К. Берк
РИТОРИКА ГИТЛЕРОВСКОЙ "БОРЬБЫ"
(Политическая лингвистика. - Вып. 5 (25). - Екатеринбург, 2008. - С. 149-160)
1
2
3
Литература
1. Гитлер настаивает на полном отождествлении лидера и народа. Следовательно, ухаживая за людьми, он окольным путем ухаживает за собой. Данная мысль наводит на ответ на вопрос, почему Фюрер, доминировавший над женственными массами своей ораторской манерой, имел стимул оставаться холостяком.
2. Другие аспекты карьерного символизма: книга Гитлера начинается следующим образом: "Сегодня я считаю большой удачей то, что волей судьбы мне было суждено родиться в Браунау-ам-инне. Потому что этот маленький городок расположен на границе тех двух германских государств, объединение которых представляется - по крайней мере нам - представителям молодого поколения - задачей, решения которой необходимо добиваться любыми средствами, покуда мы живы. Это проявление его "переходного" состояния разума, то, что Вордсворт назвал бы состоянием человека "на границе". Он не заботиться о том, чтобы указать дату своего рождения - 1889 год, которую лишь позднее добавляют издатели. И даже в этом прослеживается определенная "правильность", ибо Гитлер "родится" лишь много лет спустя - но он дает точные даты своих боевых ранений, которые на самом деле были формирующими. В свои молодые годы в Вене и Мюнхене он переживает состояние протеста, вследствие своей "безвестности". А когда его партия наконец организована и эффективно работает, он отмечает, что его период "безвестности" окончен (т.е. он сформировал свою идентичность). Читая некоторые обобщения из ранних пассажей его книги о том, что не следует жестко формулировать свои политические взгляды до тридцати лет, я отметил для себя: "Посмотрим, что Гитлер будет делать в тридцать лет". Я был уверен, что, хотя подобные обобщения могут быть двусмысленны при их приложении к людям в целом, они должны - учитывая особенности сознания Гитлера (при его полной идентификации себя и своих последователей) - являться достоверными утверждениями о нем самом. Все должны делать то, что сделал он. Догадка подтвердилась: как раз когда Гитлеру было около тридцати, в составе семи человек начала работать его партия, которой суждено будет завоевать Германию. Я слежу за этими этапами прежде всего потому, что считаю, что оратор, который имеет глубокое чувство собственного "воскресения", должен полагаться на это при убеждении своей аудитории, убеждая ее в том, что он дарит им путь в "новую жизнь". Тем не менее, я не вижу категорических возражений против этой позиции; ее угроза исходит исключительно из тех ценностей, которые являются ее воплощением. Они могут быть здоровыми или нездоровыми. Если они нездоровы, но опираются на убеждение, основная искренность убеждения действует как добродетель в поддержку порока - и эта комбинация наиболее катастрофична из всех, которые можно встретить в речи демагога.
3. Уравнение можно продолжить, как со стороны разобщенности, так и со стороны единства. В поле эстетики, например, у нас экспрессионизм на стороне неодобрения, в противовес эстетической гигиене на стороне одобрения. Это еще один иронический момент стратегии Гитлера. Движение экспрессионизма, несомненно, являлось нездоровым симптомом. Оно отражало растущее отчуждение, которое шло вместе с движением, по отношению к мировой войне и дезорганизации после мировой войны. Оно было "потерянным", обладало смутной идентичностью, являлось поразительно точным отражением ответа на смятение материализма, патетической попыткой искренних художников сделать свое жалкое существование, по крайней мере, сносным до такой степени, которая исходит из возможности выразить его. Оно достигло свое расцвета в период дикой инфляции, когда мир капитализма, который базирует нравственность труда и накоплений на здоровье своей монетарной системы, лишался последнего своего оплота стабильности. Коротко говоря, это мучение отражало именно тот тип раскола, который подготовил людей для Гитлера. Оно было первым членом во фразе, в которой Гитлеризм был последующим членом. Но, обрушиваясь на этот симптом, он получал убедительность, хотя таким образом он и атаковал предзнаменование себя самого.
4. Я не хочу использовать слово "макиавеллизм"
без принесения извинений господину Макиавелли. Мне кажется, что в защиту Государя
Макиавелли можно сказать больше, чем обычно говорится. Стратегия Макиавелли
- насколько я понимаю ее - состояла примерно в следующем: Он принял ценности
правления Ренессанса как факт. То есть вне зависимости от того, нравятся вам
эти ценности или нет, они существовали и работали, и бесполезны были попытки
убедить амбициозного правителя принять другие ценности, как то ценности Церкви.
Эти люди верили в культ материального могущества, и у них была сила, чтобы
следовать своим убеждениям. Когда столь многое представлено как "данность",
может ли что-нибудь быть спасено на пути благ для народа? Макиавелли разработал
типично "макиавеллианский" аргумент в защиту народных благ на основе
собственной системы ценностей государя. То есть: правитель, чтобы достичь
максимальной силы, нуждается в поддержке масс. Для того, чтобы эта поддержка
была настолько эффективной, насколько это возможно, массы должны быть настолько
сильны, насколько это возможно. А чтобы массы были настолько сильны, насколько
это возможно, с ними надо хорошо обращаться. Их благодарность позднее принесет
дивиденды в форме возросшей лояльности.
Макиавелли надеялся, что за этот "окольный" проект его наградят
хорошо оплачиваемым постом в административном аппарате государя.
5. По данному вопросу Гитлер заявляет следующее: "Здесь тоже есть чему поучиться у католической церкви. Хотя структура ее доктрин во многих случаях вступает в абсолютно лишнее противоречие с точными науками и исследованиями, она, тем не менее, не соглашается пожертвовать ни одним слогом из своих догм. Она справедливо признала, что ее стойкость заключается не в более или менее удачном приспособлении к научным результатам современности, которые на самом деле все время меняются, но скорее в строгой приверженности догмам, однажды выдвинутым, что и придало целой структуре характер веры. Именно по этой причине в настоящий момент Католическая Церковь стоит на ногах крепче, чем когда-либо. Можно предсказать, что настолько же, насколько видимость изменчива, сама Церковь - как опорный пункт изменчивости видимости - продолжит завоевывать все больше и больше слепых последователей".
6. Гитлер также уделял огромное внимание
тем условиям, при которых политическая риторика особенно эффективна. Он подводит
итог следующим образом:
"Все эти случаи предполагают посягательство на свободу воли человека.
Конечно, это больше всего относится к тем встречам, на которые приходят люди
с противоположной ориентацией желаний, и которых теперь необходимо завоевать
для новых свершений. Представляется, что утром и даже в течение дня сила воли
человека сопротивляется с наибольшей энергией любым попыткам попасть под влияние
другой воли и другого мнения. Однако вечером они с большей легкостью поддаются
доминирующей силе более могущественной воли. На самом деле, любая такая встреча
представляет собой борцовский поединок между двумя противоборствующими сторонами.
Более талантливый оратор доминирующей апостолической природы теперь имеет
больше шансов преуспеть в завоевании воли тех людей, которые сами, в свою
очередь, чувствуют ослабевание своей силы к сопротивлению самым естественным
образом, чем тех, которые до сих пор сохраняют власть над энергией своего
разума и силы воли.
Той же цели служит и искусственно созданный, но, тем не менее, таинственный
сумрак католических церквей, свечей, ладана, кадильницы и т.д.