(Языки мира. Тюркские языки. - М., 1997. - С. 35-46)
1. Тюркоязычных письменных памятников языки (Т.п.п.я.) принято соотносить
с тремя хронологическими уровнями; в связи с этим употребляются и соответствующие
термины: древнетюркский (древнетюркская эпоха V-X вв.), среднетюркский (среднетюркская
эпоха X-XV вв.) и новотюркский (новотюркская эпоха XV-XX вв.).
Это деление отклоняется от принятых в общей истории рамок хронологизации,
оно чисто условно и имеет хождение только в тюркском языкознании.
Термин "языки тюркских письменных памятников" (равно как и "древне-,
старо-тюркские языки") употребляется и для обозначения языков всех групп
памятников в отличие от современных, живых тюркских языков. Большая часть Т.п.п.я.
имеет статус литературных (их отличает обработанность, наддиалектность, наследование
традиции, функционально-стилистическая вариативность), меньшая часть воплощает
в себе диалектную или полудиалектную (устный литературный, городской говор)
форму.
2. В соответствии с общим направлением миграции тюркоязычных племен
и народностей (с востока на запад) происходило формирование старых литературных
языков.
Первый письменный литературный вариант - язык памятников рунического письма
(руническое койне) сложился на огузской основе с уйгурскими и кыпчакскими включениями.
Заметна его связь с языком фольклора и народного права. Стилистическая вариативность
языка выражена слабо, тем не менее можно говорить о высоком стиле крупных текстов
орхонских памятников (Кюль-тегину, Могилян-хану, Тоньюкуку, Эль-этмишу, Кули-чуру,
Моюн-чуру), эпитафийном стиле более мелких енисейских надписей и обиходном стиле
алтайских надписей. Ареал рунического койне очень широк: Монголия, Прибайкалье,
Южная Сибирь, Восточный Туркестан, Средняя Азия, Казахстан, Поволжье, Северный
Кавказ, Восточная Европа. Также широко жанровое разнообразие: историко-биографические
и поминальные надписи, надписи-изречения на скалах, камнях, бытовых предметах,
тексты магического, религиозного и юридического содержания. См.статью "Орхоно-енисейских
надписей язык" в наст. издании.
Древнеуйгурский литературный язык сложился на территории Турфана и
Ганьчжоу на почве рунического койне с огузо-уйгурской основой, к которой добавились
национальные, собственно уйгурские, элементы всех языковых уровней: фонетического,
грамматического, лексического. Кроме рунического алфавита, который употреблялся
только на первых порах, уйгуры пользовались согдийским письмом и его адаптированным
вариантом, называемым уйгурским, манихейским письмом и брахми. Литературный
язык древних уйгуров обладал развитой жанрово-стилевой системой, включающей
стили религиозной (философско-дидактической) литературы (шаманские, буддийские,
манихейские, христианские трактаты), художественной литературы (прозаического
и поэтического жанров), научных произведений (медицинского, астрономического
характера), деловых документов (правового, хозяйственного содержания) и частной
переписки. Несмотря на широкое общественное употребление древнеуйгурский литературный
язык был только языком письменного общения. См. статью "Древнеуйгурский
язык" в наст. издании.
Караханидско-уйгурский (хаканский, буграханский) литературный
язык сформировался на территории караханидского государства с центром в Кашгаре,
западные границы которого доходили до Самарканда и Бухары. От караханидского
периода сохранились выполненные арабским письмом поэма мусульманского содержания
"Кутадгу билиг" Юсуфа Баласагуни, "Атабат ал-хакаик" Ахмада
Югнаки, "Диван лугат ат-турк" Махмуда Кашгари и комментарии (тефсиры)
к Корану. Жанр поэзии представлен более полно, чем жанр прозы. Научный трактат
о тюркских языках Махмуда Кашгари следует выделить особо ввиду неоднородности
приводимого им материала: наряду с образцами поэзии на литературном языке встречаются
примеры с диалектными характеристиками. В процессе формирования язык указанных
произведений впитал в себя огузо-уйгурскую основу престижного древнеуйгурского
литературного языка, на которую наслоились местно-национальные элементы всех
уровней. Традиционная основа воспринималась как уйгурская. Уйгурское влияние
продолжало сказываться и на внешней стороне функционирования языка - употреблении
вместе с арабским и уйгурского алфавита. См. статью "Караханидско-уйгурский
язык" в наст. издании.
Хорезмско-тюркский литературный язык имел хождение на территории по
нижнему течению Сыр-Дарьи (вместе с Хорезмом), а также на территории Золотой
Орды. К его памятникам относятся "Кысас ал-анбийа" Рабгузи, "Муин
алмурид" Шариф-Ходжа, "Хусрав у Ширин" Кутба, "Мухаббат
наме" Хоразми, "Нахдж ал-фарадис" Махмуда ибн-Али. Иными словами,
представлены жанры поэзии и прозы со стилистическими вариациями (религиозного,
философско-дидактического и светского характера). Традиционную, огузо-уйгурскую,
часть языка этих текстов составляет далеко не полный перечень форм литературного
языка караханидской поры. К этой части добавлены новообразования в значительной
мере кыпчакского происхождения. Уйгурская доля в традиционной части хорезмско-тюркского
литературного языка невелика, но уйгурское влияние все еще проявляется в графике
памятников: некоторые из них написаны уйгурскими буквами. См. статью "Хорезмско-тюркский
язык" в наст. издании.
