(Киплинг Р. Наулака: История о Западе и Востоке - СПб. - М., 1993)
Когда осенью 1884 года в аллахабадской «Гражданской и военной газете» появился
рассказ Киплинга «Ворота ста печалей», это стало своего рода литературной сенсацией.
Ведь автору не исполнилось девятнадцати лет! Правда, он работал в этой газете
уже около двух лет, так что его имя успело примелькаться читателю, тем более
что оно появлялось в каждом номере. Однако он был не более чем репортером. Репортеры
же не принадлежат к числу литераторов, годами вынашивающих свои произведения.
Но рассказ был больно хорош. Трудно было поверить, что вышел он из-под пера
столь молодого автора. Здесь была такая литературная соразмеренность и такое
понимание людей, какие даются только долгим писательским опытом. Впрочем, как
это ни удивительно, известный опыт у Киплинга был. Пусть он работал всего лишь
репортером, но подобного рода занятия приносят немалое знание жизни. Он не сидел,
привязанный к редакторскому креслу, а непрерывно выезжал в командировки, приуроченные
к самым различным событиям, включая нередкие эпидемии. Да и представление о
людях, с которыми приходилось встречаться, ему было не занимать. Начать с того,
что он родился и детство провел в Индии, первым его языком был хиндустани и
его родители покинули Индию, лишь когда пришла пора выходить на очень непросто
заработанную пенсию. Четыре миллиона англичан, осевшие в Индии, что называется,
не даром ели свой хлеб. И не только те, кто строил мосты и железные дороги,
но и люди, не столь привязанные к мирскому. Отец Киплинга, человек в Индии достаточно
известный, сделал себе карьеру, не пошевелив пальцем в дорожном строительстве.
И он и его жена Алиса были люди блестящие. Джон Локвуд Киплинг преподавал в
художественной школе в Бомбее, потом получил престижную и хорошо оплачиваемую
должность куратора музея индийского искусства в Лахоре, тогдашней художественной
столице Индии. Он много сделал для сохранения первоначальных форм индийского
искусства, и его запомнили надолго. В «Киме» Редьярд Киплинг с восторгом писал
о своем отце, увиденном глазами старого ламы - одного из двух главных героев
этого произведения.
В шесть лет Редьярда отослали в Англию, чтобы он получил образование на родине
и, не дай бог, не приобрел индийского акцента, по которому сразу узнавали «этих
провинциалов», вернувшихся из Индии. Выбор, сделанный родителями, был более
чем неудачен. Его отдали на воспитание в найденную по объявлению семью, глава
которой вдова Холлоуэй никак не желала понять, что маленький Редьярд - существо
необычное. То, что он непохож на ее сына, будущего банковского клерка, возмущало
ее, и она травила его как могла. Избавление пришло только с приездом матери.
Может быть, слишком поздним. Мальчик начал на нервной почве терять зрение. Потом,
будучи уже взрослым человеком, он говорил, что с удовольствием сжег бы этот
дом, а место, на котором тот стоял, посыпал бы солью, как поступили римляне
по отношению к побежденному Карфагену.
От Холлоуэев мать, разумеется, сразу же забрала сына и некоторое время спустя
устроила его в Юнайтед Сервис Колледж, готовивший офицеров индийской армии и
чиновников индийской гражданской службы. Конечно, для службы в армии юный Радди
совершенно не годился, а в чиновники и сам бы никогда не пошел, но школа эта,
во всяком случае, давала неплохое образование и стоила недорого. Киплингам она
была вполне по средствам, да и во главе ее стоял знакомый Киплингов, который
хорошо понимал характер способностей мальчика. Из школы он вышел человеком,
вполне подготовленным к той жизни, которая ему предстояла. Семнадцати лет он
вернулся в Индию на место, заранее подготовленное для него отцом. Ему даже определили
вполне приличное для начинающего жалованье.
