О ЧЕМ ГОВОРЯТ ЯПОНСКИЕ ПАЛИНДРОМЫ? (Фонологические и грамматико-синтаксические
особенности японских палиндромов)
(Проблемы типологии и общей лингвистики. - СПб., 2006. - С. 131-135)
Термин «палиндром», как известно, восходит к корням греческого происхождения
- palin (обратный) и dromos (путь) и служит для обозначения слов,
фраз или предложений, которые могут быть прочитаны одинаково с начала до конца
и наоборот. Палиндром определяют как «перевертень», т. е. текст, одинаково читающийся
от начала к концу и от конца к началу (А роза упала на лапу Азора, А.
Фет). (См. [Советский энциклопедический словарь. М., 1979: 996]).
Японское наиболее близкое соответствие «палиндрому» - кайбунъ. Записываемый
двумя иероглифами этот бином состоит из двух морфем китайского происхождения:
этимологически первая морфема имеет значение «вращение, вращать, вращаться»,
а вторая - «текст, предложение, письмо».
В таких языках как русский (см. пример выше), английский (A Santa lived as
a devil at NASA), финский (Saippuakauppias «торговец мылом») и др. мы видим,
что в процессе переворачивания роль основных «кирпичиков» отводится звукам речи,
реже - буквам. И в таких случаях говорить о некой звуковой симметрии можно лишь
с определенной долей условности: каждый отдельный звук речи имеет разные фазы
артикуляции (экскурсия, выдержка и рекурсия), что делает его самого асимметричным
в принципе. Этот акустический феномен хорошо иллюстрируют записи озвученных
текстов на магнитную пленку, воспроизведенные в обратном направлении: по реверсированному
звучанию довольно трудно или даже невозможно опознать исходные звучания.
В контексте рассматриваемой темы для нас важно то, к каким фонологическим
единицам обращено языковое сознание природных носителей того или иного языка
при создании палиндромов. В таких языках, как китайский, т. е. в собственно
слоговых языках - по известной классификации В. Б. Касевича - процедуре переворачивания
подвергаются слоги целиком (а не их инициали, централи или финали!), в языках
же неслоговых наиболее важную роль играют отдельные звуки речи.
Что же происходит при создании японских палиндромов кайбунъ? Возьмем один
из японских примеров: СИ-НА-МО.НЪ-ПА.НЪ МО РЭ-МО.НЪ-ПА.НЪ МО НА-СИ («-»
соответствует слоговой границе, а «.» - границам между морами) «Нет ни хлеба
с корицей, ни лимонного хлеба». Для носителей русского языка такая фраза вряд
ли может быть воспринята как палиндром, да и трудно представить, чтобы кто-нибудь
из природных носителей японского языка мог бы перевернуть ее в следующем виде:
*ИСАНОМНЪАПНЪОМЭРОМНЪАПНЪОМАНИС.
Мало того, что из этого получается совершенно бессмысленный набор звуков,
он еще в корне нарушает правила фонотактики, свойственные японскому языку.
В этой связи уместно будет напомнить, что писал Е. Д. Поливанов (1930), подчеркивая
цельность СГ-сочетаний в японском языке, их строгую предопределенность и ограниченность
числа отдельных «слоговых звукосочетаний»: «[Они] легче поддаются учету языкового
мышления… и представления отдельных слогов играют в японском языковом мышлении
весьма значительную роль: звук сознается не сам по себе (а согласный, в виде
нормы, и произноситься не может сам по себе в изоляции, то есть без следующего
за ним гласного), а как один из элементов строго определенного слогопредставления»
(см. Плетнер О. В., Поливанов Е. Д. Грамматика японского разговорного языка.
М., 1930: 148).
Этот постулат как будто бы подтверждает и выше приведенный пример японского
палиндрома: в нем неизменными остаются все структуры СГ, а конечнослоговой Нъ
переходит из одного комплексного слога в другой (ср. представленный выше палиндром
о хлебе с корицей).
Из этого и других примеров видно, что процесс палиндромизации в японском языке
занимает некое промежуточное положение между русским (неслоговым) - с одной
стороны, и китайским (слоговым) - с другой.
Фонологические особенности японского языка, проявляющиеся в языковых перевертнях,
подтверждают ту точку зрения, согласно которой японский язык в рамках типологической
фонологической классификации отнесен к несобственно слоговым языкам (Касевич
В. Б., 1977, 1983): в палиндромах «переворачиванию» подвергаются не слоги или
отдельные звуки речи, а минимальные ритмические единицы - моры. Рассмотрение
текстов японских кайбунъ еще раз подтверждает функциональную значимость моры
как единицы, сравнимой по своему статусу со слогом в собственно слоговых языках,
а также ее более важную роль по сравнению со слогом и звуком речи в самом японском
языке.
1.1. Отдельные слова (имена существительные): Си.нъ-бу.нъ-си ‘Газетная
бумага’.
1.2. Назывные предложения, состоящие из имени и определения, выраженного «предикативным
прилагательным»: Ку-са.й та.й-са-ку ‘Дурнопахнущие меры (контрмеры)’.
2.0. Простые (двухсоставные предложения).
