Следите за нашими новостями!
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

В. В. Шаповал

ОШИБОЧНОЕ ОПИСАНИЕ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ СВЯЗЕЙ В СЛОВАРЯХ

(Взаимодействие языка и культуры в коммуникации и тексте. - Вып. 3 (12). - Красноярск - Лесосибирск, 2012. - С. 98-101)


 
При словообразовательном анализе слов из социальных и территориальных диалектов исследователь может допускать ошибки по причине недооценки специфики описываемого объекта и переоценки собственной компетенции. Словообразовательная информация расширяет информационный потенциал словаря; она зачастую является основной в семантизации зaголовочной единицы [9. С. 4]. Обычно шутливая трактовка словообразовательной структуры слова является предметом языковой игры. Порою же альтернативное и спорное объяснение словообразовательных связей слова воспринимается серьезно и отражается в словаре. Иногда в таких случаях говорят об "историко-этимологическом каламбуре" [3; 7].
Словообразовательная активность словарного раритета позволяет судить о том, насколько слово (было) распространено в речи. (Производные второго и третьего порядка - это еще более существенный показатель широкой известности слова.) Например, только в одном словаре наряду со словом "ТАУБЕН (ин<оязычное>) - счастье" описано и производное прилагательное "ТАУБЕНОЕ - краденое" [1. С. 242; 2. T. II. С. 74]. В принципе, это свидетельствует об определенной известности заимствованного слова. Производное первого порядка, возникшее на русской почве, дано без пометы "ин.", что правильно. Однако в другом словаре, возникшем на базе той же картотеки, производного нет: "Таубен (м<ежду>н<ародное>) - счастье; Татебное - краденое" [12. С.246]. С учетом того, что таубен - 'счастье' - это переводная цитата из немецкого словаря ("tof [5849] gut <хороший> … Tauben haben Glück haben <счастье иметь>" [22. S. 330], букв.: голубей иметь), вопреки данным словарей нет оснований считать, что слово таубен присутствует в русском жаргоне. Производное от него таубеное - это оптическая иллюзия, возникшая при копировании материалов в одном из русских словарей на месте архаизма татебное. Тем паче, что и сама выписка из немецкого словаря грешит непозволительным лаконизмом: немецкое Tauben - 'голуби' не имеет значения 'счастье' и в немецком арго, значение 'иметь счастье' свойственно только целому выражению Tauben haben [20. С. 72-73].
Наши иностранные коллеги иногда предлагают свои народные этимологии. Например, неверная реконструкция словообразовательных связей привела к такой трактовке: "дрочёна, чён мн. come, semen" <семя, сперма> [21. P. 11]. Реконструкция исходного *ед. ч. дрочёно, равно как и толкование, выглядит отчаянным недоразумением: глагола дрочить неразличением доминирующего ныне значения 'мастурбировать' и областного 'баловать, нежить и тешить, ласкать, баловать любя, холить, выкармливать'. Описание в целом вызывает в памяти один контекст из стихотворения С.А. Есенина 1914 г. "В хате": "Пахнет рыхлыми драченами…".
Слово недобычник у Солженицына не включено в авторский словарик жаргонных слов, употребленных в повести "Один день Ивана Денисовича" [18], но в одном из словарей жаргона оно получает такое толкование: недобычник - 'окурок' [5. С.589]. Контекст, в котором однократно представлено редкое (можно сказать, потенциальное) слово, оказывается трудным для выбора однозначной интерпретации, он таков: "Толкнул Шухов Сеньку под бок: на, докури, мол, недобычник. С мундштуком ему своим деревянным и дал, пусть пососет, нечего тут" [18]. Составитель словаря, по всей вероятности, увидел в данном контексте достаточно сигналов и намеков на возможную трактовку (почти) соседства глагола и существительного "докури, мол, недобычник" как сочетания формы повелительного наклонения докури с винительным падежом прямого дополнения недобычник. При этом в плане словообразовательной структуры недобычник понимается, как можно догадаться, как производное от жаргонного бычок 'окурок' и должно обозначать, как следует из такой словообразовательной структуры, совсем маленький, неполноценный окурок (ср., например: недобиток, недовесок, недомерок, недопёсок, недостаток, недоуздок, недоумок и т.п. К сожалению, примеры реализации модели недо-R-ник (где R - корень производящего слова) отсутствуют [13; 14]). Однако в данном контексте представляется более вероятной трактовка существительного недобычник как агентива от глагола добыть, мысленно ("мол") адресуемого Сеньке и обозначающего 'недобычливого человека' (ср. у кинологов добычник и недобычник как характеристики охотничей собаки). Трудность выбора правильной трактовки здесь отчасти вызвана тем, что контекст содержит редкий владимирский диалектизм недобычник, который (как и его несколько более распространенный синоним недобытчик, известный как костромское, саратовское и ярославское слово) означает 'человек, не умеющий добывать средства к жизни' [15. Вып. 21. С. 16]. Правильность выбора такой трактовки подтверждает и литературный критик В.Я. Лакшин: цитируя данный контекст, он ставит Сеньку в один ряд с другим недобытчиком (капитаном второго ранга), также получающим поддержку от добычника Шухова: "Иван же Денисович в свою очередь не жалеет, что вторую миску каши, которую он "закосил" и которая принадлежит ему по праву, отдают кавторангу. И не жмется, когда эстонец Эйио делится с ним табачком, сам оставляет Сеньке Клевшину: "на, докури, мол, недобычник"" [10. С. 236]. Таким образом, недобычник здесь - это 'недобытчик, человек, не умеющий добывать средства к жизни'.
