Следите за нашими новостями!
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

В. В. Шаповал

"ЖЭ" МНОГОСТРАДАЛЬНАЯ (2).

(Заметки об алфавите русских жаргонных словарей. Ч. 2.)


Несчастный случай с колыванским *тухесом

Принципы преобразования заимствованных слов в арго таковы, что в силу бедности материала многие предположения этимологического характера остаются на уровне гипотезы. Кроме того, "народность" многих этимологий приводит к их множественности и сосуществованию ряда одинаково недообоснованных предположений. Так, можно заподозрить, но нельзя в должной мере обосновать возможную связь между ивритским тухес 'podex' и русским арготическим туз 'anus, podex', хотя бы на уровне когда-то локально существовавшей игры слов. Согласитесь, что сходство карты и телесной части весьма условно, разве что символично. Однако на основе имеющихся источников можно вести речь по крайней мере о частичной реконструкции одной цепочки преобразований.
У В. М. Попова приведено наименование туж колыванский 'доверчивый', ар[е]с[тантское], сиб[ирское] [Попов, 87], прочитанное вместо исходного туис колыванский 'простодушный и доверчивый арестант' [Грачев М.А. Словарь дореволюционного арго. - Нижний Новгород, 1991. - С. 98] (с отсылкой к: Дорошевич В.М. Сахалин. - М., 1903) и др. В истоке этого наименования легко различимо региональное слово туес, туесок 'берестяная посудина'. Болезненная щепетильность арго, как и иных форм устного бытования речи, в отношении паронимов известна. Переосмыслению и/или табуированию подвергаются нередко довольно далекие по звучанию слова. Пример, который и сейчас на слуху, - это слово вафля, в результате семантического и коннотативного заражения, получившее значение 'fellatio' по сближении с фуфло или производными, как: фуфлёнка, фуфлёрка, фуфлёрша 'минетчица' [Мокиенко, Никитина 2000, 635] и др. На подобном фоне выбор и саркастическое переосмысление из потенциально открытого ряда сибирских регионализмов именно слова туес могло быть на начальном этапе обусловлено сходством с ивритским тухес 'podex'.
То, что в дальнейшем эта связь, если была, подверглась забвению, как и связь с диалектным туес, доказывается дальнейшей историей выражения туис колыванский в словарях. Уже Попов в 1912 г. не понимал этого выражения и переписал его с ошибкой (туис > туж), которая воспроизводилась рядом позднейших словарей [Потапов, 166] и др. Однако слово туж подверглось и дальнейшей трансформации на основе сближения с арготическим туз 'anus, podex'. Если здесь и имело место пересечение рядов преобразования заимствованного тухес, то детально это не документируется. Тем не менее факт поэтапного сближения туис - туж - туз можно доказать для выражения туис колыванский:
туз колыванский 'доверчивый, наивный человек' [ББИ, 249, 110] [Балдаев, II, 88, -I, 195]; 'чрезмерно доверчивый человек' [Бронников, 44]. Учитывая очевидную преемственность в толкованиях, маловероятно, чтобы потерявшая свою славу сибирская Колывань в течение всего ХХ века продолжала провоцировать на ошибки не только лексикографов, но и носителей арго. Судя по всему, это просто живучий анахронизм, мутирующий в словарях.

