Следите за нашими новостями!
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

А. И. Фёдоров

ЛЕКСИКА СОВРЕМЕННЫХ РУССКИХ ГОВОРОВ КАК ИСТОЧНИК ДЛЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛЕКСИКОЛОГИИ

(Вопросы языкознания. - М., 1981, № 1. - С. 142-146)


 
В лингвистике, как и в любой другой науке, факты представляют интерес, если они дают возможность получить новые сведения о языке, установить закономерности его развития, расширить или уточнить существующее понимание языковых явлений. Для изучения исторической лексики основным источником сведений могли бы быть исторические словари, но они создаются на ограниченном материале письменных памятников. Многие из них, прежде всего различные произведения деловой письменности XVII-XVIII вв. - акты, договоры, распросные речи, изветы, дозорные книги и т. п.- до сих пор не расписаны лингвистами, оставаясь мертвым грузом областных архивов. Если бы даже и эти документы удалось расписать для исторической картотеки, она все-таки далеко не последовательно отразила бы реальное состояние лексики русского народного языка XVI, XVII, XVIII вв., потому что содержание этих памятников, ограниченное возможностями жанровой литературы, определяло ограниченный выбор языковых средств, прежде всего лексических.
Диалекты и говоры в лингвистической науке давно уже признаны ценнейшим источником для лингвистических исследований. Неравномерность развития явлений в говорах и в литературном языке, проявляющаяся на всех уровнях: фонетическом, морфологическом, словообразовательном, лексико-семантическом, фразеологическом и синтаксическом, обусловливает консервацию в говорах многих языковых явлений, которые в литературном языке или уже стали достоянием истории или же выходят в пассивный запас.
Русские говоры отличаются богатством и разнообразием языковых черт, что дает возможность лингвисту найти в них множество фактов и сведений, позволяющих полнее восстановить процесс исторического развития языка, точнее определить закономерности этого развития. Из лингвистических лексикологических работ, написанных на историческом и диалектном материале, необходимо прежде всего выделить этимологические исследования Г. А. Ильинского, А. И. Соболевского, М. Фасмера, О. Н. Трубачева, Ю. В. Откупщикова и монографии по истории языка Ф. П. Филина. Следует заметить, однако, что возможности авторов этих работ были ограничены лингвистическими источниками. Русская филологическая паука до недавнего времени располагала немногими доступными для пользования диалектными словарями, к тому же далеко не полными (исторические диалектные словари пока еще не созданы). Но даже ограниченное использование диалектного материала позволило существенно дополнить и углубить этимологический анализ слов, а сопоставительное исследование лексики русских памятников письменности и современных диалектов восточных славян дало возможность Ф. П. Филину конкретно отразить сложный исторический процесс дифференциации лексики древнерусских диалектов и образования лексических систем современных восточнославянских языков. Все это свидетельствует об одном - в лексике диалектов и говоров содержатся огромные, еще не использованные в науке фактические данные, последовательное изучение которых позволит существенно углубить этимологические исследования и, главное, создать достоверную науку, историческую лексикологию.
Что же конкретно может найти в диалектном лексическом материале лексиколог - историк языка? В составе лексики современных русских говоров до сих пор еще употребляются такие лексемы, которые сохранились как реликты с древнейших времен. Впервые подробное описание значительной части таких слов сделал Ф. П. Филин в книге «Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи» (Л., 1949 г.). См., например, сведения о словах възводень - «подъем воды в Волхове»; обилие - «урожай па корню»; курья - «речной залив» и мн. др., изложенные в этой книге. Направлению исследования диалектной лексики, определенному Ф. П. Филиным, стали следовать многие лингвисты (см. работы В. В. Ильенко, В. А. Козырева, В. И. Максимова. В. В. Палагиной, Ф. П. Сороколетова и др.).
Результаты, полученные Ф. П. Филиным и его последователями при сопоставительном изучении современной диалектной лексики и лексики древнерусских исторических памятников, очевидны: они позволяют представить движение слов в русском языке и его говорах в продолжение веков и вместе с тем дают возможность устранить многие так называемые «темные места» в памятниках. Любопытны в этом отношении найденные В. А. Козыревым в современных брянских говорах лексические параллели к словам, употребленным в «Слове о полку Игореве» [1], т. е. слова, известные в современных говорах, совпадающие по форме и значению с соответствующими лексемами, употребленными в письменном памятнике, или имеющие при одинаковой производящей основе диалектные форманты. Одни из них сохранились в неизменном виде (смага - «лишения, беды», карна - «мука, скорбь, печаль», троскотати - «стрекотать»), в других за длительный исторический период употребления в брянских говорах произошли семантические изменения. Таких лексических параллелей в лексике «Слова о полку Игореве» и в современных русских говорах по имеющимся далеко не полным данным более восьмидесяти, не считая тех, которые отмечены в других письменных памятниках, а также производных слов и морфологических вариантов. Эти лексические соответствия могут дать важные сведения для доказательства подлинности «Слова о полку Игореве» [2]. В говорах до сих пор употребляются слова, послужившие производящей основой для многих лексем литературного языка, в котором эти производящие основы утрачены, ср.: скора - «шкура» и скорняк; смород - «запах» и «смородина» и др. Знание этих словообразовательных связей важно для понимания истории словообразования и в неменьшей мере для анализа развития семантики в словообразовательных гнездах однокоренных слов, употребляемых в литературном языке и в говорах. Оно помогает в установлении иерархии значений, слов при их лексикографическом описании.
