Следите за нашими новостями!
Philology.ru - Русский филологический портал
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

М. Гиро-Вебер

ВИД И СЕМАНТИКА РУССКОГО ГЛАГОЛА

(Вопросы языкознания. - М., 1990. - № 2. - С. 102-112)

 
Исследовав глагольный вид в славянских языках с точки зрения морфологии, синтаксиса и семантики, аспектология все чаще и чаще обращается к изучению семантики самого глагола, глагольной основы. В самом деле, при учете семантики глагола становится возможным объяснить некоторые, пока еще не решенные вопросы, вызывающие споры среди лингвистов. Одним из первых, кто обратил внимание на связь семантики русского глагола с грамматической категорией вида, был Ю. С. Маслов. В своей пионерской статье «Вид и лексическое значение глагола в современном русском литературном языке», опубликованной в 1948 г., Ю. С. Маслов объясняет видовую непарность русского глагола и закладывает основы изучения семантики видовых противопоставлений [1, с. 148-165]. Впоследствии он применяет к анализу русского глагола оппозицию предельность / непредельность [2]. Понятие предельности / непредельности используется также другими исследователями, в частности А. В. Бондарко, Н. С. Авиловой, Н. Телином, М. А. Шелякиным, В. Вроем, X. Р. Мелигом, Ф. Леманном, Р. Брехтом и др. [3; 4, с. 20-28; 5-15], а также авторами последней Академической грамматики (далее - Гр.-80) [16, с. 589-604].
В Гр.-80 предельность представлена как семантическая категория русского глагола, объясняющая, по крайней мере частично, видовую несоотносительность. Предел действия определен как некая критическая точка, к которой стремится действие; по достижении этой точки действие прекращается, исчерпав себя. Только предельные глаголы (или точнее: глаголы с предельной основой) обладают признаком внутреннего предела: если они совершенного вида, то выражают достижение этого предела, если несовершенного - стремление к его достижению.
Непредельные глаголы (или точнее: глаголы с непредельной основой) не выражают внутреннего предела и остаются вне видовой оппозиции как непарные глаголы несовершенного вида. Однако действие или состояние, которое они выражают, может быть ограничено во времени. Временной предел фиксирует либо начало действия (запеть), либо его окончание (отговорить), либо временной отрезок его протекания (полежать), либо ограничение действия одним актом его совершения (прыгнуть). Временной предел выражается некоторыми префиксами и суффиксом одноактного действия -ну, он присущ непарным глаголам совершенного вида. Ограниченность действия временным пределом совместима с непредельной основой, которая, сочетаясь с определенным аффиксом, порождает непарные глаголы совершенного вида. Итак, признак предельности / непредельности является семантическим свойством глагольной основы и обуславливает принадлежность глагола к одному из трех видовых классов: а) непарные глаголы несовершенного вида (глаголы с непредельной основой); б) парные глаголы (глаголы с предельной основой); в) непарные глаголы совершенного вида (глаголы с временным аффиксом).
Анализ глагольной семантики в Гр.-80 преодолевает, таким образом, два недочета предыдущих описаний. Один из них касается универсальности видовой оппозиции. В самом деле, в описаниях предыдущих академических грамматик видовая оппозиция не охватывала всех глаголов, поскольку из нее автоматически исключались непредельные глаголы. В таких условиях принцип универсальности видового противопоставления казался голословным. Вторым недочетом, вытекающим, впрочем, из
первого, было представление совершенного вида как несовместимого с непредельностью. Все это в свое время отмечалось и критиковалось Н. Телином [6, с. 1-3; 7, с. 26-28]. Введение понятия временного предела, посредством которого непредельные основы дают в результате глаголы совершенного вида, позволяет устранить эти недостатки. Тем не менее в Гр.-80 не объясняется, например, почему глаголы типа очутиться, опомниться, скончаться, т. е. глаголы без временных аффиксов, принадлежат к классу непарных глаголов совершенного вида. Мало говорится о взаимосвязи лексической семантики с грамматической категорией вида и не указывается, как семантика глагола влияет на функционирование видо-временных и видо-модальных форм.
