Следите за нашими новостями!
Philology.ru - Русский филологический портал
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

В. В. Шаповал

ОШИБОЧНАЯ ГРАММАТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СЛОВА В СЛОВАРЕ

(Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании. - Т. 2. - М., 2012. - С. 102-106)

 
Спорным можно признать иногда восстановление начальной формы заглавного слова в словаре по немногим или единственному контексту, оставляющему простор для нескольких решений. Этот вариант следует признать ошибочным, если не были оценены другие возможности и наиболее предпочтительный вариант не был выбран в результате сравнения. Реконструкция грамматических свойств заглавного слова на спорных основаниях в большей степени характерна для иностранных коллег.
Так, вместо прилагательного бухой, -ая, -ое ошибочно восстанавливается составителем мнимое имя существительное: "Бухá: быть бухой. See набухаться" [15: 16]; Существительное *буха (бухи, м. или общего рода?) ошибочно восстановлено на основе "был бухой" (именительный пад. ошибочно принят за творительный) [= "был бухим" (твор. пад.)] > *быть бухой> *буха. По типу блохóй. Но это ложная аналогия.
"КАКА-НИКАКА - как-никак: Кака-никака, а своя изба, Ф. Панферов" [14: 136]. Диалектная форма именительного падежа единственного числа женского рода местоимения какóй-никакóй со стяжением в окончании трактуется как наречие. Может быть, здесь не вполне корректные ассоциации с церковным кáко.
"ПАДЛАЯ - опустившаяся женщина, женщина легкого поведения: Не серчай, что я гулял с этой падлою, | Ты прости меня, товарищ Парамонова! А. Галич, Красный треугольник" [14: 226]. Ложная аналогия с пáдшая. Творительный падеж падлою в равной мере может относиться к существительному падла и к соответствующей форме потенциального (или якобы западнославянского по внешнему виду) прилагательного *падлая.
Форма прошедшего времени (как это иногда негласно принято в жаргонниках, а не предпочитаемый лексикографами инфинитив) глагола была описана в словаре в 1971 г.: "Выпас - высмотрел" [2: 20], но позднее частеречная квалификация данной единицы описания была изменена, очевидно, по решению редактора, который усмотрел здесь имя существительное мужского рода: "ВЫПАС - слежка за жертвой" [1: 7] > позднейшее искажение дает уже имя существительное женского рода: "Выпа - слежка за жертвой" [13: 36]. Последнее со ссылкой на ТСУЖ повторено в БСЖ также как имя существительное женского рода: "ВЫПА, -ы. ж. Угол<овное>. Слежка за жертвой. ТСУЖ, 36" [7: 115] (без отсылки к "ВЫПАС, -а. м. Угол<овное>. 1. Слежка за кем.-л<ибо>. ББИ, 51; Балдаев 1997, I, 78" [7: 115].
В одном случае у этнографа В.Н. Добровольского мы видим: "Заловки вмине смутдянкии", что следует читать, видимо, как золовки у меня смутлянки, ср.: "Смутлянка, ж. То же, что смутейка <Склочница, сплетница>. Третье у меня горе - Золовки у меня смутлянки (песня). Смол., 1890." [12: 62]. Усмотренное в этом случае прилагательное не вызывает доверия: "Смутлянкий, ая, ое. То же, что смутливый. Золовки у меня смутлянкие (песня). Дмитров. Орл., 1905." [12: 62]. Наличие типографской опечатки (д вместо л) говорит о низком качестве корректуры в первой публикации. Однако в СРНГ эта ошибка исправлена. При этом слишком большое значение придается показанному в записи, надо полагать, "плаксивому" удлинению конечного безударного гласного: "смутдянкии". Однако в этой же записи мы видим ударение над безударным гласным в сегменте "вмине", призванное показать реальное размещение долгот при пении. На основании одного свидетельства реконструировать прилагательное смутлянкий по малопонятной модели, думается, нет оснований [15: 250-251].
Один из энтузиастов ранней украинской лексикографии Ф. Пискунов демонстрирует несколько ошибочных решений при определении частеречной принадлежности и начальной формы слова по форме, встреченной в тексте: "Шпаргáлити - бросать, швырять. В грубу так таки i впре шпаргаля все. Артемовський" [9: 297]. Такого украинского глагола в подобном значении не существует. В современном издании здесь стоит собирательное существительное шпаргáлля: "Побачить сам здоров, що там ладу бiс має, То в грубу так-таки i впре шпаргалля все!.." [3: 51]. Украинское шпаргалля - собир. бумаги; записки; рукописи.
В некоторых отношениях подобное, но шутливое восстановление глагола по ошибочно усмотренному деепричастию отмечал Достоевский: "Сочетание "дар Валдая" к концу ХIX столетия стало настолько распространённым и даже устойчивым, что Достоевский в шутку предлагал воспринимать его в составе песни как глагольную форму - деепричастие - и, соответственно, предлагал новый глагол дарвалдаять. В начале 1870-х годов он объяснял его следующим образом: "Смешнее представить себе нельзя чего-нибудь, как город Валдай, дарящий колокольчики. К тому же глагол этот известен всей России, трём поколениям, ибо все знают тройку удалую, она удержалась не только между культурными, но даже проникла и в стихийные слои России <…> Но все, во всех слоях, пели дар Валдая не как дар Валдая, а как дарвалдая, то есть в виде глагола, изображающего что-то мотающееся и звенящее; можно говорить про всех мотающихся и звенящих или стучащих - он дарвалдает. Можно даже сделать существительное "дарвалдай"…" (Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1980. Т. 21. С. 264.)" [4: 153]. В действительности реконструкция В.А. Кошелева не вполне верна. Достоевский показал только основу настоящего времени: дарвалдая, дарвалдает. Частотный класс глаголов с такой основой настоящего времени имеет инфинитив типа *дарвалдать. Приемлемо и *дарвалдаить. Сама по себе шутка с деепричастием опирается на произношение дар, в песне лишаемое даже второстепенного ударения.
Иногда грамматическая характеристика в словаре, хотя и не приводит к ошибочному указанию части речи, но тем не менее является некорректной. Уже упоминавшийся украинской лексикограф Ф. Пискунов еще двумя ошибками в грамматической трактовке описываемых слов доказывает, как кажется, тот факт, что украинский язык не был для него родным, но был им усвоен довольно поздно:
"Повéрся - этажъ" [9: 192]. Укр. на поверсi - на этаже, здесь была неправильно восстановлена исходная форма, на поверсi - это локатив от от имени существительного мужского рода поверх - этаж.
"Осел - залъ. "Одного разу поїхав царевич на охоту, та там i забарився аж три днi; а жiнка ёго ходить по оселах, тай плаче." Сказки А. Рудченко. Вып. I. ст. 97" [9: 171]. Укр. по оселях 'по домам', от оселя - 1) жилище, обитель, обиталище; 2) диал. селение, поселение; 3) диал. крыша. В цитируемом издании также с ошибкой по оселах: "От, одного разу, пойiхав царевич на охоту, та там и забарився аж три днi; а жинка його ходить по оселах, тай плаче" [11-I: 97, № 46].
Пионер донской диалектологии А.В. Миртов также иногда ошибается при описании украинизмов: "Гамора - громкий крик" [6: 57]. Контекста нет, скорее м.р., ср. укр. гамiр. Ср. якобы уголовное, из Даля: "Гáмор (мн.) - шум; ссора" [5: 102].
"Из статьи "Фебов" на с. 411 [10] мы узнаём, что Пушкин именует поэтов Фебовыми жрецами, а Муз - Фебовыми сестрицами, поскольку Феба - это "одно из имен богини Дианы". Но ведь притяжательное прилагательное от имени Феба было бы Фебин, тогда как прилагательное Фебов образовано от имени Феб: Феб-Аполлон был покровителем поэтов и предводителем Муз" [8: 13]. Фантастическая Феба могла явиться в свет по созвучию с ветреной Гебой.
Мы ограничились единичными примерами различных типов ошибок в грамматическом описании слов в словаре. Их более основательная типология необходима и еще ждет своего часа.
 

