(Славяне и их соседи. Место взаимных влияний в процессе общественного и культурного
развития. Эпоха феодализма. - М., 1968. - С. 8-11)
Проблема взаимоотношений (и, в частности, соседства) славян (С.) и балтов
(Б.) в этот период разработана неудовлетворительно, имеющиеся работы опираются
на неполный и устаревший материал, относительно надежная систематическая картина
отсутствует. Эти недостатки особенно остро дают себя знать применительно к территории
Вост. Европы. Выбор для постановки этой темы именно для этого периода (VI-IX
вв.), оправдан и соображениями "здравого" смысла (средостение между "темным" предыдущим периодом и последующим, когда С. и Б. надежно
входят в историческую жизнь тогдашней Европы, обретают государственность и т.п.),
и сутью, содержанием этого периода, о чем см. ниже. И еще одно принципиально
важное соображение о "связующей" роли этого периода - своим началом
он непосредственно связан с последней фазой 6.-сл. единства, в конце же его
складывается та ситуация, которая с соответствующими трансформациями продолжалась
позже многие века ("Русь и Литва").
В других работах обращалось внимание на парадоксальность понятия "балтийского"
этнолингвистического комплекса. В данном случае существенно обратить внимание
на соотношение б. и слав. "пространств" в ходе истории. В настоящее
время площадь, занимаемая С., превышает балт. территорию
≈ в 180 раз (!) или,
если пренебречь пространством, колонизованным в последние века в Азии, в несколько
десятков раз (численность населения говорящего на слав. языках, превосходит балтоязычное население
≈ в 80 раз). Это соотношение образует разительный
контраст с тем, что было полторы тысячи лет назад (V-VI вв.): по наиболее распространенному
мнению (ср. карты-"реконструкции") С. локализовались в довольно узкой
полосе между верховьями Вислы и Средн. Днепром, и эта площадь была в 3-4 (?)
раза меньше территории, заселенной в это время Б. - от низовьев Вислы до Подмосковья
и от бассейна Зап. Двины до устья Десны и Сейма. Показательно, что вдоль всей
особо протяженной сев. границы Славия непосредственно примыкала ("соседила")
к Балтии, не отделяясь от нее сколько-нибудь существенными природными границами.
В известном смысле вся территория от южного побережья Балтийского моря до Карпат
сохраняла черты значительного этноязыкового единства, но это был последний период,
когда уже вызревший как самостоятельная целостность славянский языковой тип
еще сохранял "формальную" связь с некогда единой в лингвистическом
отношении территорией.
В V-VI вв. в Славии было достигнуто некое "критическое" состояние,
которое разрешилось демографическим взрывом, положившим конец и этому былому
единству и целостности самой Славии. Свидетельством этого распада стала лавинообразно
распространяющаяся экспансия С. во всех направлениях - на сев.-зап. вплоть до
Дании и за Эльбу, почти до Рейна; на юго-зап. вдоль Дравы и Дуная, до предальпийского
ареала; на юг на Балканы вплоть до Пелопонесса, Крита и окрестностей Константинополя;
на восток за Днепр к Дону; на сев.-вост. в верховья Днепра, Зап. Двины, в район
Пскова, Новгорода и далее. Этническая и лингвистическая карта Европы была резко
изменена. Именно в это время С. были достоверно замечены "посторонними"
свидетелями (Иордан, VI в.), обозначены их именем, в общих чертах дифференцированы
к стали характеризоваться как "великий", "многочисленный"
народ. Пик экспансии пришелся на VI-VII вв. Этой картине можно поставить в соответствие
многие факты, из которых здесь будут названы три: I) самая ранняя из археологических
культур, достоверно связываемая с С., относится к V-VII вв. - пражско-корчакский
тип, и ее распространение в принципе совпадает с границами Славии; 2) именно
в VI-VII вв. С. как уже выделившийся из былого единства, близкий, но все более
отчуждающийся этноязыковой элемент проникает в балт. области некогда единого
б.-слав. ареала (Верхн. Днепр, бассейн Немана, Зап. Двины, Оки); этот новый
тип взаимоотношений Б. и С. как расходящихся между собой компонентов прежнего
единства сложился и впервые был осознан именно в VI-VII вв. (до этого контакты
С. и Б. предполагали иную схему - одна часть "своих" входит в отношения
с другой частью "своих"); в высшей степени показательны два факта
- самые ранние славизмы в балт. языках относятся к VI-VII вв. и почти все существенные
фонетические изменения в слав., отделившие его от балт., приходятся на
VI-VII вв., захватывая и VIII-IX, т.е. весь означенный период (от первой до третьей
палатализации велярных, монофтонгизация дифтонгов, метатеза плавных); 3) с эпохой
этих "первых" контактов связано распадение "центрального" прабалт., давшего начало будущим лит., лтш. и другим "вост.-балт."