Опираясь на семантическую классификацию английского глагола, сделанную 3. Вендлером [17], X. Р. Мелиг предлагает несколько другой анализ. По его мнению, русские глаголы, как и английские, делятся на четыре класса: 1) глаголы исполнения (accomplishments): писать / написать письмо; 2) глаголы деятельности (activities) бегать; 3) глаголы достижения (achievements): находить / найти ключ; 4) глаголы состояния (states) знать. Разделение глаголов на эти классы производится Вендлером на основании, главным образом, двух критериев: а) может ли данный глагол употребляться в продолженной форме (Continuous)? б) сочетается ли данный глагол с так называемыми инклюзивными обстоятельствами времени (типа in two hours «за два часа»)?
Продолженная форма, возможная для глаголов исполнения и деятельности, не употребляется в остальных классах. Что касается инклюзивных обстоятельств времени, они сочетаются только с глаголами исполнения и достижения и невозможны при глаголах деятельности и состояния. Хотя в русском языке нет продолженной формы, ученый находит в системе русского глагола подобные классы. Глаголы исполнения (соответствующие непредельным глаголам в других описаниях) обозначают ситуации, которые не могут быть завершены, но только прерваны. Глаголы достижения в несовершенном виде всегда интерпретируются неактуально (при условии, что они соотносятся с однократным событием): в самом деле, они не могут обозначать длительных ситуаций (*Игоръ уже находил то, что он потерял). Глаголы состояния обозначают всегда неактуальные ситуации. Сочетаемость с инклюзивными обстоятельствами времени типа за два часа похожа на сочетаемость классов английского глагола. С точки зрения видовой соотнесенности, глаголы исполнения и достижения образуют видовые пары, а глаголы деятельности и состояния остаются непарными глаголами несовершенного вида. Тем не менее перфективация глаголов деятельности возможна: она производится при помощи префиксов, выражающих способ действия; глаголы же состояния совершенного вида не имеют. Другие семантические черты, связанные с видом, отмечаются ниже. Описание не предлагает списков глаголов, принадлежащих к каждому классу, и даже исключает возможность их составления, поскольку принадлежность глагола к одному из классов зависит не только от его синтаксических свойств, но также от смысла целого предложения, а иногда даже от некоторых внеязыковых обстоятельств. Случается, что один и тот же глагол функционирует в разных высказываниях как представитель разных семантических классов [11, с. 246].
Хотя анализ Мелига очень интересен, он слишком много заимствует от описания английского глагола Вендлером, что не всегда обосновано на русской почве. Так, например, на наш взгляд, не стоит различать в русском глаголы исполнения и состояния: они образуют один класс, хотя в английском они несомненно морфологически и функционально различны: ведь только глаголы исполнения допускают продолженную форму. Во-вторых, анализ Мелига обходит молчанием непарные глаголы совершенного вида, и вопрос о том, к какому семантическому классу их причислить, остается открытым. Думается, что описание системы русского глагола следует уточнить и, главным образом, более наглядно показать взаимосвязь семантики глагола с видом.
Хотя признак предельности несомненно играет определенную роль в глагольной семантике, выбор именно этого признака для названия глаголов в описаниях аспектуальной системы нам кажется не совсем удачным. Во-первых, действие или состояние, не стремящееся ни к какому внутреннему пределу, может быть ограничено пределом извне: как было отмечено выше, добавление определенного аффикса к непредельной основе придает глаголу временной предел. И сам термин «предел» становится при этом двузначным: имеется ли в виду та критическая точка, к которой естественно направлены некоторые действия и которая завершает их протекание во времени, или внешняя граница, не имеющая ничего общего с типом действия или состояния? Наряду с этим возражением логического характера существует другой, чисто лингвистический довод. Присутствие или отсутствие внутреннего предела не предопределяет вида глагола: перфективация и предельных и непредельных глаголов возможна. Таким образом, то, что традиционно названо предельностью, не связано непосредственно с видом. Существование внутреннего предела - это только одно из условий появления изменения в глагольной ситуации. В самом деле, достижение внутреннего предела и, следовательно, исчерпание и завершение действия неизбежно вызывает изменение либо субъекта, либо объекта действия. Изменение - семантический признак глагольной ситуации. Оно обозначает некую модификацию, касающуюся субъекта или объекта действия, вызванную достижением предела действия и, следовательно, его завершением. Присутствие изменения связано с совершенным видом; его отсутствие - с несовершенным. Поскольку изменение непосредственно влияет на вид, оно в центре нашего внимания. Отметим, что понятие это мы заимствуем из трудов итальянских лингвистов Ф. Антинуччи и Л. Геберт, использующих его для описания семантики вида в польском языке [18, 19] [1]. Кроме того, мы считаем релевантным другой семантический признак глагольной ситуации: протекает ли она постепенно, предполагая некоторую прогрессивность накопления признаков, или, наоборот, эффект действия осуществляется мгновенно и нет никакой возможности наблюдать его в протекании? В связи с этим наша терминология отличается от традиционной: она использует семантические черты глаголов, непосредственно связанные с видом, что, пожалуй, более адекватно отражает суть проблемы.