Значительно больше в составе современной диалектной лексики слов, образованных от древнерусских и общеславянских морфем. Чтобы выявить эти древнейшие корневые производящие основы, необходимо произвести сложный и трудоемкий анализ диалектной лексики в зависимости от ее происхождения. В этом направлении диалектная лексика остается почти не изученной [3]. И сделать это непросто. Разумеется, зная исторически действовавшие фонетические законы и установив в диалектных словах архаические сочетания звуков, можно выявить словообразовательные связи значительного количества слов, установить их этимологию (ср.: хитной - «хищный»; квет - «цвет»; кеп - «цеп»; плехавый - «плешивый», леский - «лещ»; поскепаный - «щепа»; скора - «шкура», троскотати - «трещать»). Но в говорах существовали и сугубо региональные фонетические закономерности, многие из них продолжают действовать и в наше время. Как последовательно доказывает О. Д. Кузнецова, это часто вызывает нерегулярные фонетические изменения, что в свою очередь обусловливает их лексикализацию [4]. Утрата регулярности фонетических изменений в одних случаях связана со все возрастающим влиянием русского литературного языка, в других, как доказывает Ф. П. Филин, она представляет собой результат действия диалектных фонетических закономерностей в прошлом [5]. Все это приводит к существенным отклонениям в фонемном составе некоторых слов, употребляемых в говорах (ср. литерат. ушат - диалектн. авшат; литерат. уже - диалектн. авжо и др.) [6], что, естественно, чрезмерно осложняет этимологический анализ подобных слов: лингвист-этимолог в этом случае должен подробно изучить и фонетические законы диалектов и говоров, живые и архаичные.
Особое значение имеет диалектная лексика при диахроническом изучении фразеологии, а также для установления этимологии фразеологических единиц (ФЕ) [7].
Изменения в компонентном составе ФЕ, их варьирование, зависимость от этого внутренней формы и семантики фразеологического оборота, появление в литературном языке новых фразеологизмов - все эти явления нельзя правильно понять, если изучать их изолированно, не привлекая для сопоставления диалектный лексико-фразеологический материал. Обратимся к отдельным примерам: ни богу свечка, ни черту кочерга (ожега - «головешка»); бить баклуши (бабки, байдики); попал как кур в ощип (ощап - «ловушка для птиц»). Диалектные варианты такого рода фразеологизмов дают возможность точнее установить их этимологию и полнее охарактеризовать семантику и коннотацию таких оборотов. Так, во втором примере, как доказывает В. М. Мокиенко в названной работе, в основе содержания лежит представление об игре в бабки (а не о раскалывании осиновых поленьев на баклуши).
Очень важной является проблема установления общеславянского лексического фонда. В ее разрешении самым главным источником в наше время может быть диалектная лексика, если удастся собрать ее в максимально полном объеме, включая в диалектный словник топонимику и ономастику. Ф. П. Филин считает, что «проблема образования восточнославянских (как и многих других) языков главным образом является историко-диалектологической проблемой» [8].
Чем располагает лингвист, изучающий историю русской лексики (кроме исторических словарей)?
До недавнего времени из всех источников для получения сведений о диалектной лексике главным остается «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля. Но за сто с лишним лет после выхода в свет этого грандиозного лексикографического труда лингвисты, этнографы, краеведы собрали новые лексико-фразеологические материалы, словник которых в несколько раз превышает словник названного словаря. За это время были опубликованы в различных изданиях многие собрания диалектных слов, изданы региональные словари. Особенно интенсивно собирательская и лексикографическая работа развернулась в стране в конце 50-х - начале 60-х гг. Назрела необходимость весь диалектный опубликованный и рукописный материал, включая и словари, собрать воедино, в одну базовую картотеку, чтобы на ее основе создать максимально полный диалектный словарь-тезаурус. Такой диалектный тезаурус - «Словарь русских народных говоров» был задуман Ф. П. Филиным. Под его руководством и при его непосредственном участии уже опубликованы шестнадцать выпусков этого словаря.
Параллельно с этим лексикографическим начинанием вели подготовку диалектных словарей лингвистические кафедры многих вузов страны, Ленинградского, Московского, Уральского, Томского, Калининского, Ярославского университетов, Ленинградского им. А. И. Герцена, Иркутского, Красноярского и др. пединститутов. Студенты и преподаватели этих вузов собрали огромный фактический материал. Но его издание протекает во многих вузах или очень медленно или вообще приостановлено. А это значит, что многие современные лексико-фразеологические материалы не войдут в «Словарь русских народных говоров». Конечно, было бы целесообразно в интересах дела объединить все эти картотеки в одну, в картотеку Словарного сектора Института русского языка АН СССР. Но тогда лингвистические кафедры лишились бы важного источника, необходимого для учебной работы со студентами, для исследовательской работы ассистентов и преподавателей кафедр, для их научного роста. В этом случае можно было бы найти такой способ учебно-исследовательской работы со студентами (составление словарных статей с максимальным иллюстрированием семантики диалектных слов и фразеологизмов; выборка материалов для курсовых и дипломных работ и т. п.), в результате которого основную часть кафедральных карточек можно было бы продублировать, а эти материалы передать в диалектную картотеку Словарного сектора Института русского языка АН СССР. Некоторые из преподавателей вузов уже проводят такую работу, но объем материалов, посланных ими в картотеку ИРЯз'а, пока что незначителен.
Конечно, куда важнее было бы начать систематическое последовательное копирование вузовских карточек и создать таким образом единую картотеку русской народной речи. Такое собрание диалектных слов отразило бы огромный мир понятий и представлений русского народа о его традиционной материальной и духовной культуре, представляющей собой наследие веков. Учитывая современное состояние диалектной речи, которое исследователи квалифицируют как полудиалект, т. е. сплав элементов диалекта и литературного языка [9], необходимо активизировать работу словарных экспедиций, ставя целью фиксировать только собственно диалектную лексику и фразеологию, главным образом, периферийных говоров, где освоение литературного языка находится пока еще на самой начальной стадии.
 