Как размножался хипес

В ранних источниках читаем: хипес 'особый вид воровства с помощью женщины', хипесница 'женщина проститутка, обирающая посетителей' [Трахтенберг В.Ф. Блатная музыка ("жаргон" тюрьмы). - СПб., 1908. С. 64] [Потапов, 178]. Этимология: [Фридман М.М. Еврейские элементы "блатной музыки" // Язык и литература. - Т. VII. - Л., 1931. - С. 137]. В 1990-е годы широко известным стало слово кипеш, кипиш (с ударением на первый слог) 'галдеж, шум, драка' / 'суета, хлопоты' [Мокиенко, Никитина 2000, 255]. Представляется довольно вероятным, что это все тот же хипес, хипиш, наивно этимологизированный как кипёж (от кипеть) с уникальным переносом ударения на первый слог.
Однако наряду с реальными преобразованиями в словарях зафиксировано несколько графических трансформаций того же слова, как кажется, не имеющих прототипа в речи: хинж 'сигнал тревоги, опасности' [Мильяненков Л. А. По ту сторону закона. Энциклопедия преступного мира. - CПб, 1992. С. 267; ББИ, 268; Балдаев, II, 123; Мокиенко, Никитина 2000, 647], возможно, из *хипж или сразу из *хипис, ср. хипиш 'шум, скандал' [Там же: 647]..
Возможно, также и ханш 'сутенер' [ТСУЖ 1991, 190] [Бронников, 47] - это неверно прочитанное *хипис.
Что касается раритетов типа хитл 'жертва преступления' (*хипис?) и хюбр 'крик, зов о помощи' (*хипж < хипис?) [ББИ, 269, 273; Балдаев, II, 124, 130], то относительно них также есть веские основания строить "какографические" этимологии, учитывая качество источника вообще, но в том и коварство словарных ошибок, что раз опубликованное без должного старания потом может ждать реального опровержения десятки лет или не дождаться вообще.

Как цыг. минжа 'vulva' отразилась в зеркалах жаргонных словарей

Судя по тому, что впервые слово было опубликовано в 1923 г., минжу вынесло в зону видимости жаргонных словарей ветром революции и гражданской войны. В первом издании словаря С. М. Потапова дано толкование, которое предполагает неожиданное, хотя и потенциально допустимое толкование: мента 'задний ход' [Потапов 1923: 31]. Неверное прочтение рабочей записи (смешение ж и т) объясняется тем, что слово было малоизвестным.
Примечательно, что Потапов C.М. (Блатная музыка, 1923), источник, не учтенный А.П.Баранниковым, добавляет помимо цыганизма мента, также и другой возможный цыганизм хавать, 'есть, принимать пищу' ошибочно в виде хватать, исправлено в издании 1927 г. [Шаповал В.В., Дьячок М.Т. О цыганизмах в русских арготических словарях первой трети ХХ века //Русское слово. Материалы межвузовской конференции (Орехово-Зуево, 14-15 ноября 1997 г.). - Орехово-Зуево, 1997. - С. 62]. Это свидетельствует о том, что даже два таких достаточно хорошо ныне документированных слова были далеко не на слуху у криминологов 1920-х годов.
Малоизвестность слова косвенно подтверждается и тем, что отражено, видимо, именно переносное значение 'страх, колебания, неуверенность', вычлененное из какого-то данного к слову минжа пояснительного контекста типа "дал задний ход", то есть 'испугался'. Это возможно, тем паче, что в издании 1927 слово было исправлено, но не толкование: менжа 'задний ход' [Потапов 1927, 91].
Однако и словарь 1923 г. продолжал влиять на жаргонную лексикографию: мента обратный ход, возврат [ББИ, 140] [Балдаев, I, 248], также: мента задний ход, назад [Мильяненков 1992, 166], назад [ТСУЖ 1991,106]. Очевидно, устойчивость ошибки объясняется ассоциациями с мент, мента 'полицейский' и под., мыслимыми как источник опасности.
Наряду с этим апокрифическим направлением развития толкования 'задний ход', в словарях представлено и иное осмысление - анатомическое: 'задний ход' было понято еще и как 'задний проход, anus'. Поскольку метафорические обозначения страха и неуверенности часто базируются на наименованиях органов выделения, точно определить, кто прав, невозможно. Уже у Баранникова исправлено без всякой оговорки: минжа 'задний проход' [Баранников А.П. Цыганские элементы в русском воровском арго // Язык и литература. - Т. VII. - Л., 1931. - С. 147]. И далее: Флегон А. За пределами русских словарей (Дополнительные слова и значения с цитатами ...). 3-d ed. - London, 1973; Нorbatsch Olexa. Russishe Gaunersprache. - Muenchen, 1978; Русско-китайский толковый словарь сленга. Шанхай, 1994.
Относительно двух фиксаций другого созвучного восточносибирского слова Даль остался в сомнении: оминзра? об[ластное] во[сточно]-сиб[ирское] боязливый, страшливый, трусливый челов[Ькъ]. То же сл[о]в[о] писано оманжа (см. выше); что-нибудь да не такъ; оманжа? об[ластное] ирк[утское] боязливый, пугливый человЬкъ" [Даль, II, 672]. Не исключено, что это первый след цыганизма *э-минжа 'vulva', заимствованного в переносном значении 'трус'. Ср. ниже казусы восьминуса и обвагривать в публикации материалов Добровольского также с возможным смешением рукописного ж с длинной мачтой и групп букв типа зр, гр, ус.
Весьма вероятно, что представленное в ряде словарей минесованный 'пугливый' [ТСУЖ 1991: 107] - это причастие/прилагательное от глагола минжеваться 'испытывать страх, неуверенность' в дефектной записи (ес вместо ж).