Чагатайский литературный язык представляет самый блестящий и вместе
с тем завершающий период в истории тюркских литератур и литературных языков
средневековья. Источники чагатайского языка весьма многочисленны (ср. обзорные
работы В.В.Бартольда, Ф.Кёпрелю, Я.Экмана). В языке письменных памятников чагатайского
языка от традиционной огузо-уйгурской основы остается немного. Основной фонд
строевых элементов языка состоит из инноваций: главным образом материала говоров
(полудиалектов) крупных городских центров - Самарканда и Андижана. Уйгурское
влияние все еще сказывается в том, что некоторые старочагатайские сочинения
имеют варианты уйгурского письма или написаны параллельно арабским и уйгурским
письмом. Чагатайский язык характеризуется высоким уровнем художественной выразительности
и терминологической полноты. Жанры поэзии и прозы включают стили религиозной,
философско-дидактической, научной, юридической, деловой, эпистолярной литературы.
В развитии чагатайского языка выделяется несколько этапов: а) ранний этап -
язык в основном поэтических произведений до Навои (1440-1501), б) средний, или
классический, этап - золотая пора чагатайского периода, связанная с поэтической
деятельностью Алишера Навои, в) поздний этап - продолжение предыдущего классического,
смыкающийся с периодом "тюрки". См. статью "Чагатайский язык"
в наст. издании.
Литературный язык тюркú непосредственно связан с современными
тюркскими языками. С появлением на исторической арене современных тюркоязычных
народов до формирования их в отдельные нации чагатайский язык использовался
как литературная форма. Постепенно он вбирал в себя местные народные элементы
(городских и сельских говоров), что привело к появлению локальных вариантов
письменного языка, которые в целом в отличие от чагатайского можно именовать
литературным языком тюрки. Язык тюрки существует в нескольких вариантах: среднеазиатском
(узбекский, уйгурский), поволжском (татарский, башкирский), арало-каспийском
(казахский, каракалпакский, киргизский), северо-кавказском (карачаево-балкарский,
ногайский, кумыкский), малоазийском (турецкий); его функционирование знаменует
начальный этап формирования современных тюркских национальных литературных языков.
В то же время у тюркоязычных народов не прерывалась чагатайская и даже более
ранняя хорезмская традиция: фольклористы отмечают исполнение и пересказ образцов
старых литературных произведений хорезмского и чагатайского круга у современных
татар, казахов, карачаевцев и балкарцев. См. статью "Тюрки язык" в
наст. издании.
Сельджукский (староанатолийско-тюркский, староосманский) письменно-литературный
язык локализуется в Малой Азии и Закавказье. Он охватывает арабографичные
памятники огузского цикла: поэму "Чарх-наме" Ахмада Факыха, стихи
Джалаледдина Руми, Султана Веледа, Бурханеддина Сивасского, Шайяда Хамзы, анонимную
книгу эпических сказаний огузов "Китаб-и Деде Коркуд". В структурном
отношении язык этих памятников представляет собою соединение черт современных
огузских языков с уйгурскими элементами. Влияние уйгурской письменной традиции
прослеживается и в графике: выписываются буквы для гласных и диграф для нг,
служебные части слова пишутся отдельно от основы. Письменный сельджукский язык
предшествовал всем литературным языкам огузской группы: турецкому, азербайджанскому,
туркменскому.
Мамлюкско-кыпчакский литературный язык Египта и Сирии представлен в
арабско-кыпчакских глоссариях, грамматиках кыпчакского языка в духе арабской
грамматической школы и небольшом количестве текстов религиозного и светского
содержания. Различаются стили научной, дидактической и светской литературы.
См. статью "Мамлюкско-кыпчакский язык" в наст. издании.
Булгарский литературный язык воплощает в себе стандартный язык эпитафийных
надписей арабского письма из района Казани и других мест по Волге. См. статью
"Булгарский язык" в нас.издании.
В числе Т.п.п.я. имеются и такие, которые не отвечают критерию литературного
языка. Если нет достаточных данных, что язык памятника обработан, стилистически
вариативен и совмещает в себе признаки различных диалектов, т.е. наддиалектен,
его следует квалифицировать как диалектный. К такого типа представителям разговорных
(диалектных) тюркских языков следует отнести язык лексикологического труда "Мукаддимат
ал-адаб" Замахшари и несколько дословных тюркских переводов Корана. Ценными
памятниками старых разговорных кыпчакских диалектов является "Codex Cumanicus"
и судебные акты (с пространными текстами) на армянском письме из Каменец-Подольска.
