(Индоевропейское языкознание и классическая филология - XVI (чтения памяти
И. М. Тронского). - СПб., 2012. - С. 803-810)
The paper is dedicated to the research of polysemantic operators
(symbols) in Latin syntax. Extensive communicative capacity and semantic plenitude
ensured their priority in the standard written Latin as conforming to the official
genres and the severe style of Latin literature in the classical age.
Крупнейший лингвист и филолог ХХ века Р. Якобсон в статье «В поисках сущности
языка», обратившись к исследовательской традиции проблемы знака и значения,
подробно останавливается на трудах американского философа и логика Чарлза Сандерса
Пирса (1839-1914), полувековая работа которого по созданию общих основ семиотики
характеризуется Якобсоном как имеющая эпохальное значение.
Пирс выделяет три типа знакообозначений, основанных на разных взаимоотношениях
между означающим и означаемым, и, соответственно, три основных типа знаков:
иконический знак, действие которого основано на фактическом подобии означающего
и означаемого (рисунок животного и само животное); индекс, чье действие
базируется на фактической, реально существующей смежности означающего и означаемого
(дым и огонь); наконец, символ - его действие основано главным образом
на установленной по соглашению, усвоенной смежности означающего и означаемого.
Сущность этой связи «состоит в том, что она является правилом» и не зависит
от наличия или отсутствия какого-либо сходства или физической смежности. При
интерпретации любого символа знание этого конвенционального правила обязательно
(Якобсон 1983: 103-104).
Якобсон приводит следующие определения символа (по Пирсу): «истинный символ
- это символ, который имеет общее значение», и, в свою очередь, это значение
«может быть только символом»; символ «обозначает род вещи»; «он и сам является
родом, а не отдельной вещью»; символ является «общим правилом», которое получает
значение только через разные случаи его применения... Знаки, носящие преимущественно
символический характер, - это единственные знаки, которые, благодаря тому, что
обладают общим значением, способны образовывать суждения (Якобсон 1983: 116).
Термин «символ» в приведенных определениях, по нашему мнению, очень точно
характеризует сущность латинских многозначных подчинительных союзов cum и ut,
а также относительного местоимения qui, quae, quod - в тех случаях, когда в
придаточных предложениях, присоединяемых названными синтаксическими операторами,
глагол-сказуемое употреблен в формах конъюнктива. Конъюнктив в данном случае
тоже выступает как «символ», поскольку он свидетельствует о наличии авторской
интерпретации характера подчинительной связи.
Несмотря на известную по грамматическим описаниям многозначность перечисленных
синтаксических операторов в сочетании с конъюнктивом в придаточном предложении,
необходимо подчеркнуть, что факт их одновременного присутствия в сложном синтаксическом
построении еще не дает возможности выявить их значения в каждом отдельном случае.
Что же является основанием для определения конкретного характера подчинительной
связи, выраженной описанным способом?
В современной учебной практике при комментированном чтении латинских текстов
значения подчинительной связи устанавливаются, как правило, путем интуитивного
анализа содержания обеих частей сложного предложения и выявления (в ориентации
на «житейский опыт и здравый смысл») характера их логической взаимозависимости.
Но корректен ли такой способ анализа применительно к древнему языку, в котором
установление характера логических связей определялось картиной мира его носителей,
живших в эпоху, отделенную от нас двумя тысячелетиями? Что указывает на то,
что названные синтаксические операторы - союзы и местоимение - в сочетании с
глаголом-сказуемым придаточного предложения в конъюнктиве воспринимались носителями
латинского языка как многозначные, а выделяемый в грамматиках перечень значений
четко дифференцировался обоими участниками коммуникации - пишущим (говорящим)
и читающим (слушающим)?
Достоверный и обоснованный ответ на поставленные вопросы возможен лишь при
использовании объективного критерия, каковым, по нашему мнению, может считаться
только сам язык - его структура, используемые лексические и грамматические средства.
Дошедшие до нас латинские тексты дают возможность поиска в этом направлении.
* * *
Литературный латинский язык классического периода (I в. до н. э. - II в. н.
э.) отличался значительной кодифицированностью, что проявляется как в отборе
лексики, так и в использовании грамматических форм и синтаксических конструкций.
Однако в дошедших до нас текстах названного периода обнаруживаются языковые
свидетельства, позволяющие говорить о значительно большем разнообразии языковых
средств в латинской речи по сравнению с литературной нормой. Так, при отображении
обстоятельственных связей, наряду с используемым в этой роли согласно стилистическому
регламенту литературного языка союзом cum, встречаются (хотя и значительно реже)
союзы, передающие конкретные обстоятельственные значения - время (antequam,
priusquam, postquam, dum, ubi...), причину (quod, quia, quoniam), уступку (quamquam,
quamvis). Эти союзы являются языковым свидетельством, позволяющим говорить о
дифференциации и конкретизации соответствующих категорий в латиноязычной картине
мира, а следовательно - и о включенности таких значений в сферу представлений,
которую передавал допускаемый литературной нормой союз cum. Стимулом к интерпретации
адресатом (читателем) конкретного содержания связи, существующей между разными
частями высказывания, является конъюнктив в придаточном предложении - своего
рода символ авторской характеристики содержания этой связи. Конкретное содержание
того или иного рода связи определяется на основе общей картины мира в сознании
обоих участников коммуникации (автора и читателя), о чем свидетельствуют, в
частности, приведенные выше союзы с конкретными обстоятельственными значениями: Haec cum dixisset, risus omnium cum hilaritate coortus est (Nep.