Работа с самого начала была словно специально предназначенной для него. Правда,
должность оказалась скромной - он числился помощником редактора (фактически
репортером), но возможности давала большие. «Гражданская и военная газета» издавалась
для очень узкого круга лиц - семидесяти чиновников индийской гражданской службы
и нескольких сот офицеров из воинских частей, расположенных в Северной Индии.
Это предполагало достаточно высокий интеллектуальный уровень подписчиков - ведь
на офицерские и гражданские (инженеры, врачи, управляющие) должности в Индии
брали далеко не всех. Для этого надо было выдержать весьма серьезный экзамен.
Родителям Киплинга, можно сказать, повезло. Они принадлежали к людям редкой
специальности, и им, во всяком случае, не надо было сдавать хиндустани. Ну и
сами Киплинги, разумеется, не отставали от других. Алиса Киплинг, известная
красавица, была превосходной журналисткой. Джон Локвуд Киплинг занимал заметное
положение в обществе, дружил с вице-губернатором Индии, и его называли кладезем
знаний. Его книга «Зверь и человек в Индии», частично им самим иллюстрированная,
пользовалась успехом. Поэтому Редьярду Киплингу и оказалось так легко выбиться
в люди. Сначала он приобрел широкую известность в Индии, а потом в Англии.
Успех Редьярда Киплинга был не просто удачей молодого талантливого писателя
- ведь рядом с ним, слегка его опережая или немного отставая, стояли Роберт
Льюис Стивенсон, Джозеф Конрад и другие литераторы, которых вскоре всех вместе
назовут неоромантиками. Литература середины века, принесшая славу Англии (речь,
разумеется, идет прежде всего о Диккенсе и Теккерее), шла к концу. На смену
ее добротному реализму спешили писатели иного толка - любители необычного, никак
соотечественниками не освоенного. Киплинг в этом ряду занимает особое место.
Его в отличие, скажем, от Стивенсона не назовешь любителем приключений, и его
герои не совершают чудес храбрости. Киплинг - писатель будней, но будни, в которых
живут персонажи его рассказов, таковы, что их впору назвать редкостной экзотикой.
«Тот, кто знает только Англию, не знает ее»,- сказала однажды Алиса Киплинг,
и эта фраза сделалась крылатой в устах ее сына. Киплинг знал Англию потому,
что знал и понимал Индию. Его герои, которые респектабельному англичанину должны
были бы показаться просто провинциалами, в действительности представляли чуть
ли не все слои английского общества, вырванные из своего окружения и потому
необыкновенно заметные на фоне действительности, в которую их забросила жизнь.
«Гражданская и военная газета» имела специальную колонку на первой полосе
с продолжением на второй, отведенную для рассказов, и Киплинг целиком ее захватил.
Он чуть ли не мгновенно освоился в обществе «англо-индийцев» и знал их жизнь
до мелочей. Отсюда удивительная правдивость его рассказов, и отсюда же их редкостная
населенность людьми. самых разных судеб. Может быть, если б он писал для англичан
не об их соотечественниках, живущих в Индии, а о них самих, его сочли бы натуралистом.
По он писал о людях, и похожих и непохожих на своих предполагаемых земляков,
да к тому же живущих в чужой стране, так что иначе как неоромантиком его было
не назвать. И еще следует помнить, что с его рассказами в английскую литературу
пришел и совсем новый для английского читателя народ - индийцы.