Таким образом, древне- и среднетюркские письменные памятники представляют
языки двух типов: литературные и народно-разговорные (диалектные). Литературные
языки представлены в двух разновидностях.
Первая разновидность - языки большого пространственного охвата (Центральная
и Средняя Азия, Поволжье, Кавказ, Дагестан) и продолжительного времени действия
(VII-XX вв.), нанизанные на стержень единой огузско-уйгурской письменно-языковой
традиции. Традиция эта чрезвычайно устойчива: в ранний период ее влияние идет
с востока на запад, а в поздний - на восток через чагатайский язык. Влияние
единой традиции ощущается даже в отдаленных регионах функционирования литературных
тюркских языков. Сочетание данной традиции с национальной основой в рамках одного
языка различно. Динамика явления состоит в том, что традиция, как клин, сужается
с течением времени от одного языка к другому, а народная основа неуклонно расширяется
и в конце концов становится господствующей.
Вторая разновидность - литературные языки меньшего, сравнительно с первым,
географического и временного масштаба, не связанные между собой языковой традицией
языки Закавказья, Малой Азии, Египта, Поволжья XIII-XVIII вв.
Фонд фиксированной старой диалектной речи очень невелик. Это главным образом
кыпчакские языки (XIII-XIV вв., XVI-XVII вв.).
3. Данных о числе говорящих нет.
4. Классификаций старотюркских языков, построенных на генетическом
принципе, много и все они неоднозначны. Ниже рассматриваются классификации,
затрагивающие большое число языков.
Согласно В.В.Радлову (1911), в основе литературного древнетюркского языка
лежат три диалекта, обладающие набором фонетических и морфологических признаков:
древний северный диалект (язык тюрков-сиров), древний южный диалект (уйгурский
язык), смешанный диалект.
Древний северный диалект воплощен в памятниках: орхонских (Кюль-тегину, Могилян-хану,
Тоньюкуку, из Онгина и Хойто-Тамира), енисейских (Хемчик, Енисей, Абакан), в
надписях из Карабалгасуна, Туркестана, в надписях на бумаге из Турфана. Древний
южный диалект, согласно В.В.Радлову, "образовался на юге и известен нам
по рукописям из южных (южнее Байкала) областей".
Смешанный диалект соединяет в себе признаки северного и южного диалектов.
Он представлен в памятниках манихейского содержания, выполненных манихейским
и уйгурским письмом, в каирском списке "Кутадгу билиг", написанном
арабским письмом, и в большинстве сочинений буддийского содержания, написанных
уйгурским письмом (сутры "Золотой блеск", "Тишаствустик"
и др.). Смешанный диалект В.В.Радлов делит на два поддиалекта: западный (рукопись
Хуастуанифт, каирский список "Кутадгу билиг") и восточный (памятники
буддийского содержания на уйгурском письме).
По классификации А.Н.Самойловича (1922), на основе шести фонетических и морфологических
признаков выделяется шесть групп языков: древний булгарский входит в р-группу,
языки орхоно-енисейской и уйгурской письменности - в д-группу, чагатайский
- в таглык-группу.
По фонетическим признакам С.Е.Малов (1951) распределяет тюркские языки по
четырем группам: древнейшая, древняя, новая, новейшая. Старотюркские языки попадают
в три первые группы: булгарский - в древнейшую, языки памятников рунического
письма и древнеуйгурских памятников - в древнюю, языки старокыпчакских (печенежских,
половецких) и чагатайских текстов - в новые.
Классификация Н.А.Баскакова (1969) строится на основе комплекса признаков.
Старые булгарский и хазарский языки составляют булгарскую группу, печенежский,
сельджукский, староосманский и староазербайджанский - огузскую группу, старый
кыпчакский (куманский, половецкий) - кыпчакскую группу, караханидско-уйгурский,
хорезмско-тюркский, золотоордынский, чагатайский, староузбекский - карлукскую
группу; все эти языки относятся к западнохуннской ветви тюркских языков. Языки
орхоно-енисейских и уйгурских памятников составляют уйгуро-огузскую группу восточнохуннской
ветви тюркских языков.
Классификация языков памятников рунического и уйгурского письма А. фон Габэн
(1974) базируется на иных принципах, чем предыдущие. Одним из различительных
признаков является наличие j ~ n ~ ĵ
в середине слова; с этим признаком сочетаются другие фонологические и морфологические
признаки. Диалект j представлен в буддийских, позднеманихейских произведениях
и текстах на брахми; диалект n - в манихейских и некоторых рунических текстах,
диалект ĵ - в основных текстах рунического
и манихейского письма. Классификация А. фон Габэн была впоследствии дополнена
предложениями Д.Синора и О.Прицака.
Система А. фон Габэн и О.Прицака получает дальнейшее развитие после введения
А.Н.Кононовым (1980) нового классификационного признака, состоящего в чередовании
узких и широких, передних и задних гласных в корнях-основах и аффиксальных морфемах,
при ведущей роли последних. В соответствии с этим тюркские языки делятся на
две разновидности: а(ä, о, ö)-языки и y (i, u, ü)-языки. Из старых
языков в а-группу входят языки огузов, кыпчаков, чигилей, в y-группу - древнеуйгурский
язык.