2.1. С именным субъектным предикатом со связкой: Нэ-да.нъ мо на-ка-на-ка-на
мо.нъ да нэ ‘Да и цена уж приличная!’.
2.2. Последовательность простых предложений с именным предикатом со связкой:
Да-мэ да, са-да-мэ да! ‘Все - конец! Это судьба!’.
2.3. Простые предложения с глагольным предикатом: (1) Та-кэ-я-га я-кэ-та
‘Лавка бамбуковых изделий сгорела’, (2) (просубстантивные простые предложения
с глагольным предикатом в категорическом наклонении) Да.нъ-да-нъ си.нъ-да.нъ
да ‘Постепенно все же умер!’.
2.4. Простые предложения с «адъективным» предикатом: (1) Ё.й-ка? Та-та-ка-и
ё! ‘Хорошо? Ну, в бой!’ (2) Ё-ку-на.й! На-ку ё! ‘Плохо! Плачь же!’
3. Простые распространенные предложения: (1) Ка-ру.й ки-би.нъ-на ко-нэ-ко
на.нъ-би-ки и-ру ка? ‘Сколько есть легких проворных котят?’, (2) Са-то-у/о
И-кэ-да-со.у/о-ри у/о-со-да-кэ и-у/о то-са ‘Премьеры Сато и Икэда говорят
только лживые слова!’.
2. Сложные предложения
2.1. Сложносочиненные предложения: И-ра-ку ва ти мо ки-и-ро-но но-ро-и, ки-мо-ти
ва ку-ра.й ‘В Ираке и кровь - что желтое проклятие, и настроение мрачное’.
2.2. Сложноподчиненные предложения с различными придаточными.
2.2.1. С определительным придаточным: И-су-ка-и-ни ки-та Та-ки-ни и-ка-су.й
‘У Таки, который пришел купить стул, опущение желудка’.
2.2.2. С придаточным причины: И-ру дакэ дэ да-ру.й ‘Только оттого,
что нахожусь (здесь), чувствую слабость’.
2.2.3. С включенным субстантивированным придаточным: Да-рэ да? Ха-но у-и-тэ-ру
тэ и-у но ва да-рэ да ‘Кто? Кто тот, кто говорит, что (это) оскомину вызывает?’
2.2.4. С условным придаточным: Ё-ва.й на-ра, я-ра-на.й ва ё! ‘Если
слаб, то уж не делай (этого)!’
Среди японских кайбунъ встречаются предложения всех коммуникативных типов.
3.1. Повествовательные предложения: И-на-мэ-на.й, и-на-мэ-на.й ‘Не
могу отрицать. Не могу отрицать’.
3.1.1. Повествовательные предложения с конечными экспрессивными частицами:
Ва-ру-э ка-э-ру ва! ‘Я возвращаюсь в Вару!’ (в данном примере использована
частица ВА, свойственная женской речи).
3.2. Вопросительные предложения: (1) Ва.й, на.нъ-ка ва-ка.нъ-на.й ка ва?
‘Ой, что-то непонятно?’, (2) На-нъ да ка? Ва-ка-ру ка? Ва-ка.й да.нъ-на!
‘Что это? Понял? Молодой господин!’, (3) На-ка-но да.нъ-си ва си.нъ-да но
ка на? ‘Что средний сын действительно умер?’
3.3. Побудительные предложения: (1) Кэ.й-са-цу са и-кэ! ‘Полиция вперед!’,
(2) Вай, наканай ва! ‘Ой, да не плачь!’, (3) Э ка-ки, дзу то дзу ка-ки-ка-э!
‘Нарисуй рисунок, цифры и график перепиши!’
Рассмотрение приведенных выше синтаксических и коммуникативных типов японских
кайбунъ демонстрирует большое разнообразие этих специфических текстов,
которые в достаточной мере отображают синтаксико-коммуникативные типы, встречающиеся
в «обычных» японских предложениях.
Кроме именных субъектных сказуемых со связкой (часто нулевой) в японских палиндромах
много «адъективных» и глагольных предикатов в настояще-будущем времени, в прошедшем
времени, в положительной и отрицательной форме, выражающих утверждение, повеление
или вопрос.
Следует добавить, что предикаты в кайбунъ часто дополняются экспрессивными
частицами: са (сару дэмо модэру са ‘Хоть и обезьяна, а ведь модель!’),
кай (вопросительно-эмоционально окрашенная частица, свойственная мужской
речи - и-ка, и-сэ.й-но и-сэ.й ка.й ‘Нижеследующее - это особенности другой
звезды что-ли?’, ё (ё-да.нъ мо ру-су-ни су-ру мо.нъ-да ё ‘Отложим
продолжение разговора на то время, когда никого не будет дома!’), на
(на.нъ-ра си-ра.нъ-на! ‘Ничего не знаю!’), нэ (см. пример в 2.1).
Итак, заключая, можно сказать, что рассмотренные тексты японских кайбунъ
отражают фонологические, лексические, грамматические и синтаксические особенности
японского языка в достаточной мере, несмотря на то, что правила их создания
накладывают существенные ограничения на выбор всех компонентов текстов.