Индию как цельную державу создала, как известно, Англия. Теперь Индия явила
Англии совершенно нового для нее писателя - Редьярда Киплинга. Ведь Киплинг
писал не только об англичанах, живущих в Индии. Среди его героев (особенно это
заметно в романе «Ким») огромное место занимают истинные индийцы. По словам
редактора «Гражданской и военной газеты», друга Киплинга Кея Робинсона, «Киплинг
различал множество национальных групп индийского населения, которые для обычного
англичанина все без разбору были просто „туземцы“. Он подмечал самые занятные
детали их поведения, языка и образа мыслей…
Покажи ему туземца, и он тотчас же определит, из какого он сословия. какой
касты, какой национальной группы, какой семьи, из каких мест, какова его вера
и чем он занимается. Он с каждым разговаривал на его манер, используя знакомые
тому привычные выражения, так что у собеседника начинали блестеть глаза от удивления
и осознанного братства, и он проникался к Киплингу полным доверием. Через две
минуты он уже относился к этому сахибу с симпатией и готов был открыть ему самое
сокровенное из историй семейных тяжб, кровной вражды, пограничных стычек… С
Киплингом не таясь разговаривали даже представители самой скрытной и подозрительной
части индийского населения - нищенствующие гуру».
Киплинг не производил с виду большого впечатления. Он был невысок, сутуловат,
носил сильные очки. Люди, знавшие его красавцев родителей, искренне за них огорчались.
Но он обладал феноменальной работоспособностью (тот же Кей Робинсон писал, что,
когда Киплинг от него ушел, ему пришлось взять на его место трех человек), и
еще было в нем что-то такое, что заставляло людей перед ним раскрываться. Он
словно бы знал все про всех и был поразительно достоверен в деталях. Но главное
- умел передавать аромат страны, в которой жил, показывать обыденность для нее
самых, казалось бы, необычных ситуаций и очень точно преломлять это через характеры.
В некоторых его рассказах, собственно говоря, нет действующих лиц (к примеру,
«Город Страшной Ночи») - и все же присутствует ощущение народа, страны, даже
времени года. В других рассказах какое-либо необычное происшествие представлено
как проявление повседневности («В наводнение»). В третьих упор сделан именно
на человека с его системой представлений и со всем его своеобразием («Лиспет»,
«Жизнь Мухаммед-Дина», «Дочь полка»).
И пишет он не только о людях, но и о животных, которых, так и кажется, понимает
не хуже людей. Такие его рассказы, как «Моти-Гадж, мятежник», словно бы предсказывают
будущие «Книги джунглей». Киплинг - писатель огромного охвата уже потому, что
для него все части природы неразделимы. Он видит мир как единое целое. Может
быть, поэтому никогда не утомительна его, возникающая, правда, не слишком часто,
потребность возвращаться к одним и тем же людям и ситуациям. Заинтересовавшись
каким-либо человеком или, точнее, человеческим типом, Киплинг испытывает желание
увидеть его в разных ипостасях. Так, местная девушка Лиспет, воспитанная в пастерском
доме, становится какое-то время спустя одной из героинь «Кима» - хоть и ненадолго,
а полицейский Стрикленд, с которым мы впервые знакомимся в рассказе «Саис мисс
Йол», так нас, читателей, никогда и не оставит, при том, что порой нам позволено
будет всего лишь бросить на него беглый взгляд. Этот герой при всей мимолетности
своих появлений - из самых любимых Киплингом, он ведь, подобно своему автору,
способен, перевоплощаясь, становиться, по сути дела, то одной, то другой частицей
Индии. Начальству это может не нравиться, но отказаться от этой способности
и потребности значило бы для Стрикленда отказаться от себя самого. Он справедливо
видит в этом самую свою суть.
Сказать про Киплинга, что он столько же индийский, сколько английский писатель,
значило бы, конечно, погрешить против истины. Он взращен европейской культурой,
неотделим от нее, и вклад его именно в английскую литературу очень заметен.
Киплинг, к примеру, был одним из тех, кто помог формированию сравнительно нового
для Англии жанра - рассказа, ибо эта страна, давшая миру Диккенса и Теккерея,
находилась, если говорить о новеллистике, где-то на самых задворках не только
Европейского континента, но и молодой Америки. Литературные познания Киплинга
не слишком велики, но они целиком европейского происхождения. Он дополнял английскую
литературу тем, чего ей недоставало, но источником его новаций отнюдь не была
литература Востока. Индия принесла ему нечто другое - очень своеобразное восприятие
жизни. Он смотрит на эту страну глазами европейца, но европейца, знающего ее
лучше своей родины. И, конечно же, впитавшего что-то от индийского восприятия
жизни. Он связан с Индией совершенно органически.