На сочетании фонетических и морфологических признаков строятся классификации
И.Бенцинга, К.Г.Менгеса, представленные в вводной статье к Philologiae Turcicae
Fundamenta (1959). В классификации И.Бенцинга язык булгарских надписей входит
в булгарскую группу; язык средневековых огузов (Махмуд Кашгари), язык сельджукских
и староосманских памятников - в южную, или огузскую, группу; куманский и мамлюкско-кыпчакский
- в западно-тюркскую, или древнеуйгурско-куманскую, группу; чагатайский, караханидско-тюркский
и хорезмско-тюркский - в восточную, или уйгурскую, группу; древнетюркский (язык
орхоно-енисейских надписей) - в северную группу.
По классификации К.Г.Менгеса, язык орхоно-енисейских памятников, древний (или
классический) уйгурский, караханидско-уйгурский, хорезмско-тюркский, чагатайский
образуют центрально-азиатскую группу, староанатолийский (сельджукский) и староосманский
входят в юго-западную, или огузскую, группу; куманский и мамлюкско-кыпчакский
- в северо-западную, или кыпчакскую, группу; волжско-булгарский - в волжско-булгарскую,
или гунно-булгарскую, группу.
В рабочей схеме, принятой в Philologicae Turcicae Fundamenta языки рунических
и дренеуйгурских памятников образуют древнетюркский раздел; языки куманский,
мамлюкско-кыпчакский и армяно-кыпчакских памятников объединяются в западную
группу, а караханидско-уйгурский, хорезмско-тюркский и чагатайский - в восточную
группу среднетюркского раздела. Староосманский входит в южнотюркскую; гуннский,
дунайско-булгарский и волжско-булгарский языки - в булгарскую группу новотюркского
раздела.
Для первоначальной ориентации в материале старотюркских языков целесообразно
опираться на наиболее общий и характерный признак - соответствие d ~ δ
~ j ~
r: d-rpynna - руническое койне и древнеуйгурский литературный язык; δ-группа
- караханидско-уйгурский и хорезмско-тюркский литературные языки; j-группа -
чагатайский, язык тюрки, сельджукский, мамлюкско-кыпчакский, куманский (Codex
Cumanicus), армяно-кыпчакский;
r-группа - язык булгарских надписей.
При классификации литературных языков необходимо учитывать и функциональный
момент. А.Н.Самойлович (1928) считал, что существует один среднеазиатско-тюркский
литературный язык с тремя периодами развития: караханидским, хорезмским и чагатайским.
В основе этой классификации лежало признание преемственности единой книжной
традиции, меняющейся в различные периоды под влиянием диалектной среды в крупных
культурных центрах.
5. Судя по отточенности и экспрессивности рунического койне, подобный
язык мог существовать в течение нескольких столетий до его письменной фиксации;
по-видимому, основа рунического койне зародилась в первые века (I-II) н.э.,
а в VII-IX вв. наступила пора его расцвета. Древнеуйгурский литературный язык,
как полагал В.В.Радлов, сложился на основе рунического койне между VIII и IX
вв. и функционировал до начала XVIII в. Несколько позже, к XI-XII вв., под влиянием
древнеуйгурского языка возник караханидско-уйгурский литературный язык. Вслед
за ним и на его основе к XIII-XIV вв. развился хорезмско-тюркский литературный
язык. На основе последнего в XV в. сформировался чагатайский язык (XV-XVIII
вв.).
В позднейший период (XVI-XX вв.) чагатайский язык способствовал возникновению
языка тюрки. Появление на исторической арене огузских, кыпчакских и булгарских
этносов способствовало складыванию и функционированию в XIII-XIV вв. сельджукского,
мамлюкско-кыпчакского, куманского, булгарского литературных языков, немного
позже - XVI-XVII вв. - кыпчакского языка документов, написанных армянским письмом.
Тексты на старотюркских языках составлены на основе различных графических
систем, поэтому возможна лишь примерная реконструкция рядов гласных и согласных
фонем.
Гласные
Раствор
Ряд
Передний
Задний
Негубные
Губные
Негубные
Губные
Узкий
Широкий
i, ī
ä, e,
ǟ
ü, ǖ
ö,
ȫ
y, ȳ
a, ā
u, ū
o, ō
Наличие первичной долготы в старотюркских языках помечается графическими средствами:
в рунических памятниках долгий ā получает специальное обозначение, в отличие
от краткого а; в текстах арабского письма (Махмуд Кашгари) удвоенный элиф показывает
долготу ā; в памятниках уйгурского письма удвоенные знаки употребляются для
обозначения долгих гласных; в брахми указываются три степени долготы, соответственно
на письме различаются долгие, краткие гласные и гласные неполного образования.