Некоторые другие казусы с буквой "ж"

1. ж < кс (гс?): коминж, -а, м. Дверной порог (в казарме). Ч[ерноморский]Ф[лот]: 1969-73 (?[сл[ожно]-сокр[ащенное] комната инженерного состава) [Коровушкин 2000: Коровушкин В.П. Словарь русского военного жаргона: нестандартная лексика и фразеология вооруженных сил и военизированных организаций Российской империи, СССР и Российской федерации XVIII-XX веков. - Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2000. - С. 136]. В действительности слово возникло на основе морского термина комингс (англ. мн. ч. coamings) 'окаймление люка'. Скорее, базой для очитки послужило не нормативное комингс, а фонетическая запись *коминкс, прочитанная позднее как коминж. На возможность забвения правильного чтения рабочей записи косвенно может указывать и разнобой в ударениях.
2. ж > гр: абвагривать 'обвешивать' [Добровольский 1897, 343], которое, возможно, следует читать *абваживать (от вага 'вес'); смешение рукописного ж с удлиненной центральной мачтой и группы гр.
3. ж > ич: синич 'беглый' [Потапов 1927, 145], не исключено, что из *синж, ср. синжировать 'вынимать, подменять' [Трахтенберг, 53], возможно, к франц. changer 'менять'.
4. ж > ок: окорока 'меховые вещи' [Потапов 1927, 106], не исключено, что ошибочно прочитано вместо *морока. Ср. мура - ворованные вещи, которые еще надо сбыть, в отличие от денег (голье, чистоган).
5. ж > т: пет 'внутренний карман' [Бронников, 31], первично пеж 'то же '[ТСУЖ 1991, 130].
6. ж > ус: васьминуса 'восемь'. Ошибки, возникшие в результате неверного чтения рукописи, иногда удается выявить по печатному тексту на основе внутренней критики источника. Так, для шубрейского васьминуса 'восемь' вероятнее принять чтение *васьминжа, поскольку другие числительные в том же арго имеют криптолалический формант -жа: пинжа 'пять', семинжа 'семь', девитинжа 'девять' [Добровольский В.Н. О дорогобужских мещанах и их шубрейском или курбацком языке // Известия отд. русск. яз. и слов. Акад. наук. - СПб, 1897. - Т. II. - Кн. 1-2. - С. 343]; здесь имело место смешение рукописных ус и ж с удлиненной центральной мачтой. Этот вывод позволяет иначе взглянуть на изолированное шубрейское абвагривать 'обвешивать' (см. выше) .
7. ж > ьк: пенька 'пиджак' [Потапов 1927, 114], из *пенжа 'то же' [Мокиенко, Никитина 2000, 426].
 
В данных заметках я не ставил себе цели рассмотреть весь комплекс примеров, связанных с разложением или неоправданным сложением буквы ж в записи жаргонных слов. Было взято небольшое число примеров, на которых я стремился показать, что такого рода ошибки, связанные с судьбой трехэлементных букв - не единичное явление. Учет возможных путей "злокачественного" изменения записанного слова как серии графических элементов представляется столь же важным, как и поиск параллелей записанному в реально звучащей речи. Графическая реальность словаря существует как параллельная реальность, и реконструкция траекторий графической деформации малоизвестного слова в соответствии с законами графики может в ряде случаев подсказать разгадку происхождения уникального лексикографического феномена даже скорее, нежели традиционные этимологические разыскания.