В этом случае причиной возникновения ошибочной трактовки слова является, как можно предположить, недостаточная информативность единичного иллюстративного контекста в письменной коммуникации, или же какие-то дополнительные соображения, которые показались важными для составителя словаря. Возможно, эта трактовка навеяна другим названием окурка у Солженицына: недокурок. "Ни на одном конкретном примере мы не можем с уверенностью сказать, что перед нами слова, которые автор повести "взял да и придумал". Больше того, вряд ли сам автор решился бы точно определить границу между созданным и воспроизведенным, настолько близка ему и органична для него та речевая среда, которую он изображает и членом (а следовательно, в какой-то мере и творцом) которой является. Поэтому особенности "собственно солженицынских" и "несобственно солженицынских", но им отобранных слов одинаковы. Это обновленный состав языка, во много раз увеличивающий его эмоциональную значимость, выразительную энергию, свежесть его узнавания. Даже один пример - недокурок (вместо привычного окурок) - говорит обо всем этом сразу и очень явственно" [4. С. 29]. В повести А. Солженицына "Матренин двор" имеются образцы речи героини, владимирской крестьянки: "Но в тот же день началась метель - дуель, по-матрениному" [19]; "И решила вся деревня, что в Матрене - порча. - Порция во мне! - убежденно кивала и сейчас Матрена" [19]. Автор лукаво каламбурит, привлекая внимание читателя в первом случае к паронимии с галлицизмом дуэль, а во втором - к омонимии с порция. Ср. от дуть: "Дуель, и, ж. Сильный ветер со снегом; метель. Экая дуель задувает. Самар., Потанин [с примеч. "речение, употребляемое более степным крестьянином"], 1854." [15. Вып. 8. С. 251]. Второе слово можно интерпретировать как порца, твёрдое цоканье обширными островами представлено южнее и восточнее г. Владимира, Мильцево, где жила героиня, находится южнее Владимира, километрах в шестидесяти.
При выборе словарной записи слова всегда остается одна фундаментальная проблема. Этимология и словообразовательная структура нетривиального слова проясняются только после того, как проведено основательное изучение всего круга однокоренных слов, а оно невозможно без обобщения записей. А выбор записей зависит от нашего знания происхождения слова и морфем в его составе. В русском литературном языке XX века есть многочисленные следы слова окоём/окаём в значении 'горизонт'. В народных говорах не представлено. Зато оно хорошо известно в качестве одушевленного существительного и в эспрессивных значениях применяется для характеристики человека, который отличается маргинальными чертами. БАС неосторожно дает отсылку, не учитывая, что Даль не имел в виду значение 'горизонт': "Даль, Слов. окоем." [17. Вып. 8. С. 791]. Это приводит к ошибочному удревнению значения 'горизонт'. В "Словаре русского языка XVIII века": "ОКОIОМ, а, м. Обл. Обманщик, плут, мошенник. <...> Тьфу! какой окоiом! <...>" [16. Вып. 16. С. 235]. Даль вряд ли разделил бы с литераторами начала XX века восторги по поводу образности этого якобы старинного и якобы народного наименования горизонта. Он не слишком одобрял сложные слова с двумя корнями, как ок-о-ём: "Горизонтъ - кругозоръ и небосклонъ - бредутъ, но они сочинены письмѣнымъ, и потому въ нихъ слышится натяжка. Небоскатъ и небоземъ получше, но и это словѣ составныя, на греческiй ладъ. Рускiй человѣкъ этого не любитъ, и неправда, чтобы языкъ нашъ былъ сроденъ къ такимъ сваркамъ: онъ выноситъ много, хотя и кряхтитъ, но это ему противно <...> Но, на Каспiйскомъ морѣ, говорятъ: завѣсь и закрой, а на Бѣломъ: озóръ и óвидь." [6. Т. I. С. XXXI]. Как видимъ, Даль особо останавливается на народных наименованиях горизонта, но никакого окоёма среди них не видит. В случае с о-каём-ом весьма симптоматично, что В.И. Даль сделал свой выбор не в пользу ок-о-ём-а, мода на который прослеживается лишь в XX веке. Русские диалектные словари знают слово о-каём '*отщепенец'. С ним отчасти смешивается квазинародное, а на деле чисто литературное новообразование ок-о-ём 'горизонт'. Словарь Ушакова верно охарактеризовал это слово как поэтическое. Однако считать его старинным, устаревшим или диалектным у нас нет никаких оснований [11].
Эти примеры доказывают, что совсем отказаться от предварительного исторического и словообразовательного анализа слов из социальных и территориальных диалектов даже в рамках синхронного описания невозможно, оно необходимо, даже если в конечном счете остается за сценой, ср. [8. С. 111].
 