Согласный
По способу образования
По месту образования
Губно-
губные
Переднеязычные
Средне-
язычные
Задне-
язычные
Увулярные
Зубные
Нёбно-
зубные
Шумные
Смычные
Звонкие
Глухие
b
p
d
t
g
k
γ
q
Фрикативные
Звонкие
Глухие
z, δ
s
š
j
Аффрикаты
Звонкие
Глухие
ǯ
č
Сонорные
Носовые
Боковые
Дрожащие
m
n, ñ
l
r
ĵ
ŋ
В начале слов j встречается в большей части старотюркских языков (руническое
койне, древнеуйгурский, караханидско-уйгурский, хорезмско-тюркский, чагатайский,
тюрки, сельджукский, кыпчакский и куманский языки); начальный ǯ отмечается в
языке булгарских надписей. В орхонских памятниках имеет место s ~
š. О соответствии
d ~ δ ~ j ~
r см. выше, п.4.
В области фономорфологии следует отметить гармонию гласных и гармонию согласных.
Гармония гласных происходит по нёбному и губному рядам. Нарушение нёбной гармонии
наблюдается в текстах на письме брахми: alte 'шесть', sogeq 'холодно'. Те же
брахми-тексты свидетельствуют о сильной степени губной гармонии: ohol 'сын',
könöl 'душа, сердце', törlög 'различный'.
В текстах рунической и древнеуйгурской письменностей гармония согласных последовательно
не выдерживается. Многочисленные сочетания глухих со звонкими, звонких с глухими,
глухих с сонантами, наличие глухих между гласными свидетельствуют о неразличении
распространенной в тюркских языках оппозиции глухой-звонкий.
Подобные аномальные сочетания были восприняты и западными литературными языками
(большей частью использовавшими арабскую графику) и традиционно закреплялись
в ней, хотя необходимости в этом и не было.
Морфология
Морфология старотюркских языков отличается сравнительным единообразием в способах
выражения грамматических категорий. В особенности это относится к словоизменению
имен и глаголов. Существительные обладают категориями числа, принадлежности
и падежа. Мн. число выражается формантом -lar/-lär: рун. bägläri 'их беки',
др.-уйг. tynlyγlar 'живые существа', чаг. oγlanlary 'их сыновья'. При обозначении
общего числа предметов существительное не принимает афф. -lar/-lär: чаг. on
ikki jyl 'двенадцать лет'. При необходимости выразить совокупность выделяемых
предметов или их приблизительное количество -lar/-lär присутствует: рун. tört
biŋ atlarym-jylqym 'приблизительно четыре тысячи моих коней-лошадей'.
Отношение принадлежности выражается следующими именными аффиксами:
Прилагательные различаются: качественные (с формой интенсива) и относительные,
образующиеся посредством афф. -lyγ/-lig, -lyq/-lik, -ly/-li: рун. säkiz adaqlyγ
'восьминогий', biŋ jyllyq tümän künlik 'тысячелетний', букв, "десятитысячедневный",
чаг. aqylly va davlatly 'умный и счастливый', булг. xäjratlu 'смелый'.
В рунических памятниках при образовании составных форм количественных числительных
от 11 до 29 сначала указывается единица, за ней - десяток следующего высшего
порядка (äki otuz 'двадцать два'). При счете от 31 наряду с первой системой
употребляется другая - десяток, затем слово artuqy и единица (aj artuqy tört
kün 'месяц и еще четыре дня'). В ранних древнеуйгурских памятниках представлена
та же старая система (alty jägirmi 'шестнадцать'), в поздних она такая же, как
и в современных тюркских языках (on bäš 'пятнадцать').
Из производных форм числительных встречаются порядковые, собирательные, разделительные.
В личных местоимениях наблюдаются колебания b ~ m, ä ~ i: bän ~ män
'я', sän ~ sin 'ты', ol 'тот; он, она', bis(lar) 'мы', siz(lär) 'вы', anlar,
alar, olar 'они'. Склоняемые формы местоимений: рун. baŋa ~ mаŋа 'мне', biziŋa
'нам', др.-уйг. bizinta 'у нас', biznidin 'от нас'.
Другие разряды местоимений: указательные, вопросительные, возвратные, неопределенные,
отрицательные, обобщающие.
Глагол обладает следующими категориями: залога, вида, лица, отрицания,
наклонения, времени, причастия, деепричастия.
Видовые образования показывают характер, способ протекания действия и представляют
собой сочетание деепричастия основного глагола со служебным глаголом в финитной
форме: рун. oγuz bodunyγ igidü olurur '(всегда) возвышает (3-4) огузский (1)
народ (2)', Üč oγuz süsi basa kälti 'Войско (3) уч-огузов (1-2) неожиданно
(4) напало (5)', др.-уйг. Azqya öŋrä joryju turzunlar 'Пусть (4) они (4) потихоньку
(2) идут-вперед (3)'.
Глагольные личные аффиксы 1-го типа оформляют настоящие и будущие временные
формы:
Ед. число
Мн. число
1 л.
-bän, -män
-biz/-miz
2 л.
-sän
-siz
3 л.