Литература

1. Бронников А.Г. 10 000 слов: Словарь уголовного жаргона. [Пермь, 1990].

2. Воривода И.П. Сборник жаргонных слов и выражений, употребляемых в устной и письменной речи преступным элементом. М.: Красный матрос, 2009. (Серия "Репринт", книга 10.)

3. Гулак-Артемовський П. Поетичнi твори. Київ: Наукова думка, 1984.

4. Кошелев В.А. "Время колокольчиков": литературная история символа // Русская рок-поэзия: текст и контекст. Сб. научных трудов. Вып. 3. Тверь: ТГУ, 2000. С. 142-161.

5. Мильяненков Л.А. По ту сторону закона. Энциклопедия преступного мира. CПб.: Дамы и господа, 1992.

6. Миртов А.В. Донской словарь. Материалы к изучению лексики донских казаков. Ростов-на-Дону, 1929.

7. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русского жаргона. СПб., 2000.

8. Пильщиков И.А. Жантильом, бель-фам и розовая ксандрейка. [Рец.] Редкие слова в произведениях авторов XIX века: Словарь-справочник / Отв. ред. Р. П. Рогожникова. М.: Русские словари, 572 с. В надзаг.: Ин-т лингв. исслед. РАН в С.-Петербурге // Пушкин. 1998. 1 июня. № 3 (9). С. 13.

9. Пискунов Ф. Словарь живого народного, письменного и актового языка русских Южан. Киев, 1882.

10. Редкие слова в произведениях авторов XIX века. Словарь-справочник. Отв. ред. Р.П. Рогожникова: Около 3 500 единиц, сост. Р.П. Рогожникова, К.А. Логинова, С. А. Пономаренко и др. М.: Русские словари, 1997.

11. Рудченко И.Я. Народные южнорусские сказки. Т. I-II. Киев: тип. Е. Федорова, 1869-1870.

12. Словарь русских народных говоров. Вып. 29. СПб.: Наука, 1994.

13. Толковый словарь уголовных жаргонов / Сост. колл. авт.: Ю.П.Дубягин (руководитель), Бронников А.Г., Боровкова Г.В., Достанбаев К.С., Пухов Д.И., Коршунов А.С., Леонов А.И., Дихтяренко В.П. М.: Интер-ОМНИС, РОМОС.

14. Флегон А. За пределами русских словарей / Beyond the Russian Dictionnary. Third edition. London: Flegon Press, [1973].

15. Шаповал В.В. Фонетика вокала и призрачные слова в диалектном словаре // Взаимодействие языка и культуры в коммуникации и тексте. Вып. 11. Красноярск: СФУ, 2011. С. 245-251.

16. Galler M. Soviet Prison Camp Speech. A Survivor's Glossary Supplement. Harward, Cal.: Soviet Studies, 1977.