СУБСТАНТИВАЦИЯ В ЕНИСЕЙСКИХ ЯЗЫКАХ (НА МАТЕРИАЛЕ КЕТСКОГО, ЮГСКОГО И КОТТСКОГО
ЯЗЫКОВ)
(Типология языка и теория грамматики. Материалы Международной конференции,
посвященной 100-летию со дня рождения С. Д. Кацнельсона. - СПб., 2007. - С.
115-117)
Исследование аборигенных языков, например языков народов Сибири, во многом
опирается на достижения в области индоевропеистики. Однако и германисты нередко
привлекают материалы по языкам миноритарных народов для доказательства положений,
связанных с историей развития индоевропейских языков. Так, в «Историко-грамматических
исследованиях» С. Д. Кацнельсон, рассуждая о генезисе степеней сравнения, привлекает
данные папуасских, эвенского и чукотского языков [Кацнельсон 1949: 227-229].
В этой же книге отдельный параграф посвящен проблемам развития субстантивации
прилагательных [Кацнельсон 1949: 246-262], выводы и размышления используются
в настоящих тезисах для описания явления субстантивации в енисейских языках.
Енисейская семья языков, совершенно изолированная в генетическом отношении,
делится на три группы: ассано-коттскую (ассанский и коттский языки), арино-пумпокольскую
(аринский и пумпокольский языки) и кетско-югскую (кетский и югский языки) [Вернер
1997: 170]. В исследовании используются материалы полевых записей и опубликованных
работ по кетскому языку, единственному живому представителю семьи; по югскому
языку, исчезнувшему в середине прошлого века. Материалы по мертвому коттскому
языку сохранились благодаря записям М. А. Кастрена [Castrén 1858]. К
сожалению, по остальным мертвым языкам енисейской семьи не представлено достаточное
количество материала, чтобы использовать его в данной работе.
Во всех трех рассматриваемых нами енисейских языках исследователями выделяется
как весьма продуктивный аффикс кет. -s’, юг. -s, котт. -še/-ši.
В литературе
по енисейским языкам существует несколько точек зрения относительно значения
данного аффикса. В некоторых работах данный аффикс рассматривается, в основном,
как неопределенно-личный общий предикативный аффикс, который является омонимичным
показателю номинации [Вернер 1990: 199; Werner 1997a: 63, 305]. Другие исследователи
трактуют его только как продуктивный транслативный показатель, который указывает
на переход открытых (значимых) частей речи в класс имен существительных [Дульзон
1968: 92, 97-99; Крейнович 1968: 459; Виноградова 1969: 86-88].
Проведенный анализ языкового материала склоняет нас ко второй точке зрения,
т. е. признанию аффикса кет. -s’, юг. -s, котт. -še/-ši показателем номинации
в енисейских языках.
Примеры ниже показывают, что подвергаться субстантивации могут открытые (значимые)
части речи, такие как глаголы (1-6):
(1) сур. bede
→ be:de=si
делать → делающий, т.е. тот, кто делает;
(2) кур. ul’guŋ
→ ul’guŋ=s’i
мыть → мытый, то, что помыто [Дульзон 1968:
97];
(3) юг. dʌχ
→ dʌχ=si
жить → живущий, тот, кто живет [Werner
1997с: 209];
(4) юг. εj
→ εj=si
убивать → убитый, тот, кого убили [Werner
1997с: 209];
(5) котт. urki → urki=še
мыть → мыло (то, чем моют) [Werner 1997b:
39];
(6) котт. hitafuj → hitafuj=še
прясть → прялка (то, чем прядут) [Werner
1997b: 39].
В индоевропейских языках субстантивированные формы,
образованные от глаголов, обладают дополнительной семантической характеристикой,
это способность служить названиями действующих лиц [Кацнельсон 1949: 255]. В
енисейских языках субстантивированные глаголы можно разделить по семантической
характеристике на две группы: а) формы, обозначающие активных участников
действия (1, 3, 5, 6); б) формы, обозначающие пассивных участников, которые
претерпевают действие (2, 4). Причем первую группу в свою очередь можно разбить
на одушевленных (1, 3) и неодушевленных участников (5, 6).
Слова-определители
(в енисейских языках - открытый смешанный класс слов, объединяющий в себе
приименные и приглагольные определители) тоже легко могут образовывать
субстантивированные формы (7–10):
(7) кет. aqta
→ aqta=s’a
красивый, красиво → тот, кто является
красивым;
(8) кур. āb
hu’n aqta=s’a
мой дочь красивый=ном.
Моя дочь красавица;
(9) кет./юг. utpaŋ
→ utpaŋ=si
слепой → слепой (человек)
(10) юг.
χema
utpaŋ=si
bɨl’da’
бабушка слепой=ном. была
Его мать была слепой [Werner 1997c: 274]
В отличие от
прилагательных со значением ‘красивый’ и ‘слепой’, субстантивированные формы
выделяют данную персону в качестве обладателя интенсивного качества (аналогии с
индоевропейскими языками см. [Кацнельсон 1949: 261]).
В докладе
предполагается также рассмотрение явлений «повторной» субстантивации,
словообразовательной субстантивации и обособленных определительных конструкций с
субстантивированными формами.
Литература
Вернер Г.К. Коттский язык. Ростов-на-Дону, 1990.
Вернер Г.К. Енисейские языки // Языки мира. Палеоазиатские языки. М., 1997.
Виноградова Л.Е. Существительные на -с в кетском языке // Происхождение
аборигенов Сибири. Томск, 1969.
Дульзон А.П. Кетский язык. Томск, 1968.
Кацнельсон С.Д. Историко-грамматические исследования: Из истории атрибутивных
отношений. М.;Л., 1949.
Крейнович Е.А. Кетский язык // Языки народов СССР. Т. 5. Л., 1968.
Castrén M. A. Versuch einer
Jenissei-Ostjakischen und Kottische Sprachlehre nebst Wörterverzeichnissen
aus den genannten Sprachen. Sankt-Petersburg: Buchdruck der Kaiserlichen
Akademie der Wissenschaft, 1858.
Werner H. Die ketische Sprache. (TUNGUSO SIBIRICA B. 3) Wiesbaden:
Harrassowitz Verlag, 1997a.
Werner H. Abriß der kottischen Grammatik. (TUNGUSO SIBIRICA B. 4).
Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 1997b.
Werner H. Das Jugische (Sym-Ketische). (Veröffentlichungen
der Societas UraloAltaica 50). Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 1997c.