Ø
Ø
Глагольные личные аффиксы 2-го типа участвуют в образовании форм прошедшего
времени:
Ед. число
Мн. число
1 л.
-m
-myz/-miz
2 л.
-ŋ, -γ, -g
-ŋyz/-ŋiz, -γyz/-giz
3 л.
Ø
Ø
Отрицательная форма глагола образуется посредством присоединения к основе
глагола аффикса -ma/-mä.
Наклонений пять: изъявительное, повелительное, желательное, условное, долженствовательное.
Все наклонения, кроме изъявительного, имеют свой формант. Наибольшее количество
временных форм зафиксировано в изъявительном наклонении (значения абсолютные
и релятивные): настоящее-будущее I - афф. -r, -jur + личные аффиксы 1-го типа;
настоящее-будущее II - афф. -а/-ä + личные аффиксы 1-го типа; прошедшее категорическое
- афф. -ty, -dy + личные аффиксы 2-го типа; прошедшее повествовательное - афф.
-juq + личные аффиксы 1-го типа; прошедшее перфективное - афф. -myš/-miš + личные
аффиксы 1-го типа; разновидности этой формы - афф. -γаn + личные аффиксы 1-го
типа, афф. -b + личные аффиксы 1-го типа; будущее категорическое - афф. -аr,
-tačy, -čу + личные аффиксы 1-го типа; будущее возможное - афф. -γa(j) + личные
аффиксы 1-го типа.
Причастия различаются по времени: причастия настоящего-будущего времени (афф.
-r, -jur), причастия будущего времени (афф. -ar, -tačy, -γma, -γly), причастия
прошедшего времени (афф. -myš, -γan, -duq, -syq).
Синтаксис старотюркских языков подчиняется общему правилу строя тюркских языков:
зависимое слово всегда предшествует главному слову, от которого оно зависит.
Это правило проявляется особенно четко при соединениях слов на основе подчинительной
связи. Примыкающее определение может быть выражено прилагательным, числительным,
указательным местоимением, наречием, причастием: рун. az bodun 'малочисленный
народ', tört buluŋ 'четыре стороны (света)', др.-уйг. uluγ aš ičkü 'великий
пир', кар.-уйг. tälim bäg 'множество начальников', чаг. kök käšänä 'голубое
жилище'. Сочетание существительного с существительным (изафет) образует определительную
группу трех видов: 1) определение и определяемое объединены смысловой связью,
формальная связь не выражена (рун. altyn örgin 'золотой трон', tarduš bodun
'тардушский народ', др.-уйг. kägdä bitig 'записка на бумаге', чаг. kümüš taquq
'серебряная курица'); 2) определение в основном падеже, определяемое - в форме
принадлежности 3-го лица (рун. türk oγuz begläri 'тюркские [и] огузские беки',
др.-уйг. biš ažun tynlyplar oγlany 'сыновья существ пяти миров'); 3) определение
- в форме родительного падежа, определяемое принимает аффикс принадлежности
3-го лица (рун. bilgä qaγanyŋ boduny 'народ правящего кагана', др.-уйг. bu savnyŋ
basa soŋy 'самый конец этой речи', чаг. ilniŋ qarylarynyŋ jaxšylary 'лучшие
из старцев'.
По структуре предложения в старотюркских языках могут быть простыми и сложными.
В нейтральном по содержанию простом распространенном предложении порядок слов
относительно постоянен: обстоятельство - подлежащее - дополнение - сказуемое
(SOV): рун. Ečümiz apamyz Bumyn qaγan tört buluŋuγ qysmyš 'Наш родич Бумын-каган
четыре страны света притеснил', др.-уйг. Öŋrä artmiš ötdä bu čambudivip ulusta
Maγaradi atlyγ ilik qan bar ärti 'В прежде прошедшие времена в [одной] стране
этой вселенной жил-был правитель-хан по имени Магаради'. Перенесение логического
ударения с одного члена предложения на другой требует инверсии: рун. Beŋgü
il tuta olurtačysän türk bodun 'Будешь жить, правя вечным илем, о тюркский народ!',
др.-уйг. Üč öküklärim birgärü tapyγčylary birlä qamaγun jumqy bardylar aryqqa
ilinčü mäŋi qylγaly 'Три ребенка мои со своими слугами вместе пошли к реке
веселиться и радоваться'.
Сложное предложение в структурном отношении представлено двумя типами: сложносочиненным
и сложноподчиненным.
Сложносочиненное предложение состоит из двух или нескольких простых предложений,
соединенных союзной паузой или союзом. Сложносочиненные предложения бессоюзного
типа: рун. Tegdimiz jajydymyz 'Мы напали [на врага], рассеяли [его], Ilgärü
Šantun jazyqa tägi sülädim taluqa kičig tägmädim 'На восток я прошел с войском
вплоть до Шантунской равнины, немного не дошел до моря'; др.-уйг. Birsi urug
üzä bojunymyz baty, birisi tolγaqta tynymyn alty 'Один из них веревкой опутал
мне шею, другой тисками перехватил мне дыхание'; кар.-уйг. Qar buz qamuγ erüšdi,
taγlar suwy aqyšdy 'Растаял весь снег и лед, потекли воды с гор'. Сложносочиненные
предложения союзного типа (союзы taqy, араб, va, amma, перс. kah... kah): чаг.