Впрочем, эта любовь к Индии имела свою оборотную сторону. Он мог критиковать
английскую администрацию, но у него никогда не являлось и тени сомнения в том,
что Индия принадлежит Англии и что британское владычество в высшей степени благотворно
для этой страны. Ему не казалось нужным что-то менять в Индии. Он любил не просто
Индию, но Британскую Индию. Менять что-то в укладе Индии? Но тогда это будет
уже не та страна! А он привык именно к Индии своего детства и юности. Он очень
много путешествовал, но в зрелые годы лишь один раз заглянул в те места, где
вырос,- повидаться с родителями. Там для него время словно бы остановилось.
Впечатлений тех, юношеских, лет хватило на всю жизнь. Все, что он написал потом
не на индийском материале, уровнем ниже всего сказанного об Индии.
Впрочем, долгое время он оставался только рассказчиком. «Большая форма» ему
не давалась. Но он стремился к ней… В 1889 году он, будучи уже прославленным
«индийским» писателем, о котором успели прослышать в Англии, вступил на английскую
почву. Это был к тому времени человек немало повидавший. Покинув Индию, он совершил
длительное путешествие (деньги зарабатывал, посылая путевые очерки в «Гражданскую
и военную газету»), встретился в Америке с Марком Твеном, своим любимым писателем,
который успел его скоро забыть и вспомнить только в качестве прославленного
во всем мире новеллиста. К тому времени о Киплинге писали уже как о классике.
Английский критик Эндрю Лэнг так говорил о нем: «В книгах Киплинга были необычность,
колорит, многообразие и ароматы Востока. Поэтому не приходится удивляться тому,
что его литературная репутация выросла так же быстро, как таинственнее манговое
дерево у волшебника». Что касается Оскара Уайльда, то он тоже не преминул отметить
появление нового своеобразного писателя. «Чтобы растревожить нас сегодня художественным
произведением, надо либо поместить нас в совершенно новую обстановку, либо открыть
нам тончайшие движения человеческого сердца. Первое сейчас делает Редьярд Киплинг.
Когда листаешь страницы его „Простых рассказов с холмов“, кажется, будто ты
сидишь под пальмой и жизнь проходит перед тобой в ослепительных вспышках вульгарности…
Недостатки стиля этого рассказчика придают неожиданный журналистский реализм
всему, что он нам сообщает. С точки зрения жизни, он репортер, знакомый с вульгарностью
лучше кого-либо до него. Диккенс знал ее одежды и ее комичные проявления. Киплинг
знает ее суть и ее серьезность».
Сравнение с Диккенсом - так ли это мало?!
Но о Киплинге пока что говорили всерьез только как о рассказчике. Первый его
роман «Свет погас» был поразительно неудачен, хотя Киплинг, едва не потерявший
в детстве зрение, был уверен, что пишет чуть ли автобиографическое произведение
- это была история слепнущего художника, но на это накладывалось и другое. «Свет
погас» был произведением солдафонским и неумелым, люди, влюбленные в рассказы
Киплинга, испытывавшие к нему симпатию, старались просто об этом романе не вспоминать.
Впрочем, от мысли стать художником «большой формы» Киплинг не отказывался.
Даже при том, что его порой называли просто хулиганом. Из двух сторон творчества
Киплинга, отмеченных Оскаром Уайльдом, на время победила грубая, вульгарная,
даже шовинистическая. Неоднородная природа творчества Киплинга проявилась достаточно
рано. Но это не значит, что дурными сторонами все исчерпывалось.
Киплингу предстояло еще очень много сделать.
