бывший»
первый актант при переходе к каузативу получает инструментальное оформление,
т. е. второй актант в этом случае выражается адвербиальным, в терминологии Куриловича,
падежом (или его аналитическим аналогом) Второй способ - это расщепление каузатива,
когда вместо одного глагола используются два, из которых первый выступает в
нефинитной форме (деепричастия и т. п.).
Если в языке основной порядок слов - SOV, то в каузативной конструкции между
первым актантом и глаголом может «скапливаться» три и более актанта, линейно
соположенных и при этом обладающих, естественно, разными синтаксическими функциями
и разной семантикой. В бирманском, например, языке (так называемом разговорном)
в такой ситуации проблема «избыточности» актантов обычно решается за счет опущения
части из них.
Валентностную сенситивность обнаруживает и пассив. Своего рода крайний случай
мы находим в языках, где наложен запрет на употребление «длинного» пассива (например,
в фула, см. об этом: [Коваль, Нялибули 1997]). В этих случаях валентность на
актант, семантически отвечающий агенсу, в принципе не может быть насыщена.
Запрет на насыщение валентности лексемы зависит не только от формы глагола,
т. е. от типа глагольной категории, но также от типа синтаксической конструкции,
в которой употреблена лексема. Здесь особое место занимают сериальные конструкции.
Можно представить себе такое предварительное определение сериальной конструкции:
предложение, в котором (а) место глагольного ядра занимают два или более глаголов,
не обладающих собственным оформлением (не считая дублирующегося), не являющихся
ни однородными членами, ни деепричастиями, и (б) общее число валентностей глагольной
цепочки не превышает валентностного потенциала самого многовалентного ее компонента.
Иначе говоря, входя в состав сериальной конструкции, или, точнее, глагольной
серии (если сериальной конструкцией именовать предложение в целом), глагол частично
утрачивает свои валентности; эти валентности вычеркиваются. Вместо этого возникает
валентность серии в целом как особой составной глагольной единицы.
Существуют разные закономерности сведения суммы валентностей глаголов, входящих
в серию, к ее общей валентности. В одних случаях общая, или собственная валентность
серии равна валентности наиболее многовалентного глагола, ср. в языке тви: O
de afoa ce boham ‘Он вложил меч в ножны’, букв. ‘Он взял меч [и] вложил
[его] в ножны’. Ср. также бирм. ту коу та тэй тэ ‘[Он] убил (букв. убил-умер)
его’.
В других случаях общая валентность равняется валентности глагола, выделяющегося
по его позиции - чаще начального в серии, ср. бирм. вун чи ка мйи ва чун
по дэйда тоу тва йау чи шу си схэй тэ ‘Министр посетил (букв. поехал-приехал-посмотрел-посмотрел-проверил-проверил)
район дельты’. По употреблению синтаксического показателя тоу с семантикой
направления (куда?) можно видеть, что управление актантом дэйда
‘местность’ здесь определяется валентностью глагола тва ‘(по)ехать (куда-л.)’.
На материале сериальных конструкций мы сталкиваемся с принудительным вычеркиванием
глагольных валентностей, когда глаголы в составе серии «делегируют» свои валентностные
потенции серии как целому. Своего рода противоположную ситуацию можно видеть
там, где, наоборот, глаголы не только сохраняют свои валентности, но одна и
та же валентность насыщается дважды - субстантивным и местоименным актантом.
Примером могут служить каренские языки, которые демонстрируют «принцип максимального
насыщения валентностей» [Касевич 2002]. Особенно ярко это проявляется на материале
придаточных определительных предложений. Их важной особенностью является то,
что служебное слово лё, вводящее придаточное определительное, не замещает формально
в этом последнем позицию того актанта или сирконстанта главного предложения,
который выступает определяемым, ср. рус. Вы знаете человека, с которым я
разговаривал, где которым одновременно указывает на определительное
отношение и служит, с автоматическим изменением синтаксического управления,
анафорическим заместителем антецедента-определяемого (человека). В каренском
придаточном определительном служебное слово указывает лишь на синтаксическую
подчиненность определения определяемому, внутри же определительного придаточного
исходные синтаксические отношения сохраняются, например: пана нэй пга лё
атэ тато тэй ло ‘Людям, которые говорят правду, можно доверять’, букв. ‘Мы
верить человеку, который он говорит правду, можем’; пга лё йапли о ‘человек,
которого я боюсь’, букв. ‘человек, который я боюсь его’ (транскрипция везде
упрощена).
Особняком стоит известное явление pro-drop, которое различает языки по возможности
опущения первого актанта. Надо сказать, что введенный Хомским типологический
параметр prodrop на самом деле является частным случаем параметра более широкого
- возможности (необходимости) опущения актантов и, еще шире, синтаксем. Так,
в древнекитайском языке отнюдь не только первый актант опускается весьма часто,
это же свойственно всем без исключения прочим актантам и, кроме того, определенным
ядерным глаголам (сказуемым). Ср. Jin yi zhi ci ‘Сегодня [я] с [этим
письмом] прибыл сюда’, букв. ‘Сегодня с прибыл сюда’; Niu ma si zu ‘У
коровы и лошади по четыре ноги’, букв. ‘Корова лошадь четыре нога’ (пример Т.
Н. Никитиной [1998]).
Если кратко подвести итоги изложенному выше, а также добавить некоторые выводы,
которые можно сделать из этого изложения, то мы получим следующую картину.
Валентности лексемы, или ее валентностный потенциал есть словарная
характеристика соответствующей лексемы. Будучи употреблена в качестве одной
из возможных словоформ, принадлежащих той или иной категории, лексема может
утрачивать определенные валентности. Соответственно глагольные категории
могут быть валентностно-сенситивными и валентностно-нейтральными. Первые
влекут за собой изменения в валентностном потенциале словоформы по сравнению
со «словарной» валентностью, вторые не реагируют, с точки зрения сохранения/несохранения
валентностей, на переход от одного члена парадигмы глагола к другому.
Синтаксические конструкции также могут налагать ограничения на использование
тех или других глагольных валентностей. Яркий пример - сериальные конструкции.
Определенные аналоги сериальным конструкциям можно усмотреть и в однородных
членах предложения, когда это однородные сказуемые (внешне, кстати, напоминающие
«серии» дальневосточных и африканских языков). Например, первая валентность
второго глагола и всех последующих, если они имеются, принудительно вычеркивается
в конструкциях наподобие Иван встал, вышел за дверь, закурил, ср. *Иван
встал, Иван вышел за дверь, Иван закурил.
Противоположный тип конструкций, не допускающих валентностной редукции, мы
видим в каренских языках, где действует принцип максимального насыщения валентностей.
Наконец, текст создает богатые возможности для «максимального ненасыщения»
валентностей. Но следует учитывать, что и в тексте, где действуют правила
эллипсиса, это именно правила, в разных языках не совпадающие. «Знаменитое»
правило pro-drop - лишь один тип таких правил.
Возможно типологическое описание языков по изложенным здесь параметрам, равно
как и «внутритипологическая» группировка категорий в пределах конкретного языка
с учетом тех же признаков.
Литература
Касевич В. Б. Акцессивные, рецессивные и рефлекесивные конструкции
в бирманском языке // Залоговые конструкции в разноструктурных языках. Л.,
1981.
Касевич В. Б. Краткий очерк фонетики и грамматики каренских языков // Востоковедение
22. СПб., 2002.
Коваль А. И., Нялибули Б. А. Глагол фула в типологическом освещении. М., 1997.
Никитина Т. Н. Предложения с нулевым сказуемым в древнекитайском языке //
Типология. Грамматика. Семантика. СПб., 1998.