Olǯа jurtyŋyz da kitär va bajry jurtynyzda kitär 'Завоеванные вами страны уйдут
[от вас], и ваши родовые юрты уйдут'.
Сложноподчиненное предложение представляет собой сложное целое, состоящее
из главного и придаточного предложений, соединенных посредством союзной паузы,
формы сказуемого придаточного предложения (-duq, -myš, -γan, -ar, -tačy, -sar
~ -sa), союзов и союзных слов. Подчинение союзной паузой зависит от семантики
сказуемого главного предложения: рун. Ol sabyγ esidip qaγanym ben ebgärü tüsäjin tidi
'Услышав эти слова, мой каган сказал: "Отправлюсь-ка я домой"'; кар.-уйг.
Baγyrsaq boluŋ, bolduŋ eδgü kiši 'Будь милосерден, [тогда] ты станешь хорошим
человеком'; чаг. Any bar bilgil 'Знай, [что] он существует'.
Условная форма (-sar/-sa), причастия (-аr, -tačy, -duq, -myš) и предикативы
bar 'есть', joq 'нет' со своим подлежащим образуют особый тип подчиненного предложения:
рун. Qaγanym | ben özim bilgä tonuquq ötüntük | ötünčümin esidü berti 'Мой каган
выслушал мою просьбу, с которой я сам, правитель Тоньюкук, обратился [к нему]',
Y bar bas asdymyz 'Мы перевалили вершину, покрытую растительностью'; др.-уйг.
Män ol bägniŋ öziŋä tägdüktä, qojunyntyn bir kägdä bitig ündürüp, maŋa oqydy
'Когда я приблизился к начальнику, то он, вынув из своей пазухи некую грамоту,
прочитал [ее] мне'; Tynγaly olurmyšta, aŋ uluγy tigin iki iniläriŋä ynča tip
tidi 'Когда они там отдыхали, самый старший царевич своим двум младшим братьям
так сказал'; кар.-уйг. Tatyγ-köŋül arzu qolsa, begürtsä qynyγ 'Услада - это
если сердце [что-либо] запросит и если желаемое исполнится'. Союзное подчинение
осуществляется посредством союзных слов tejin/tijin, tip, any üčün и союзов
kim, ki, čunki (придаточные с kim в рунических памятниках не встречаются):
рун. tašra joryjur tijin kü esidip 'услышав весть [о том], что он кочует за
пределами [своего юрта]'; Any anytajyn tip sülädim 'Я выступил в поход с целью
наказать его'; др.-уйг. Muntada adyn taqy öŋi aš ičkü joq kim bu alaŋurmyš
ac barsyγ tirgürgülük 'Кроме этого, других еще пищи и питья у них нет, чтобы
оживить эту голодную, обессилевшую тигрицу'; чаг. Uluγ taγ va Kičik taγ ki misniŋ
kani bolur 'Улуг-таг и Кичик-таг, которые являются местом добычи меди'.
Лексика
Лексика старотюркских языков включает слова, заимствованные из языков различных
ареалов. Языки рунических и древнеуйгурских памятников содержат небольшое количество
санскритских, согдийских, китайских, тибетских слов - это титулатура, этнические
и географические названия: maqrač ~ maxarāč (< санскр. mahārājā) 'великий
властитель, магараджа, правитель': Maqarač tamγačy - имя собственное и титул,
soydaγ (< согд. sγwδyk) этн. 'согдийцы', šad (< согд. 'χšyδ < ?) -
один из высших военно-административных титулов в тюркском и уйгурском каганатах,
šadapyt beglär 'высокие титулы', qunčuj (< кит. гунчжу, koŋ-čy) 'принцесса,
женщина знатного происхождения', saŋun ~ seŋün (< кит. цзянцзюнь, tsioŋ-kyn)
'высокое звание, титул', tabγač (< кит. тоба, thag-bar < thak-bat - род,
основавший в Северном Китае династию Северная Вэй, 386-534 гг. н.э.) 'Китай,
китайский, китаец', Šantuŋ: Šantuŋ jazy геогр. 'Шантунская равнина' (< кит.
Шаньдун, Šaŋ-toŋ); Tüpüt (< тиб. te-Bod 'Верхний Тибет') 'Тибет, тибетский'.