языкам, находившимся в VI-VII вв. как раз на пути экспансии С. в сев.-вост. направлении;
видимо, эта экспансия привела в движение летто-литовские племена, которые расширили
свею территорию к сев.-зап. и вошли в контакт с ранее уже обосновавшимися балтийскими
племенами (курши , земгалы, селоны).
Вероятно, этими С., двинувшимися на сев.-вост., были выходцы из сев.-зап.
Славии, сидевшие до того в Средн. Повисленье и наиболее тесно связанные с балт.
племенами южно-прусск. пояса. Можно думать, что путь начинался приблизительно
там, где Буг впадает в Вислу (р-н Варшавы, название которой скорее всего балт.
происхождения) , и шел на сев.-вост. в обход припятского Полесья справа и Мазурских
озер слева, на Белосток, Гродно, в вост. Литву, сев.-вост. Белоруссию, Латгалию
и далее. Это направление движения и его исходный локус получают поддержку в
разных фактах - и негативного характера (другие пути экспансии начинались в
определенных иных частях Славии) и позитивного (ср. "зап.-слав." черты
в языке С., избравших путь на сев.-вост.; ср. словен, кривичей, проблему "вендов"
в Прибалтике; зап.-слав. особенности древнего новгородского диалекта по данным
берестяных грамот; долго сохранявшуюся в Пскове и Новгороде память о "западном"
происхождении; наличие в этом ареале балтизмов от гидронимов до археологических
фактов - культура ранних длинных курганов на Псковщине и т.п.). Среди устремившихся
в эти места племен могли быть и отдельные Б. (сходный путь на восток, в Гродненщину,
проделала позже часть пруссов). Все больше аргументов в свою пользу набирает
гипотеза о "балтийскости" кривичей (ср. этно-культурный элемент *kriv в старом Вильнюсе), славянизировавшихся по мере продвижения в неширокой полосе
от Зап. Двины до сев. Подмосковья, сохраняющей устойчивый и однородный балт.
колорит в гидронимии. Учитывая, что часть славян в VI в. довольно надежно фиксируется
в Среднем Подунавье, приобретают особое значение лит. гидронимы типа Dunõjus, Dunãjus
и др. (и соответствующие апеллятивы, сохраняющие архаичные значения - 'большая
вода' и т.п.) и их популярность в лит. фольклоре. Как слав. заимствования эти
примеры могут быть истолкованы только весьма условно: скорее они свидетельствуют
об исключительной "проницаемости" всего пространства между Дунаем
и Балтикой.
Инфильтрация С. на сев.-вост., с одной стороны, и на вост. (в бассейне Десны,
Оки), с другой, впервые создала для этой обширной территории ситуацию соседства.
Здесь С. нашли устойчивый и старый балт. элемент. Его вост., ю.-вост. и южн.
границы определяется гидронимией балт. типа, очень обильной и разнообразной.
Но есть факты и предположения, позволяющие думать о еще большей продвинутости балт. элемента на восток (наличие ряда "ярких" гидронимов к вост.
от устойчивой границы балтизмов в Рязанской обл. и восточнее); наличие балтизмов
в волжско-финских языках; наличие древнейшего слоя балтизмов в "общефиннском";
"культурные" балт. элементы у народов Среднего Поволжья; возможные
балт. следы в археологических культурах от III-II тысячел., до именьковской культуры
IV/V-VII/VIII вв.; следы этнонима *Galind в Вост. Европе; контакты с иранцами, не
осложненные участием С. и отраженные в языке, в гидронимических дублетах, в
археолог. данных (ор. распространение в V-VI вв. изделий с выемчатыми эмалями
и т.п.). Контакты С., пришедших на эти земли в VI-VII вв., с Б. были долгими
и предполагали "сосуществование", следы которого еще обнаружили в
начале II тысячелетия н.э. Но здесь ситуация "соседства" была иной,
нежели там, где сохранились оба элемента, как, например, в слав.-балт. пограничье
(Литва, Латгалия, Белоруссия, Польша). В первом случае предполагаются три этапа
- "одиночество" Б., "сосуществование"-соседство с отступлением балт. элемента в пользу слав., "одиночество" С. (VI-IX вв. как раз
и были "золотым веком" соседства С. и Б. в этом ареале). Во втором
случае - вчерашние члены единой семьи с определенного периода "разделились"
и стали "соседями", и это событие также относится к VI-VII вв.