Примечания

1. В. А. Козырев, Словарные параллели к лексике «Слова о полку Игореве» в современных брянских и других народных говорах, сб. «Брянские говоры» («Труды кафедры русского языка Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена», III), Л., 1975.

2. См. также: С. И. Котков, Слово о полку Игореве (Заметки к тексту), «IV Международный съезд славистов. Советский комитет славистов. Доклады», М., 1958; В. В. Нiмчук, «Слово о полку Iгоревiм» i народна мова, «Мовознавство», 1967, 4.

3. См.: А. И. Федоров, Общеславянская и древнерусская лексика в беломорских говорах, «Уч. зап. [ЛГУ]», 267. Серия филол. наук, 52, 1960; его же, О происхождении словарного состава беломорских говоров, АКД, Л., 1952.

4. О. Д. Кузнецова, Актуальные процессы в говорах русского языка. АДД, М., 1979.

5. Ф. П. Филин, Проект «Словаря русских народных говоров», М. - Л., 1961.

6. Примеры взяты из названной работы О. Д. Кузнецовой.

7. См. об этом: В. М. Мокиенко, Противоречия фразеологии и ее динамика. АДД, Л.,1976.

8. Ф. П. Филин, Происхождение русского, украинского п белорусского языков, Л., 1972, стр. 4.

9. Т. С. Коготкова, Русская диалектная лексикология, М., 1979, стр. 6.