15, 8, 5) - cum historicum («когда...»); Cum solitudo et vita sine amicis insidiarum
et metus plena sit, ratio ipsa monet amicitias comparare (Cic. Fin. 1, 20, 66)
- cum causale («так как...»); Nihil prohibet, cum omnia amicis dicamus
esse communia, aliquid amico donari (Sen. Benef. 7, 12, 1) - cum concessivum
(«хотя...»).
Обстоятельственные значения оказывается возможным выделить и у союза ut, но
это случается нечасто, и обычно в текстах архаического периода (Плавт). В нормативных
грамматиках чаще указывается на иное употребление этого союза - в значениях,
отображающих виртуальное положение дел (ut obiectivum, ut finale, ut consecutivum,
ut explicativum). Как и в случае с союзом cum, для подтверждения возможности
вариативной интерпретации союза ut необходимо наличие объективных языковых свидетельств,
позволяющих говорить о выделении рассматриваемых значений в латиноязычной картине
мира.
В отличие от ситуации с союзом cum, для союза ut синонимов - союзов с аналогичными
конкретными значениями - в текстах классического периода не отмечается. Использование
конъюнктива в придаточных предложениях, присоединяемых к главной части союзом ut, свидетельствует о присутствии в семантике этих придаточных предложений общего
признака субъективности, но не является основанием для дальнейшей детализации
значений союза ut.
В отличие от ситуации с союзом cum, для союза ut синонимов - союзов с аналогичными
конкретными значениями - в текстах классического периода не отмечается. Использование
конъюнктива в придаточных предложениях, присоединяемых к главной части союзом ut, свидетельствует о присутствии в семантике этих придаточных предложений общего
признака субъективности, но не является основанием для дальнейшей детализации
значений союза ut.
В поисках объективного критерия, подтверждающего, что носители латинского
языка выделяли логические отношения, отмечаемые в нормативных грамматиках в
качестве значений союза ut, обратимся к семантике управляющих предикатов в главной
части высказывания. Семантический анализ таких предикатов проведен в нормативных
грамматиках лишь отчасти, будучи сводимым - при указании некоторых значений
союза ut - к простому перечислению глагольных лексем (при ut explicativum),
если только он просто не привлекает внимания (при ut finale). Иногда в качестве
дифференцирующего признака указывается на присутствие в главной части сложного
предложения частиц-индикаторов sic, ita, tam... (при ut consecutivum).
Для характеристики управляющих предикатов на единой методической основе необходимо
выполнить их последовательное семантическое описание. Наша попытка такого описания
приводится ниже.
Наибольшей содержательной конкретности в грамматиках достигает описание предикатов,
вводящих придаточные предложения с помощью союза ut, охарактеризованного как
ut obiectivum - это verba studii et voluntatis: Moneo te, ut
cum viris bonis, iucundis, amantibus tui vivas (Cic. Fam. 9, 24, 3).
Для следующей группы предикатов, управляющих придаточными предложениями с
помощью союза, именуемого ut finale, но никак не охарактеризованных в
семантическом ракурсе, мы предлагаем следующее определение: все они обозначают
целенаправленное действие или осознанность поведения: Longiore
mora opus est, ut solvas quaestionem, quam ut proponas (Sen. Ep. 48,
1).
Содержание придаточного предложения при ut consecutivum указывает на
возможный или реальный результат действия субъекта главной части высказывания,
информация о котором нередко носит общий характер (perficit...). Назовем эти действия
результативно ориентированными. В главной части сложного предложения
часто присутствуют уточняющие частицы ita, sic, tam..., стимулирующие ожидание
дальнейшего развития событий в придаточном предложении: Numquam imperator ita
paci credit, ut non se praeparet bello (Sen. Vita 26, 2).
В последнюю группу включены предикаты, присоединяющие придаточные предложения
с помощью союза ut explicativum. Семантика этих предикатов лишена конкретности.
Их назначение - охарактеризовать положение дел, на которое указывается при их
посредстве, в параметрах реальности - виртуальности - казуальности (est - fit
- accidit...). Предлагаем именовать эти предикаты идентификаторами: Fieri
potest, ut errem (Cic. Fin. 1, 33).
Выполненная нами на семантическом основании систематизация предикатов, управляющих
придаточными предложениями посредством союза ut, подтверждает правомерность
принятых семантических характеристик союза. В то же время она подчеркивает отсутствие
оснований для противопоставления этих значений друг другу. Во всех рассмотренных
случаях отношение содержания придаточных предложений к содержанию главной их
части можно охарактеризовать как дополнительность.