В языке древнеуйгурских памятников заимствований из названных выше языков
значительно больше (к ним надо присоединить еще заимствования из тохарского,
персидского и арабского языков) и они проникают в более широкие сферы лексики:
религиозную, философскую, научную (медицинскую, астрономическую), поэтическую,
торговую, бытовую, имена людей и народов: ačari ~ аčаrу (< санскр. асаrуа)
'учитель, наставник', adištit (< санскр. adhisthita) 'благословение, благодать',
vixar (< санскр. vihāra) 'кумирня, монастырь', vačir (< санскр. vajra)
'алмаз', 'жезл, скипетр'; nirvan (< санскр. nirvāna) 'нирвана, состояние
абсолютного покоя', vidja (< санскр. vidyā) 'знание, мудрость', aditja (<
санскр. āditya) 'Солнце (светило)', 'день солнца, седьмой день недели', rši
(< санскр. rsi) 'певец древних святых гимнов, поэт', ušyr (< санскр. uśira)
- название растения, pitpidi (< санскр. pippali) бот. 'перец длинный', Kumari
(< санскр. kumāra) - имя собственное, Kupiri (< санскр. kumbkīra) - имя
собственное и имя одного из божеств, ličävi (< санскр. licchavi) - название
народа, bušy (< кит. буши, po-ši) 'пожертвование, милостыня', baqšy (<
кит. боши, bag-ši) 'учитель, наставник', vū (< кит. фу, bvy) 'амулет', lū
(< кит. лун, luŋ) 'дракон, змея', labaj (< кит. лобэй, lua-pai 'раковина')
'горн, труба', lenxua ~ linxua (< кит. ляньхуа, lien-χwa) 'цветок лотоса,
лотос', aryry (< тиб. arura) бот. 'миробаланы', lyγso (< тиб. legs-so)
'хорошо', sabarir (< тох. В spharir < санскр. sphatika) 'горный хрусталь',
bank (< тох. В pañit ~ panit < санскр. phānita) 'патока, сироп', nom (<
согд. nwm) 'религиозное учение; книга, писание', vrxar (< согд.
βrγ'r <
санскр.) 'монастырь'.
Небольшое число слов вошло в древнеуйгурский язык из персидского и арабского:
niv (< ср.-перс. nēv) 'герой, богатырь', nišan (< перс.) 'печать, оттиск
личного знака на документе', kägdä ~ kägädä (< араб.) 'бумага', qajät (<
араб.) 'чрезмерный, высокий', qaq ~ haq (< араб.) 'право, долг; цена, стоимость'.
В языках памятников (караханидско-уйгурских, хорезмских, чагатайских, тюрки,
сельджукских, мамлюкско-кыпчакских и булгарских), расположенных западнее рунических
и древнеуйгурских, заимствования из арабского и персидского языков являются
основными: din (< араб.) 'вера, религия', ajat (< араб.) 'признаки, знамение',
va'z (< араб.) 'наставление, проповедь', du'a (< араб.) 'молитва', liv
(< араб.): liv aš 'жертвенная пища', laäh (< араб.) 'скрижаль, доска для
писания', mürüvvät (< араб.) 'доблесть, великодушие', rahat (< араб.)
'спокойствие', rahmat (< араб.) 'милость, милосердие', räǯа (< араб.)
'надежда, упование', sa'adät (< араб.) 'счастье, благополучие', dünja (<
араб.) 'мир, свет', vafa (< араб.) 'верность', vudd (< араб.) 'любовь,
нежность', ruza (< перс.) 'воздержание, пост', durud (< перс.) 'молитва,
моление', rāz (< перс.) 'тайна, секрет', ränǯ (< перс.) 'забота, беспокойство', ruzgar (< перс.) 'время, эпоха', rävan (< перс.) 'душа, жизнь', ruzi (<
перс.) 'доля, судьба'. Как отдельные термины встречаются заимствования из санскритского,
китайского языков: čyndan ~ čyntan (< санскр. candana) 'благовонное сандаловое
дерево', čurny (< санскр. cūrna) 'лекарственный порошок', sart (< санскр.
sārtha) 'купец'; burxan ~ burqan - furxan (< кит. фо, bvyr 'будда') 'будда,
посланник, бурхан, идол', lav (< кит. ла, lab) 'воск для печати'. Расслоение
заимствованной лексики проводится главным образом по культурно-историческим
основаниям: языки памятников восточного ареала, находящихся под влиянием шаманской,
буддийской, манихейской культур, имеют в своей лексике слова из санскритского,
согдийского, тохарского, китайского языков; языки памятников западного ареала,
испытывающие воздействие мусульманской культуры, содержат главным образом арабские
и персидские заимствования.
Литература
Баскаков Н.А. Введение в изучение тюркских языков. М., 1969.
Древнетюркский словарь. Л., 1969.
Кононов А.Н. История изучения тюркских языков в России. Л., 1972.
Кононов А.Н. Тюркская филология в СССР. 1917-1967. М., 1968.
Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. M.; Л., 1951.
Тенишев Э.Р. Язык и культура // Наука и человечество. М., 1991.
Тюркское языкознание за шестьдесят лет // Советская тюркология, 1977. № 6.
Тюркские языки // Языки народов СССР. М., 1966. Т. 2.
Menges К.Н. The Turkic languages and peoples. Wiesbaden, 1968.
Philologiae Turcicae Fundamenta. Wiesbaden, 1959. I.