Литература

1. Балдаев Д.С., Белко В.К., Исупов И.М. Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона: речевой и графический портрет советской тюрьмы. - Одинцово: Края Москвы, 1992.
2. Балдаев Д.С. Словарь блатного воровского жаргона. - В 2-х тт. - М.: Кампана, 1997.
3. Виноградов В.В. Чтение древнерусского текста и историко-этимологические каламбуры // Вопросы языкознани. - 1968. - № 1. - C. 3-22.
4. Винокур Т.Г. О языке и стиле повести А.И. Солженицына Один день Ивана Денисовича // Вопросы культуры речи. - Вып. VI. - М., 1965. - С. 16-32.
5. Грачев М.А. Словарь тысячелетнего русского арго. - М.: Рипол Классик, 2003.
6. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. - М., 1978-1980.
7. Добродомов И.Г. Об одном историко-этимологическом каламбуре // Лексическая и словообразовательная семантика в русском языке (Межвузовский сборник научных трудов). - Ставрополь, 1986. - С. 41-58.
8. Добродомов И.Г., Шаповал В.В. Реальные и призрачные слова из мира подарков // Слова. Концепты. Мифы. К 60-летию А.Ф. Журавлёва / Отв. ред. Г.К. Венедиктов. - М.: РГГУ, 2011. - С. 97-115.
9. Дубичинский В.В. Основные функции словарей // Слово и словарь = Vocabulum et vocabularium: сб. науч. тр. / ГрГУ им. Я. Купалы; отв. ред. Л.В. Рычкова, И.А. Усаченко. - Гродно, 2009. - С. 3-6.
10 Лакшин В.Я. Иван Денисович, его друзья и недруги // Новый Мир. - 1964. - № 1. - C. 223-245.
11. Леонтьев А.А. Окоём // Вопросы культуры речи. - Вып. V. - М., 1964. - С. 164-171.
12. Мильяненков Л.А. По ту сторону закона. Энциклопедия преступного мира. - CПб.: Дамы и господа, 1992. - 320 с.
13. Обратный словарь русского языка online. - URL: http://bodyonov.ru/projects/reverse-dictionary.
14. Обратный словарь русского языка. - URL: http://www.sky-net-eye.com/rus/slovari/generic/_dic_/russian-reverse-dictionary.
15. - Словарь русских народных говоров. - Вып. 1-24. - М.; Л., 1965-1989. Вып. 25-43. - СПб., 1990-2010.
16. Словарь русского языка XVIII века. - Вып. 1-17. - Л.; СПб., 1984-2007.
17. Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. - М.; Л., 1948-1965.
18. Солженицын А.И. Один день Ивана Денисовича. - URL: http://lib.ru/PROZA/SOLZHENICYN/ivandenisych.txt.
19. Солженицын А.И. Матренин двор. - URL: http://lib.ru/PROZA/SOLZHENICYN/matren.txt
20. Шаповал В.В. Источниковедение и лексикография: аспекты критики данных словарей (научная статья) Гуманитарные науки. Сборник статей. Вып. 23. - М.: Изд-во МАДИ (ГТУ), 2005. - С. 66-85.
21. Drummond D.A., Perkins G. (eds.) A Short Dictionary of Russian. Obscenities, 2nd ed. rev. - Berkeley, Cal.: Berkeley Slavic Specialties, 1973. - 34 с.
22. Wolf S.A. Woerterbuch des Rotwelsch. Deutsche Gaunersprache. Mannheim, 1956.