В 1890 году Киплинг познакомился с американским писателем и бизнесменом Уолкоттом
Балестье, и они задумали совместно написать приключенческий роман «Наулака»
- по названию таинственного индийского ожерелья, стоимость которого оценивалась
в семьсот тысяч рупий. Американскую часть романа должен был написать Балестье,
индийскую - Киплинг. В 1891 году роман был закончен, но дорабатывать его предстояло
одному Киплингу. В конце 1891 года Балестье уехал по делу в Германию, заразился
там брюшным тифом и умер. При том, что Балестье вложил в работу свою долю труда,
роман считается принадлежащим перу Киплинга. На русском языке «Наулака» появилась
в 1896 году в Санкт-Петербурге как приложение к журналу «Звезда». Издавалась
она также в Москве, в издательстве Сытина, и в Ростове-на-Дону в одном и том
же 1909 году, в Петрограде (издание Сойкина) в собрании сочинений Р. Киплинга.
«Наулака» была своего рода «вестерном» на индийском материале, причем истинная
Индия отступала куда-то на второй план. Все действие разворачивалось при дворе
некоего махараджи, в замкнутых пределах дворца. Читатель без труда обнаружит,
насколько раздвинулись рамки повествования в «Киме», где действуют герои из
самых разных слоев индийского общества, каждый со своим обычаями, представлениями
и манерой поведения, где приключенческий сюжет не затмевает картину жизни целой
страны и главной темой становится обретение духовности уличным мальчишкой. Приключений
в этой книге тоже хватало, но они были совсем другого рода. Нет, роман «Ким» - это не «вестерн»…
«Наулаку» и появившегося много позже «Кима» отделяют друг от друга важные
события в жизни Киплинга. Через пять недель после смерти Балестье он женился
на его сестре Каролине, и они отправились в свадебное путешествие сначала в
Канаду и США, а потом в Японию, где Киплинг узнал, что его банк лопнул и он
разорен. Воспользовавшись кредитом, они вернулись на родину Каролины, в штат
Вермонт, где надолго и осели. Потом удалось построить дом, который Киплинг назвал
«Наулака». Он еще не знал в ту пору, что главной его книгой будет «Ким» и другие
произведения («Книги джунглей», «Просто сказки»), принесшие ему со временем
звание лауреата Нобелевской премии.
Американский период жизни Киплинга был для него. как романиста, очень заметным.
Там он написал роман «Отважные мореплаватели» - роман неважный, но все же многому
его научивший. Это был роман не об Индии. Он осваивал новый для себя материал,
учился сюжету и использовал свою редкостную природную наблюдательность.
Но главным для Киплинга было то, что он и сам за собой не знал. Он был редкостный
выдумщик. Однажды американская детская писательница Мэри Элизабет Мейпс Додж,
автор популярной книги «Серебряные коньки», попросила его написать об индийских
джунглях - и воспоминания юности целиком его захватили. Так появилась «Книга
джунглей», главную часть которой составляют рассказы о Маугли. Киплинг второй
раз открыл себя - как автора рассказов о животных. Потом появятся «Просто сказки».
Успех первой «Книги джунглей» был огромным. За ней последовала вторая. Теперь
Киплинг был уже чем-то вроде мифотворца. Знаменитый канадский писатель-анималист
Сетон-Томпсон сказал о «Книгах джунглей» так: «Поскольку Киплинг не обладает
знанием естественной истории и не делает ни малейшей попытки ее изобразить и
поскольку его животные разговаривают и живут как люди, эти рассказы не являются
рассказами о животных в прямом смысле слова. Это удивительные, прекрасные волшебные
сказки». В этом смысле «Книги джунглей» и смыкаются с киплинговскими «Просто
сказками». Эти три книги составили главную славу Киплинга, хотя ранние его рассказы
тоже не были забыты.
И еще был «Ким».