Прежде чем перейти к нашей классификации, необходимо уточнить, что под термином «глагол» мы понимает глагольную лексему в целом, функционирующую в конкретном высказывании. Это единица лексики, обладающая определенными синтаксическими свойствами, а не единица лексикографии, задуманная как заглавное слово в словаре и объединяющая множество разных употреблений. Учитывая замечания Вендлера и Мелига, касающиеся влияния смысла предложения и даже некоторых внеязыковых данных на принадлежность глагола к семантическому классу [11, с. 235-238, 241-243, 246-249], мы отличаем, например, писать, непарный глагол несов. вида со смыслом «быть писателем, заниматься писательской работой» от видовой пары писать / написать что-либо, выражающей конкретное действие составления какого-либо текста. Можно пойти еще дальше и говорить, как предлагает Р. Д. Брехт, не собственно о глаголах, а о ситуациях, которые они обозначают [15].
В нашей классификации глаголы делятся па три класса: 1) адинамичные глаголы (или ситуации); 2) динамично-постепенные глаголы (или ситуации); 3) динамично-момепталытые глаголы (или ситуации) [2]. Классификация основана на двух критериях, отвечающих семантическим признакам, свойственным глагольному действию и характеризующим его протекание: а) присутствие изменения, вызываемого действием; б) постепенность осуществления действия.
Адинамичные глаголы обозначают процессы, не нацеленные на изменение, которому мог бы подвергнуться субъект или объект действия. Эти процессы сами по себе не предполагают пикакого развития: от начала до конца их внутреннего протекания их интенсивность не меняется. К адинамичным глаголам принадлежат и типично статальные глаголы, обозначающие существование, состояние или отношение типа: быть, существовать, присутствовать, сидеть, лежать, стоять, иметь, принадлежать, стоить и т. п., и глаголы восприятия и чувства, как видеть, слышать, любить, ненавидеть, и даже некоторые глаголы действия, как, например, глаголы перемещения: ходить, плавать, глаголы жестов и движения: махать рукой, кивать головой, глаголы слова и звука: шуметь, петь, кричать, глаголы профессии: врачевать, петь в опере, глаголы временного занятия: играть, гулять и т. п.
Говоря, что адинамичные глагол не нацелен на изменение, мы утверждаем, что действие или состояние, которое им называется, не предусматривает никакого заранее известного результата, неизбежно вызванного его завершением. Например, ситуация, описываемая в высказывании Ребенок кричит, хотя она, вероятно, имеет какие-то последствия во внеязыковой действительности (например, обращая на кричащего ребенка внимание матери), не рассматривается нами как ситуация, ведущая к результату, поскольку она сама по себе не предполагает никакой другой ситуации, отличной от той, которая предшествовала действию. Чтобы говорить о результате в лингвистическом смысле, нужно не только, чтобы ситуация, существующая по окончании действия, отличалась от ситуации, предшествовавшей действию, но чтобы перемена ситуации заранее предусматривалась самим действием и неизбежно следовала за его завершением.
Обобщая, можно сказать, что ситуации, обозначаемые адинамичными глаголами, не вызывают изменения и не предполагают постепенности. Подавляющее большинство адинамичных глаголов - непарные глаголы несовершенного вида. Это главным образом беспрефиксные глаголы.
Наоборот, динамичные глаголы нацелены на изменение, касающееся субъекта или объекта действия.
Динамично-постепенные глаголы обозначают ситуации, которые продвигаются к своему внутреннему пределу. Достижение предела исчерпывает и автоматически завершает действие. В результате завершения действия возникает ситуация, отличная от той, которая предшествовала действию. