Следите за нашими новостями!
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

Э. Хауген

ЯЗЫКОВОЙ КОНТАКТ

(Новое в лингвистике. - Вып. 6. - М., 1972. - С. 61-80)


 
1. Введение
 
1.1. Каждый лингвист рано или поздно сталкивается с проблемами, которые своим появлением обязаны языковому контакту. Этот удачный термин был впервые предложен Андре Мартине и введен в широкое употребление Уриэлем Вайнрайхом, который в своей яркой книге «Languages in Contact» [1] поставил основные актуальные вопросы и дал обзор мирового состояния исследований в этой области. Целью настоящего доклада является не повторение ценных идей, высказанных в этой книге, а попытка дополнить их соображениями, появившимися у меня в ходе исследования языка норвежских иммигрантов в Америке (результаты которого изложены в моей книге о норвежском языке в Америке) [2] и исследования двуязычия в Америке в целом [3].
Языковой контакт определяется как «поочередное использование двух или более языков одними и теми же лицами», которых называют носителями двух (или более) языков, или двуязычными носителями. В этом определении ничего не говорится об уровне их владения этими языками, о степени различия между языками, об условиях их употребления или масштабах возникающей при атом интерференции, но принимается в качестве аксиомы, что имеются две (или более) различные языковые системы и что, как правило, в тексте можно указать момент, когда говорящий переходит от одной из них к другой. В действительности такая задача может оказаться достаточно трудной, причем именно наложение двух систем в процессе речи и приводит к интерференции, которая определяется как «случаи отклонения от норм данного языка, появляющиеся в речи двуязычных носителей в результате их знакомства с двумя или несколькими языками». Ясно, что этими определениями покрываются самые разнообразные явления в сфере языковых контактов, рассматривавшиеся лингвистикой под такими рубриками, как двуязычие, субстраты, конвергенция языков, смешение языков, заимствования, креольские языки, языки-пиджин, иностранный акцент, изучение языков и т. д.
1.2. Осознание того факта, что все эти явления связаны с ситуациями, в которых носители одного языка прибегают также к какому-то другому языку, создает необходимые предпосылки для изучения интерференции, которая интересует лингвиста в первую очередь. Интерференция привлекалась многими лингвистами для объяснения языковой эволюции наиболее непосредственно в области развития словарного состава, но также и для объяснения фонологических и морфологических инноваций. Развитие дескриптивной синхронической лингвистики поставило ряд новых интересных проблем, связанных со структурой языков, на которую, как можно надеяться, изучение языковых контактов прольет новый свет (ср. аналогичное замечание Ганса Фогта (Vogt) [4]. Двуязычный носитель представляет собой тот случай, когда есть основание говорить о «сосуществовании» разных языковых систем, если воспользоваться термином, предложенным для несколько отличной, но сходной ситуации (см. статью Пайка (Pike) и Фриза (Fries) в «Language» 25, 1949, стр. 29-50). Правда, позволительно задаться вопросом, действительно ли любой двуязычный носитель располагает двумя сосуществующими системами; ведь как показывает даже само явление интерференции, он, по-видимому, располагает менее чем двумя, хотя и более чем одной системой. Решение этих проблем может быть получено лишь в результате всестороннего рассмотрения многочисленных и разнообразных данных, которые еще предстоит собрать.
 
2. Двуязычие и двойная культура (Bilingualism and Biculturalism)
 
Многое из того, что делается в этой области под знаком лингвистического исследования, в действительности носит психологический или социологический характер. Лингвисты, занимавшиеся полевым исследованием конкретных явлений языкового контакта, неизбежно собирали также огромный материал по неязыковым аспектам этого вопроса. Сюда относятся такие вещи, как данные об обстоятельствах, при которых был усвоен и пускается в ход каждый из языков; о более широких социальных факторах, приведших к их усвоению и употреблению; об отношении к употреблению этих языков; о способности и умении говорящих не только пользоваться каждым языком в отдельности, но и избегать интерференции или, наоборот, прибегать к ней; о тенденциях развития, ведущих к вытеснению того или иного из этих языков; о плюсах и минусах двуязычия; наконец, о связанных с этим политических и образовательных проблемах. Хотя в прошлом подобного рода сведения собирались лингвистами, в настоящее время по психологическим и социальным вопросам имеются гораздо более полные и точные данные, нежели те, которые в состоянии собрать большинство лингвистов. Поэтому следует надеяться, что по всем вопросам, которые не являются сугубо лингвистическими, лингвисты смогут воспользоваться услугами соответствующих смежных дисциплин.
2.1. Это важно не только ввиду чисто количественной установки на получение большей и лучшей информации, но и главным образом потому, что языковые проблемы и проблемы культуры, как таковой, часто смешиваются как лингвистами, так и социологами. На это недавно указал один психолог [5], проводящий различие между двуязычием (bilingualism) и двойной культурой (biculturalism). Исходя из того, что различные языки могут использоваться в пределах одной культуры и один и тот же язык - в разных культурах, он делает вывод, что явления двуязычия и двойной культуры не обязательно совпадают друг с другом. Точно так же, как бывают языковые акценты, бывают и акценты в отношении культуры, являющиеся следствием интерференции сталкивающихся моделей поведения, и от них бывает так же трудно (или нежелательно) избавиться, как и от языковых акцентов. Поэтому можно различать следующие четыре типа ситуаций: (1) двойная культура при двуязычии; (2) двойная культура при одноязычии; (3) единая культура (monoculture) при двуязычии; (4) единая культура при одноязычии. «Человек, изучающий иностранный язык в обстановке единой культуры, вовсе не обязательно усвоит полностью новую систему культурных моделей» (стр. 225). Мне тоже приходилось наблюдать это явление при изучении поведения американских норвежцев: двуязычный носитель английского и норвежского языков в Америке не обязательно является носителем двух культур. Даже само употребление им заимствований из английского языка диктуется стремлением приспособить свой родной язык к новой культуре; когда этот процесс завершается, он уже может свободно и уверенно переходить с одного языка на другой, не чувствуя себя в отношении культуры чужеродным телом в окружающей его одноязычной среде (ср. «Norwegian Language in America», стр. 72).
2.2. Точно так же, как двуязычный носитель может владеть менее чем двумя целыми языковыми системами, носитель двойной культуры может владеть менее чем двумя целыми культурами. Хотя допущение, что степень двуязычия прямо пропорциональна степени бикультурализма, выглядит очень заманчиво, однако оно пока что не подтверждается имеющимися данными. Для того чтобы точно установить, насколько в действительности связаны эти две вещи, потребуются дальнейшие исследования. Поскольку словарный состав одновременно представляет собой как бы инвентарь соответствующей культуры и, взятый целиком, по-видимому, может рассматриваться как ее описание, то наибольшей взаимозависимости следует ожидать именно в сфере лексики: ведь словарь выражает значения, т. е. в сущности то, из чего и состоит данная культура. Что же касается соотнесенности с культурой таких чисто языковых и структурных элементов языка, как фонология, морфология и синтаксис, то она является гораздо менее непосредственной; эти элементы не так чутко реагируют на изменения в области культуры, так что вопрос о влиянии на них бикультурализма остается открытым и требует дальнейшего изучения. Для лингвистов, занимающихся этими вопросами, полезно было бы сотрудничество с представителями наук, известных в Америке под такими несколько широковещательными, но, по-видимому, правильно ориентирующими названиями, как психолингвистика, этнолингвистика, глоттополитика и т. п. Некоторые проблемы, возникшие при изучении двуязычия, окажутся почти целиком связанными не столько с языком, как таковым, сколько с ситуациями общения между их носителями, принадлежащими к разным культурам. Собственно лингвистическая же задача здесь состоит в том, чтобы давать точную и существенную информацию о соответствующих языках.
 
3. Американские работы
 
Иллюстрацией того, как эти области связаны друг с другом и взаимно способствуют разрешению проблемы двуязычия, может служить исследование языковой ситуации в Северной и Южной Америке. Как показано в моей книге «Bilingualism in the Americas», здесь мы сталкиваемся с четырьмя типами языков, находящихся в контакте друг с другом: языками туземцев, колонизаторов, иммигрантов и креольскими языками.
Туземные языки - это многочисленные индейские и эскимосские языки; языки колонизаторов - это в основном английский, французский, португальский и испанский; языки иммигрантов включают эти последние, а также огромное количество других языков, прежде всего европейских; креольские языки возникли в результате введения колонизаторами рабства в ряде районов, в особенности в бассейне Карибского моря.
3.1. Взаимоотношения между этими языками являются в последние годы объектом пристального внимания со стороны ученых, хотя по-прежнему еще очень многое остается сделать в этой интереснейшей в истории человечества естественной лаборатории двуязычия. Социальное господство одних языков над другими объясняется политическими условиями, информацию о которых мы можем почерпнуть только у исследователей политической истории народов. Языкам политически зависимых групп угрожало исчезновение; только благодаря упорному сопротивлению в области культуры им удавалось противостоять этой тенденции (как показывает пример французского населения Канады). За объяснением такого сопротивления (или его отсутствия) мы можем обратиться к работам социологов, в частности Г. Майнера о приходе Сен-Дени в Квебеке [6], Уорнера и Сроула о жизни иммигрантов в одном из восточно-американских городов [7] или Жильберто Фрейре об отношениях между белыми и неграми в Бразилии [8]. В районах, где представлено два или более разных языков, определенные языковые проблемы возникают в связи с постановкой образования; особенно острыми они оказались в юго-западных штатах США, где в течение долгого времени бок о бок существовали испанский, английский и индейские языки. Имеется обширная педагогическая литература, исходящая часто из довольно поверхностного представления о соответствующих лингвистических проблемах, но ценная с точки зрения собранного в ней богатого материала о языковой и культурной интерференции в условиях школьного обучения. Укажу на интересный доклад ЮНЕСКО об использовании туземных языков при обучении [9], содержащий краткие сведения почти по всем странам мира.
3.2. Однако независимо от того, усваивается ли тот или иной язык в школе или вне ее, вопрос о том, как происходит усвоение языков, является одним из центральных в изучении двуязычия. Это особая сфера психологии (в том числе психологии обучения), которая уже занималась такими проблемами, как языковые способности, измерение языковых навыков и влияние двуязычия на умственные способности и единство личности (формирование характера). В этой области было сделано немало сомнительных утверждений (в том числе, что двуязычный носитель в моральном и умственном отношении стоит ниже одноязычного), подтверждение или опровержение которых требует интенсивных психологических (и социологических) исследований. Внимание, уделявшееся этой проблеме в последние годы психолингвистами (напр., Чарльзом Осгудом (Osgood) в его труде «Психолингвистика») [10], является обнадеживающим свидетельством того, что для исследования этих проблем начинают применяться современные экспериментальные методы. Психологи предложили даже теоретическую модель хранения языковых навыков в мозгу человека, которая согласуется с вышеупомянутым лингвистическим понятием сосуществующих языковых систем: психологи различают координированное (coordinate) и сложное (compound) двуязычие, понимая под первым такое, при котором человек располагает двумя отдельными системами, а под вторым такое, при котором языковые системы подверглись хотя бы частичному слиянию.
3.3. Особый интерес с точки зрения двуязычия представляет детство человека, т. е. тот период, когда языковые системы только формируются; детское двуязычие обычно признается наиболее ценным (и кстати, наиболее прочным). Поэтому особенно плодотворными оказались исследования о развитии двуязычия в детском возрасте, начиная с пионерской работы Ронжа (Rоnjat) (Париж, 1913); наиболее подробной из них до сих пор остается очень интересная книга Вернера Леопольда [11], хотя здесь в центре внимания находятся, пожалуй, проблемы, связанные не столько с двуязычием, сколько вообще с детской речью [12].
3.4. Развитие психологии восприятия также представляет интерес с точки зрения проблем языкового контакта, так как интерференция тесно связана с проблемой ошибочного восприятия у слушающего и у наблюдателя. Подстановка звуков и морфем часто может быть объяснена влиянием родного языка, в особенности когда речь идет об изучающих иностранный язык взрослых. Поэтому исследования по восприятию речи - такие, как работа Джорджа Миллера (Miller) [13], - имеют прямое отношение к проблемам языкового контакта. Если носитель языка способен произвести самое большее около шести одновременных актов выбора из пар элементов, с которыми он был предварительно ознакомлен, то вполне понятно, что он оказывается в крайне затруднительном положении при попытке овладеть совершенно новой системой различий в рамках знакомой ему сферы восприятия.
3.5. Таковы лишь некоторые из областей, в которых деятельность лингвиста может опираться на исследования, ведущиеся в смежных областях науки. Был проведен ряд конференций, призванных способствовать сближению ученых, работающих над смежными проблемами: прежде всего конференция по неанглийской речи в США [14], затем рабочее совещание по двуязычию в Колумбийском университете (10-11 мая 1954 г.), в котором участвовали лингвисты, психологи и социологи, симпозиумы по тому же вопросу в Джорджтау иском университете в 1954 г. [15], заседание секции общей фонетики ассоциации современных языков (Modem Language Association) (1955) и, наконец, создана специальная исследовательская организация - юго-западная группа по сравнительной психолингвистике [16], в состав которой входят носители навахо и других языков юго-запада Соединенных Штатов. Более подробные сведения по этим вопросам можно найти в моей книге, на которую я уже ссылался.
 
4. Интерференция
 
Если мы теперь обратимся к проблемам, встающим перед лингвистом при исследовании языкового контакта, то очевидно, что первой его задачей является обнаружение интерференции. Это вовсе не всегда так просто, как может показаться на первый взгляд, в особенности в случае мертвых языков (под которыми здесь понимаются любые языки, недоступные для полевых наблюдений). Ведь для этого необходимо располагать знанием нормы, предшествовавшей интерференции, умением установить тот иностранный образец, копией которого является рассматриваемое отклонение от нормы, и, наконец, доказательствами того, что предполагаемая интерференция не могла явиться результатом внутренних тенденций развития данного языка.
4.1. Поскольку самый момент заимствования лишь в редких случаях поддается непосредственному наблюдению, то большинство утверждений относительно интерференции основывается на умозаключениях и выводах, в которых охотно используются и данные внеязыкового характера. Непосредственное наблюдение и эксперименты над языковым поведением двуязычных носителей имеют особую ценность именно потому, что таким образом оказывается возможным исследовать явление интерференции в самый момент его возникновения, еще до того как оно подвергнется стандартизирующему влиянию регулярного употребления. Получаемые при этом данные образуют почти непрерывный континуум, на одном конце которого располагается переключение кодов (code switching), а на другом - их полная интеграция или смешение. Переключение кодов имеет место в тех случаях, когда говорящий переходит с одного языка на другой; в наиболее явных случаях переключение оказывается полным, т. е. в речевом потоке можно указать момент, когда меняются все аспекты высказывания, включая фонологию, морфологию, синтаксис и лексику. Это случается как в конце полного высказывания, так и в середине, причем иногда сводится к включению в высказывание одного отдельного иностранного слова. Однако во многих случаях переходная грань не так ясна: например, говорящий может не владеть в полной мере фонологической системой иностранного языка и подставлять фонемы своего родного языка в употребляемые им отдельные иностранные слова или целые высказывания на этом языке. В таком случае можно говорить об интерференции постольку, поскольку говорящий в том или ином отношении отклоняется от норм языка, которым он пользуется. Но интерференция не обязана всегда оставаться интерференцией, т. е. отклонением от нормы; при частом повторении она сама может стать нормой. Подобную интеграцию кодов следует принципиально отличать от интерференции, хотя никаких абсолютных критериев их разграничения пока не установлено. Таким образом, мы имеем три стадии, из которых лишь средняя является в строгом смысле слова интерференцией, т. е. наложением двух языковых систем.
4.2. Если мы (вслед за Вайнрайхом) [17] назовем эти два языка языком Р (primary, «исходный») и языком S (secondary, «вторичный»), то мы можем сказать, что переключение кодов в направлении от Р к S и обратно не является интерференцией, как не является интерференцией и употребление материала языка Р в языке S, если этот материал полностью усвоен языком S. Вопрос о степени интегрированности заимствованного материала остается открытым, но в этом случае всегда можно обратиться к поведению одноязычных носителей языка S. Мой опыт показывает, что двуязычные носители часто не имеют твердого мнения в вопросе о языковой принадлежности тех или иных конкретных слов, хотя, как правило, отдают себе отчет в том, на каком языке они говорят в каждый данный момент [18]. Исследователю часто приходится ограничиваться утверждением, что некоторый элемент является более или менее интегрированным в фонологическом, морфологическом или синтаксическом отношении. Таковы факты, доступные наблюдению; решающими они могут оказаться лишь постольку, поскольку рассматриваемые языки действительно различны. Но если две языковые системы настолько сходны, что сколько-нибудь определенных критериев найти не удастся, то ни говорящий, ни исследователь не смогут сказать ничего определенного. Поэтому существенной предпосылкой успешного обнаружения, а также классификаций явлений интерференции является, таким образом, адекватное описание рассматриваемых языков.
 
5. Межъязыковое (dialinguistic) описание
 
Недавнее бурное развитие дескриптивной лингвистики привело к значительным расхождениям между лингвистами в их подходе к языку. Традиционная система школьной грамматики рухнула и была заменена многочисленными теоретическими и терминологическими нововведениями. Какой именно вид лингвистика примет в будущем, пока неизвестно, но уже сейчас, по-видимому, имеется значительный круг вопросов, по которым существует единство мнений, что, однако, трудно заметить ввиду терминологического разнобоя. Так, по-видимому, большинство лингвистов согласны относительно двустороннего характера языка, включающего выражение и содержание, или - проще - звучание и значение. На это деление накладывается противопоставление формы и субстанции, на чем в особенности настаивает Ельмслев (Hjelmslev). К явлению языкового контакта эти два противопоставления были применены, в частности, Вайнрайхом, который, например, объясняет интерференцию элементов формы разных языков сходством их субстанции («Languages in Contact», стр. 8). Хотя это бесспорно, однако вопрос о целесообразности утверждений, основанных на допущении, что форма содержания и форма выражения совершенно независимы от субстанции содержания и субстанции выражения, пока остается открытым, и мне лично такой подход представляется бесполезным. Элементами субстанции содержания признаются те, которые манифестируются при помощи субстанции выражения. Это можно проиллюстрировать на приводимом самим Вайнрайхом примере: русское слово нога и английское foot могут отождествляться ввиду материального сходства обозначаемых ими объектов; однако нет никаких признаков смешения понятий «нога» и «foot», кроме того смешения, которое возникает в определенных контекстах, где двуязычные носители неправильно употребляют слово «нога» (говоря по-русски) или слово «foot» (говоря по-английски). Аналогичное рассмотрение фонологической структуры как реальности, существующей помимо и вне своей субстанций, мы находим у Вайнрайха и в его классификации явлений интерференции (там же, стр. 18), где различие между подстановкой звуков (phones) и другими типами интерференции проводится на основе классификации фонем по дифференциальным признакам. Приводимый им пример с передними гласными ретороманского и швейцарского немецкого, на наш взгляд, как раз противоречит предположению, что их позиция влияет на их произношение в каждом из языков: ретороманские /i I е/ не воспроизводятся соответственно как /i e æ/ в швейцарском немецком, а образуют нестандартную модель, основанную на субстанции, где /i I/ оба передаются как /i/, тогда как /e/ предстает либо как /e/, либо как /æ/.
5.1. Этих примеров, пожалуй, вполне достаточно, чтобы показать, что двойная дихотомия, принятая в глоссематике, столь же затемняет, сколь и проясняет рассматриваемые явления, но что пользоваться можно любой системой описания при условии, что (а) к обоим языкам применяется одна и та же система и (б) если в ней учитываются все существенные различия. Какие бы элементы ни принимались за единицы плана выражения - фонемы, аллофоны (микрофонемы) или дифференциальные признаки, все они должны быть перечислены и определены и, кроме того, должны быть перечислены все последовательности этих единиц, допустимые в каждом из рассматриваемых языков. То же самое верно и для единиц плана содержания, определяются ли они «нематериально», как, например, семантемы в некоторых теориях, или «материально»- как морфемы у большинства американских лингвистов. Понимаемая таким образом морфема состоит из фонем, расположенных в определенном порядке, и множества контекстов, составляющих ее значение. Только в терминах такой или подобной системы и можно надеяться получить удовлетворительное описание явления интерференции. При этом возможны две основные процедуры: (1) предсказание потенциально возможных интерференции на основе сопоставления языковых систем; (2) проверка сделанных предсказаний путем наблюдения реально имеющихся интерференции. Вторая процедура может, конечно, во времени предшествовать первой, позволяя, таким образом, делать выводы о характере механизмов, выработанных говорящим для различения и отождествления двух языковых кодов. Сопоставление языковых систем, которое мы здесь имеем в виду, отличается от традиционного сравнительного языкознания; Вайнрайх называет его различительным (дифференциальным, differential) описанием, а я - двуязычным (bilingual) описанием; в заголовке настоящего раздела предлагается еще один термин - межъязыковое (dialinguistic) описание, определяемое как установление сходств и различий между языковыми системами.
 
6. Фонология
 
Еще Герман Пауль указывал, что двуязычный носитель подставляет «наиболее близкие звуки» своего родного языка на место звуков иностранного языка [19]. Открытым остается, однако, вопрос о том, какие же звуки являются «наиболее близкими». Носитель английского языка не видит особой близости между [θ] в слове thin «тонкий» и первыми звуками слов tin «жесть» и sin «грех», однако именно они подставляются вместо него многими иностранцами. Наше описание должно позволять нам предсказывать, какие звуки разных языков двуязычный носитель будет отождествлять друг с другом при идеальных условиях восприятия и усвоения языков. Мы можем принять допущение, сформулированное Боасом (Воas) в 1889 г., что «каждый апперцепирует незнакомые звуки при помощи звуков своего родного языка» [20]. Вайнрайх предложил (в своей последней статье, на которую мы ссылались выше) строить описание в терминах избыточных и различительных признаков. В результате анализа, осуществляемого носителем языка (я предпочел бы говорить о «восприятии»), тот или иной различительный признак может быть принят за избыточный, что приведет к недоразличению (under-differentiation), или, наоборот, избыточный может быть принят за различительный, что приведет к чрезмерному различению, сверхразличению (over-differentiation). Эффективность этой терминологии нуждается в проверке в конкретном описании. Заметим, что она предполагает, в частности, умение определять, какие признаки являются различительными, а какие - избыточными. Кроме того, поскольку некоторые из указанных неверных различений не приводят к ошибкам в воспроизведении, то они совершенно ускользают от нашего контроля. Конечной проверкой всякого описания является прагматическая проверка данными самой интерференции.
6.1. Изучение интерференции показывает, что она связана не только с чисто фонологическими отождествлениями, но и с рядом других факторов. На ранних этапах обучения языку особенно часто имеют место колебания в восприятии, в свою очередь ведущие к разнобою в подстановке сходных фонем (ср. «Norwegian Language in America», стр. 394). Позиция данного звука в последовательности фонем, ассоциация со сходно звучащими словами и даже соображения семантического порядка могут препятствовать одно-однозначному воспроизведению фонем языка S с помощью фонем языка Р.
6.2. Однако если отвлечься от исключений, то в явлениях интерференции обнаруживается система и оказывается возможным установить некоторые общие формулы, управляющие отождествлением звуков разных языков. Если взять, например, испанское [n], которое в конечной позиции часто подставляется вместо английских [m] и [ŋ] (а также, конечно, [n]), то можно сказать, что говорящий на английском языке S подставил один звук своего родного испанского языка Р вместо трех английских звуков. Эту операцию можно обозначить знаком равенства и записать так: а /-m, -n, -ŋ/ = и /-n/, где дефис указывает на конечную позицию. Однако эта формула необратима, поскольку носители английского языка не будут производить аналогичных отождествлений испанского n с указанными звуками, а только с /-n/. Поэтому части этой формулы лучше соединить направленной стрелкой а /-m, -n, -ŋ/ → и /-n/, где стрелка может читаться «воспроизводится как». Я предложил называть это отношение диафоническим, так как оно выходит за пределы одной языковой системы. Недавно я предложил также называть такие «иностранные» элементы фонологической системы диафонами; в отличие от предлагавшегося мной ранее определения диафонов как фонем, отождествляемых на межъязыковом уровне, я бы предпочел теперь говорить о диафонах как о двуязычных аллофонах. Это значило бы, что все три перечисленных выше английских звука являются диафонами испанского [n] в конечной позиции. Диафоническое отождествление может быть либо конвергентным, как в данном случае, либо дивергентным (когда одна фонема воспроизводится в другом языке с помощью нескольких различных звуков), либо простым (когда имеется однозначное соотношение). В этих терминах усвоение звуковой системы иностранного языка может быть описано как фонологизация диафонов. Хёнигсвальд (Hoenigswald) показал, что взаимная понятность близких диалектов основывается именно на подобных отождествлениях их фонем и аллофонов [21].
 
7. Морфология
 
Межъязыковое отождествление распространяется и на значащие элементы, которые мы будем называть морфемами; сюда относятся корни, основы, слова, приставки, суффиксы - короче говоря, любые минимальные звуковые отрезки, обладающие значением. Морфемы можно считать аналогичными фонемам в том смысле, что для их полного описания нужно перечислить все их алломорфы и задать их дистрибуцию, - причем дистрибуцию в самом широком смысле слова, что включает не только языковую дистрибуцию, но также и социальную, т. е., иначе говоря, значение морфемы.
7.1. Интерференция морфем возникает вследствие идентификации либо их звуковой оболочки, т. е. их фонологических составляющих, либо их значения. Носитель английского языка, услышав шведскую морфему ljung [juŋ] «вереск», отождествит ее по звуковому признаку с англ. young «молодой», что может в дальнейшем привести, скажем, к английской интерпретации фамилии Ljungkvist в виде Youngquist. А когда носитель американского португальского говорит, что у него frio «простуда», то ясно, что он отождествил порт, frio «холод» с англ. cold «холод, простуда» и подставил его в выражение to catch a cold «простудиться» [22]. Если мы распространим терминологию, предложенную нами для диафонических отношений, на морфы, то мы сможем говорить о двух типах диаморфических отношений: один из них омофонический (как в случае с ljung), а другой чисто синонимический (как в случае с frio). Для носителя американского португальского frio стало диаморфом (т. е. двуязычным алломорфом) английского cold и встречается примерно в тех же контекстах, что и cold. Нередко диаморфы бывают омофоническими и синонимическими одновременно; пример слова Riegelweg в пенсильванском немецком (из англ. railway «железная дорога» [23]) показывает, что как Riegel и rail, так и Weg и way были отождествлены друг с другом, благодаря чему возникло новое немецкое сложное слово. Но ведь слова Riegel «брусок» и Weg «путь» действительно значат то же, что и англ. rail «перила, брусок, рельс» и way «путь, дорога», по крайней мере в некоторых контекстах, так что налицо как фонетическая, так и семантическая близость. Близкородственные языки часто имеют так много диаморфов этого типа, что их носители уверенно опираются на них при образовании новых форм. Говорящие выводят для себя даже «формулы перехода», как их назвал Вайнрайх [24]; эти формулы могут иногда приводить к созданию слов, основанных на совершенно ошибочных аналогиях; впрочем, такие новообразования представляют собой не что иное, как еще один тип явлений, связанных с интерференцией.
7.2. Отождествление морфем, так же как и отождествление фонем, не обязательно производится на уровне минимальных единиц. Как в правой, так и в левой части формулы может стоять сразу несколько морфем. Так, одноморфемная единица hoy «сегодня» в испанском соответствует двухморфемной английской единице to-day и пятиморфемной французской aujourd'hui. Если называть лексемой любую последовательность морфем, значение которой не выводится из ее структуры, то можно говорить о межъязыковом отождествлении лексем как о вполне обычном явлении. Одна из трудностей перевода состоит как раз в том, что лексемы, справедливо отождествляемые в одном контексте, вовсе не следует отождествлять в другом. В двуязычных ситуациях интерференция на этом уровне возникает очень часто, например когда носитель канадского французского спрашивает у продавца, сколько он charge за свои товары, вместо того чтобы употребить слово demander [*]. При самом расширительном толковании термин морфема может употребляться и для обозначения значащих синтаксических моделей, например применительно к случаям, когда порядок слов одного языка влияет на порядок слов другого языка. В заключение мы сошлемся на «грамматику перехода» («transfer grammar»), предложенную Зеллигом С. Харрисом (Harris) [25]: «Можно построить чисто структурные правила перехода между фонологическими системами двух языков, или между их морфонологическими системами, или между их морфологическими системами. Можно также построить и правила перехода для пар элементов этих двух языков, пар, образованных по тому или иному разумному признаку».
 
8. Классификация видов интерференции
 
Большинство исследователей проблемы взаимовлияния языков в своих классификациях всегда проводят различие между заимствованными словами и прочими типами заимствований. Как те, так и другие суть инновации, обязанные своим появлением в языке интерференции того или иного типа. Большинство подобных классификаций основано на языковом материале, который уже более или менее хорошо усвоен заимствующим языком, что затрудняет реконструкцию ситуации в момент двуязычной интерференции. Одна из лучших классификаций разработана Вернером Бетцем на материале древневерхненемецких глосс к латинским текстам [26]. Нами была предложена классификация другого рода [27]. Заимствованное слово может быть определено как перенесенная (imported) (из иностранного языка) лексема, причем ее форма в заимствующем языке должна находиться в более или менее полном диафоническом соответствии с иностранным образцом. При других же типах иностранного влияния вместо иностранных лексем подставляются лексемы родного языка. В качестве общего названия для таких лексем, получаемых путем подстановки, мной был предложен термин заимствование-сдвиг (loanshift), поскольку при этом происходит сдвиг в значении (внеязыковом контексте) лексемы родного языка. Новые слова, возникающие под воздействием иностранных слов, но не являющиеся результатом копирования их формы, Бетц назвал Lehnschöpfungen - заимствованными образованиями; я предпочитаю называть их induced creations - индуцированными образованиями, чтобы термином заимствованные образования (значений) воспользоваться для обозначения тех новых сложных слов, которые строятся по иностранному образцу - типа Riegelweg в пенсильванском немецком (см. выше). Заимствованные образования оказываются в таком случае подклассом заимствований-сдвигов; другой подкласс составляют заимствованные расширения (значений), обычно называемые семантическими.
Основополагающее различие между перенесением и подстановкой часто бывает трудно провести в тех случаях, когда заимствование оказывается омонимичным какому-либо слову родного языка, например в американском норвежском заимствованное слово fil (< англ. field «поле») омонимично норвежскому слову со значением «напильник». Только на основании таких сугубо формальных признаков, как отсутствие конечного [d] и женский род слова fil, можно прийти к выводу, что данный случай лучше рассматривать как омофоническое заимствование-сдвиг: вместо иностранного слова было подставлено целое слово родного языка, а не просто последовательность диафонов.
8.1. Одним из преимуществ такой классификации является открывающаяся благодаря ей возможность сравнения различных ситуаций, связанных с языковыми контактами, например латинских заимствований, производившихся в средние века составителями английских глосс (ср. упомянутую книгу Гнойсса), и заимствований из английского языка в языке команчей [28]. В обоих случаях процент заимствованных слов заметно ниже процента заимствований-сдвигов; однако если в глоссах это в основном заимствованные образования, то у команчей - это прежде всего индуцированные образования, но без прямого формального влияния английских образцов. В списках заимствований часто встречаются и такие лексические единицы, которые являются одновременно и заимствованными словами, и заимствованиями-сдвигами, например в американском норвежском слово eplepai «яблочный пирог» (англ. apple-pie) eple - норвежское слово, a pai - заимствование из английского. Подобные заимствования часто называют гибридными (мной был предложен термин loanblends - букв, «заимствования-смеси»), но с точки зрения двуязычной интерференции их лучше рассматривать как результат двух последовательных актов заимствования. По-видимому, сначала было заимствовано слово pai «пирог», и к моменту образования сложного слова оно уже ощущалось как слово родного языка; однако ввиду невозможности непосредственного наблюдения самого момента заимствования делать какие-либо определенные утверждения в подобных случаях очень трудно.
 
9. Движущие силы и масштабы интерференции
 
В этой области предстоит сделать еще очень много, в частности в вопросе о роли, которую при этом играет структура языка. Совершенно очевидно, что большинство явлений интерференции, в особенности того типа, который мы называем заимствованием, связано с факторами вне-языкового характера. Упомянутые выше политические и социальные факторы, приводящие к господствующему положению одного языка по отношению к другому, вызывают к жизни также и те установки в поведении носителей языка, которые могут оказаться благоприятными или неблагоприятными для усвоения заимствований. Далее, от условий обучения зависит, произойдет ли усвоение языка в достаточно раннем возрасте, чтобы у человека могли сложиться две отдельные языковые системы. С другой стороны, ясно, что сама форма заимствований определяется тем, как соотношения между двумя языковыми системами воспринимаются двуязычными носителями. Утверждают, что одни языки в силу своего строения менее восприимчивы к заимствованиям, чем другие; этот тезис остается пока не доказанным. Что касается метафорического высказывания Сэпира о «психологической установке самого заимствующего языка» («Language», стр. 220), то из его примеров видно, что имеются в виду словообразовательные модели данного языка: заимствованные слова охотно усваиваются языками, в которых слова имеют простое строение и не распадаются на части, и гораздо менее охотно - языками с продуктивными моделями словосложения. Перспективным объектом исследования представляются индейские языки, поскольку они резко различаются по количеству заимствованных слов [29]. Но даже и здесь разница, может быть, скорее формальная, нежели действительная; с заимствованными словами в язык входят новые основы, но заимствования-сдвиги в не меньшей мере являются нововведениями в языке.
9.1. Одной из причин сопротивления заимствованию, конечно, является степень связанности или независимости языковых единиц. Мной была определена шкала «усваиваемости» (adoptability) [30], которую Вайнрайх соотнес со степенью интегрированности морфем: чем больше неотделимость данной морфемы, тем меньше вероятность ее перенесения [31]. Таким образом, стирается абсолютная грань между лексическим и грамматическим заимствованием, на которой так настаивали раньше [32]. Те морфемы, которые сами не фигурируют в качестве самостоятельных высказываний, обычно заимствуются лишь в составе целых отрезков высказывания и не становятся продуктивными в заимствующем языке, если только их количество в нем не оказывается достаточным для возникновения аналогии.
9.2. Особый интерес для исследования представляют креольские языки, как один из предельных случаев интерференции. С точки зрения процесса заимствования, как он был описан выше, усвоение отдельными туземцами (в частности, неграми) языка колонизаторов может рассматриваться как несовершенное копирование (imperfect replica), при котором переносятся только свободные морфемы (но не связанные), причем они встраиваются в систему фонологических и синтаксических навыков заимствующего языка. Эти языки почти целиком состоят из заимствованных слов; лишь отдельные разрозненные элементы восходят к древним африканским источникам. Заимствованные слова - это, как правило, просто основы, но они сохранили некоторое количество связанных морфем, что позволяет утверждать, как это делает Роберт А. Холл-младший (Hall Jr.), что креольские языки представляют собой особые индоевропейские диалекты. Что же касается случаев, когда не имело место то принудительное и беспорядочное обучение господствующему языку, которое привело к возникновению креольских языков, то там заимствование было гораздо менее интенсивным и число заимствованных слов в обычных текстах редко превышало 5%. Списки заимствований, имеющиеся для самых разных иммигрантских языков, редко содержат более 1000 слов, многие из которых в свою очередь являются малоупотребительными, - а эта цифра явно не может считаться очень высокой по отношению к словарному запасу какого бы то ни было языка.
 

Примечания

1. См. U. Weinreiсh, Languages in Contact, New York, 1953.

2. См. E. Haugen, Norwegian Language in America, I-II, Philadelphia, 1953.

3. См. мою книгу «Bilingualism in the Americas» (Publications of the American Dialect Society, 1957), а также мою рецензию на книгу Вайнрайха в «Language», 30, 1953, стр. 380-388 и рецензию Магне Офтедаля на «Norwegian Language in America» в «Norsk Tidsskrift for Sprokvidenskap», 17, стр. 592-603.

4. См. «Word», 10, 1954, стр. 365-374.

5. См. James Soffietti, статья в: «Journal of Educational Psychology», 46, 1955, стр. 222-227.

6. См. Н. Miner, St. Denis, a French Canadian Parish, Chicago, 1939.

7. Warner and Srole, The Social Systems of American Ethnic Groups, New Haven, 1945.

8. Gilbert Freyre, The Masters and the Slaves, New York, 1946.

9. The Use of Vernacular Languages in Education, UNESCO, 1953.

10. Psycholinguistics: A Survey of Theory and Research Problems, «Supplement to the Journal of Abnormal and Social Psychology», 49, 1954, 4.2.

11. W. Leopold, Speech Development of a Bilingual Child, 1-4, Evanston, Illinois, 1939-1950.

12. Ср. мою рецензию в: «Journal of English and German Philology», 52, 1953, стр. 392-397.

13. В сб. «For Roman Jakobson», The Hague, 1956, стр. 353-359, ср. там же работу Фрая (D. В. Fry), стр. 169-173.

14. Ее материалам посвящен 34-й номер «Bulletin of the American Council of Learned Societies», 1942.

15. Материалы опубликованы в: «Monograph Series on Languages and Linguistics», № 7, Georgetown University.

16. См. статью Джозефа Б. Касагранде (Casagrande) в «Items», органе Social Science Research Council, 10, 1956, стр. 41-45.

17. См. его статью «On the Description of Phonic Interference», «Word», 1957.

18. Cm. «Norwegian Language in America», p. 68-69 и 384-385.

19. См. «Prinzipien», стр. 340-341.

20. См. «American Anthropologist», 2, стр. 47-53.

21. «Studies in Linguistics», 1952, стр. 1-5.

22. См. Leo Pap, Portuguese-American Speech, New York, 1949, стр. 87.

23. См. Paul Schach в: «American Speech», 26, 1951, стр. 257-267.

24. См. «Languages in Contact», стр. 2.

*. Интерференция связана с отождествлением франц. charger «нагружать, заряжать, поручать» и англ. to charge «заряжать, нагружать, поручать, требовать, назначать цену»; франц. demander «спрашивать; просить (за товар)». - Прим. перев.

25. См. «International Journal of American Linguistics», 20, 1954, стр. 259-270.

26. См. W. Веtz, Deutsch und Lateinisch, Bonn, 1949.

27. Последнюю формулировку см. в рецензии на работу Гнойсса (Gnеuss) «Lehnbildungen und Lehnbedeutungen im Altenglischen» в «Language», 1957.

28. См. ценную работу Касагранде о языковой ассимиляции команчей в: «International Journal of American Linguistics», 20-21, 1954-1955.

29. Ср. статью Дугласа Тэйлора (Таylor) о карибском языке острова Доминика в: «International Journal of American Linguistics», 12, 1946, стр. 213-216.

30. См. «Language», 26, 1950, стр. 224.

31. См. U. Weinreiсh, цит. соч., стр. 35.

32. Ср. Meillet, Linguistique historique et linguistique générale, 1, 1921, стр. 82.


Источник текста - сайт www.classes.ru - Репетитор по английскому языку в Санкт-Петербурге.


Яндекс цитирования Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru