(Славяне и их соседи. Место взаимных влияний в процессе общественного и культурного
развития. Эпоха феодализма. - М., 1968. - С. 5-7)
1. Хотя наиболее надежные сведения о наличия славяно-иранских связей основываются
на собственно лингвистических умозаключениях, из них оказывается возможный извлечь
и такие выводы, которые касаются иранского влияния в мифологии и других сторонах
духовной культуры.
2. В частности, в настоящее время представляется несомненным, что языческая
религия славян и связанная с ней картина мира, реконструируемая для времени
перед распространением у них христианства, сложилась под несомненным иранским
влиянием. Об этом свидетельствует иранский характер таких ключевых терминов,
как слав. *bogь 'бог' , 'доля' (ср. *u-bogъ 'убогий - нищий, обездоленный');
иранок, baga- 'бог, доля'; слав. *mirъ, 'мир, согласие' (ср. многочисленные
новые работы В.Н. Топорова, убедительно доказавшие связь соответствующих славянских
формул с иранскими, относящимися к иранок. *mivr- < индо-иранск. *mitr(a)-
'Митра, бог договоров' и т.п.) и др. Последние из таких заимствований,
как предполагаемые в именах богов из пантеона Владимира (Семарглъ, Сварогъ
при западнославянских параллелях), могут относиться к последним векам перед
принятием христианства. Такие разительные совпадения целых фрагментов текстов,
как ст.-слав. БОГА РАДИ 'Бога ради' ; др.-перс. bagahya rādiy 'бога (родит.
пад.) ради' (конструкция с послелогом, в древнепероидском имеющая эламский прообраз
и связанная с аналогичными синтаксическими конструкциями в других языках той
же древневосточной зоны, в которую входили и самые ранние иранские диалекты),
свидетельствует о переводах целых фрагментов текстов религиозно-мифологического
содержания с древнеиранских языков на раннеобщеславянокий; характерно, что именно
подобная фразеология, сформировавшаяся под непосредственным иранским воздействием,
позднее была использована при приспособлении сакральной славянской лексики к
потребностям перевода греческих текстов христианского содержания. С иранским
влиянием связаны и специфические черты славянского дуализма.
3. Приведенные факты и другие им подобные, в лингвистическом плане суммированные
в работах А.А.Зализняка, Поля и других лингвистов, подытоживших результаты исследований
славяно-иранских контактов, свидетельствуют о том, что и по отношению к ранним
славянам можно говорить об иранизации - явлении, которое в разное время и в
разных условиях прослеживается в разных местах, где обнаруживаются контакты
иранских диалектов с другими индоевропейскими (армянским, тохарскими) и неиндоевропейскими
(в частности, уральскими, особенно финно-угорскими, а также картвельскими, ср.
о последних труд М. Андроникашвили). В большинстве упомянутых случаев иранизация,
как и в случае славянского, связана с наличием значительного влияния в религиозно-мифологической
сфере. Но типологическое сопоставление иранизации позволяет выявить и значительные
расхождения - как количественного характера (так, в армянском весьма значительная
часть словаря заимствована в доисторический период из иранского; статистически
значим иракский пласт также в уральских языках и в - меньшей степени - в тохарском;
относительно менее существенный вклад составляют иранизмы в картвельском, хотя
в пространственно-временном плане время их вхождения в картвельский частично
соотносимо с аналогичным хронологическим явлением в доисторическом армянском).
4. К историческому периоду развития диалектов праславянского (после середины
I тыс. н.э.), когда о них и их носителях - славянах можно судить по различным
косвенным данным (по известиям различных авторов), они продолжали находиться
в интенсивном контакте о иранскими племенами (к этому времени преимущественно восточно-иранскими, в частности, скифо-сарматскими), обитавшими в Северном Причерноморье
или через него проходившими на своем пути с востока на (юго-)запад. На этом позднем
этапе славяно-иранских контактов эти последние нередко принимали форму столкновений,
что можно показать на примере аваров (обров), исторически носивших иранское
племенное название (хотя в дальнейшем этнический состав аварского племенного
союза мог и меняться). Кроме непосредственного взаимодействия (а часто и столкновения)
ирансках (или связанных, как обры-авары, с иранцами по происхождению) племён
со славянами для времени начиная с рубежа I и П тыс. н.э. (если не раньше) следует
учитывать и наличие торговых путей, связывавших, в частности, (восточно-)славянские
земли с ираноязычными областями Средней Азии - Хорезмом (ср., напр., показательную
надгробную надпись на могиле викинга, где на древнескандинавском языке о нем
сообщаемся, что он совершал путешествия "в Русь и в Хорезм"; наличие
хорезмийских заимствований в языке "Слова о полку Игореве" предполагает
В.А.Лившиц). Все указанные поздние этапы славяно-иранских контактов исторического
времени мыслятся как последние в ряду длительной серии взаимодействий, длившейся
тысячелетие.
5. Дня оценки пространственных рамок, в которых протекали ранние процессы
славяно-иранского взаимодействия, следует иметь в виду ираноязычный характер
названий основных рек Северного Причерноморья и Юго-Восточной Европы (от Дона
до Дуная, ср. названия Днепра и Днестра) и ряда менее важных гидронимов. В этом
плане интересна и роль соответствующих гидронимов в славянском и балтийском
фольклоре.
6. Хотя по отношению к словарю балтийских языков число явных иранизмов (как
названия 'войны, войска', др.-перс. xara) невелико, тем не менее часть процессов,
связанных с иранизацией, могла затронуть и балтов. Но речь идет о хронологически
более раннем периоде, когда иранское влияние могло сказаться и в переосмыслении
общего индоевропейского наследия, ср. слав. *svetъ 'святой', лит. šventas, авест.
spənta- 'мана, проявление сверхъестественной силы' и др.
7. Для еще более раннего периода уместно введенное В.И. Абаевым понятие "скифо-европейских"
(восточно-иранских - "древнеевропейских") изоглосс, в которых участвуют
и славянские языки. Для этого времени несомненно наличие племенного объединения,
включающего и часть иранцев.
8. Особую проблему составляет терминология коневодства, объединяющая славянский
в большей мере с индо-арийским. Однако наличие таких обозначений конских мастей,
как babru-, также и в митаннийском арийском, позволяет думать, что часть этих
коневодческих терминов раньше могла быть и в других индо-иранских диалектах,
в том числе и в (восточно-)иранских (ср. сохранение некоторых архаизмов коневодческой
терминологии в осетинском), но позднее исчезли в них, а сохранились в периферийных
индо-арийских диалектах по законам лингвистической географии. В этом случае славяно-иранские
изоглоссы можно только реконструировать.