Необходимо, однако, упомянуть об одном формальном признаке, отличающем семантическую
группу verba voluntatis от всех других рассмотренных предикатов - это
возможность употребления при них (и даже регулярность - при volo, iubeo...) синтаксического
«синонима» придаточных предложений с союзом ut - оборота accusativus cum
infinitivo: Caesar noluit eum locum, unde Helvetii discesserant, vacare
(Caes. B. G. 1, 28, 4). Употребление инфинитивного оборота после названных предикатов
указывает на наличие у них обязательной синтаксической и семантической валентности
«объект желания» (выражение желания без указания на его объект бессмысленно).
Прочие семантические группы предикатов, присоединяющих придаточные предложения
с помощью союза ut, выстраиваются в нисходящую шкалу по степени обязательности
их связи с конкретным объектом: осознанное, целенаправленное действие (ut
finale) - потенциальная результативность (ut consecutivum) - констатация
возможного развития событий (ut explicativum).
Присутствие субъективного компонента в семантике придаточных определительных
предложений также отмечено употреблением в их составе глагола-сказуемого в формах
конъюнктива. Анализ модального содержания таких предложений обычно осуществляется
путем интуитивных рассуждений. Между тем возможно и объективное описание, и
оно основывается на последовательном рассмотрении языковых фактов.
Формальным экспонентом семантической связи придаточных определительных предложений
с главной частью сложного синтаксического целого является относительное местоимение
qui, quae, quod, с помощью которого указывается на их структурную функцию -
присоединение в развернутой форме информации о субъекте или объекте действия,
описанного в главной части высказывания. Использованием конъюнктива в придаточном
предложении автор указывает на субъективный характер интерпретации его содержания.
Базируясь на универсальном характере логических зависимостей, естественно
предположить, что авторская интерпретация содержания придаточных определительных
предложений осуществлялась по тем же параметрам, какие использовались в высказываниях,
когда логическая зависимость между его частями составляла основу их связи, передаваемой
союзами ut и cum. Анализ текстов подтверждает это: Clusini legatos Romam, qui
auxilium ab senatu peterent, misere (Liv. 5, 35, 4)
~ ut finale; Non
is sum, qui mortis periculo terrear (Caes. B. G. 5, 30, 2) ~ ut consecutivum;
Actio maluimus iter facere pedibus, qui incommodissime navigassemus (Cic. Att.
5, 9, 1) ~ cum causale; Egomet, qui sero ac leviter Graecas litteras
attigissem, tamen, cum Athenas venissem, complures tum ibi dies commoratus (Cic.
De or. 1, 82) ~ cum concessivum.
Заметим, что в придаточных определительных предложениях с предикатом - глаголом
в формах конъюнктива, реализуются не все значения, выделяемые в придаточных
предложениях, присоединяемых к главному союзами ut и cum. Отсутствию ряда значений
существует объяснение. Доминирование в структуре придаточного определительного
предложения функции определения субъекта или объекта в главной части исключает
структурную возможность и семантическую потребность реализации - ввиду очевидности
данного субъекта или объекта-функции дополнения (как это бывает при ut obiectivum).
То же можно сказать и о функции пояснения (ср. ut explicativum). Что
касается нереализуемости в придаточном определительном предложении функции временной
характеристики (ср. cum historicum), то, как известно, она не реализуется
и в высказывании-«прототипе». В придаточном предложении, присоединяемом союзом,
трактуемым в грамматиках как cum historicum, использование конъюнктива
мотивировано не временныым соотношением описываемых событий, а установлением
между ними причинно-следственной зависимости (ср. семантическую близость придаточных
предложений, присоединяемых союзами cum historicum и cum causale). На возможность
же реализации в рамках придаточного определительного предложения причинной мотивации
мы указали выше.
Проведенный семантико-структурный анализ сложных предложений, придаточная
часть которых присоединена к главной посредством союзов cum, ut и относительного
местоимения qui, quae, quod, а предикат-сказуемое представлен формами
конъюнктива, позволяет охарактеризовать данные синтаксические операторы как
знаки-символы - коммуникативно исчерпывающие, семантически вариативные и обладающие потенциалом
широкого применения. Эти качества обусловили предпочтительное использование
данных знаков-символов в литературном латинском языке классического периода,
поскольку они обеспечивали строгий и одновременно емкий стиль изложения, гармонировавший
с официальными жанрами, характерными для древнеримской литературы этого времени.
Якобсон приводит высказывание Пирса (Якобсон 1983: 116-117): «Бытие символа
состоит в том реальном факте, что нечто определенно будет воспринято, если будут
удовлетворены некоторые условия, а именно если символ окажет влияние на мысль
и поведение его интерпретатора... Ценность символа в том, что он служит для придания
рациональности мысли и поведению и позволяет нам предсказывать будущее». В знаках-символах
проявляется творческая способность (enérgeia) языка: «Общее правило...
это потенциальность; и его способ существования - esse in futuro».
Литература
Якобсон 1983 - Якобсон Р. В поисках сущности языка // Семиотика
/ Общ. ред. Ю. С. Степанова. М.: Радуга. С. 102-117.