Он был опубликован уже после вынужденного отъезда Киплинга из Америки. В США
Киплинги устроились на участке, принадлежавшем прежде брату его жены Бидди.
Они, разумеется, заплатили за него, но Бидди решил, что они не так его используют
и погрозился «вышибить Киплингу мозги». Тот понял это буквально, вообразил,
что Бидди собирается его убить и подал в суд. Разразился неимоверный скандал,
и Киплингам пришлось уехать в Англию, которую Киплинг именовал «самой симпатичной
из чужих стран», ему известных. Там они и дожили свою жизнь, отгораживаясь от
людей. Это были годы не без потерь. Еще перед отъездом из Америки умерла самая
любимая дочь Киплинга. Его политическая репутация окончательно рухнула, когда
он активно поддержал англо-бурскую войну и сделался закадычным другом самого
известного из империалистов Сесиля Родса, который построил ему в Южной Африке
и подарил дом, где Киплинги проводили значительную часть времени. Киплинг открыто
называя себя империалистом в те времена, когда это слово сделалось совсем уже
одиозным. Когда Киплинг в январе 1936 года умер, его гроб, накрытый британским
флагом, несли премьер-министр Стенли Болдуин и фельдмаршал Монтгомери. Его похоронили
в уголке поэтов Вестминстерского аббатства. Пришли телеграммы от короля, королевы
и членов королевской семьи. На похоронах присутствовали послы Франции, Бразилии,
Италии, Бельгии. Но на них не явился ни один сколько-нибудь уважающий себя и
заметный писатель, художник, композитор, музыкант. О мертвых говорят хорошо
или молчат. О Киплинге долгое время просто молчали.
О нем заговорили лишь много лет спустя. И заговорили как о великом писателе.
Одна за другой книги Киплинга признавались классическими произведениями. Пришло
время и для «Кима». Эту книгу встретили плохо. Сейчас считают одним из лучших
произведений английской литературы.
«Ким» появился в 1900 году и потребовал от автора немалого труда. За тем,
как шла работа, придирчиво следил самый большой для Киплинга литературный авторитет
- его отец. Он ждал, когда книга «сама себя кончит» - иными словами, когда она
выльется в законченную форму. Он же ее иллюстрировал.
На этот раз перед нами не книга об «отважных мореплавателях» и не приключенческий
роман, где Индия служит только фоном. Это книга об Индии, Индии, увиденной глазами
человека, уже много понявшего в жизни. И книга с заметным философским подтекстом.
Киплинг-солдафон, автор романа «Свет погас», словно никогда и не появлялся перед
читателем. «Ким» написан просто хорошим человеком, способным понять другого,
на него, может быть, и непохожего, но зато тянущегося к общечеловеческому идеалу,
воплощенному в туманном символе «Реки Стрелы». Герой этого романа - агент английской
разведки, но при этом «Ким» - книга бесконечно добрая, ведь в ней речь идет
прежде всего о тяге одного человека к другому.
Для Киплинга-романиста и в какой-то мере рассказчика (он не забывает говорить
о подчинении личного общему) главная тема - служение Империи. В «Киме» это очень
заметно. Но еще заметнее другое - служение одного человека другому, своего рода
взаимозависимость людей. Тот Киплинг, на похороны которого не пожелали прийти
многие знаменитости, здесь словно бы отступает на второй план. В «Киме» речь
идет о единстве людей. Всем известное стихотворение Киплинга «О, Запад есть
Запад, Восток есть Восток» было не во всем правильно понято. Да, «Запад есть
Запад, Восток есть Восток», но и в той и в другой части света живут люди. Это
и есть то общечеловеческое, что заставляет Киплинга подняться над установившейся
кличкой «певца Империи», делает его писателем общечеловеческим. Это и заставляет
от года к году все больше его ценить. Британская империя, как и другие, распалась.
Человечество осталось. А именно певцом человечества и служит для нас сейчас
Киплинг.
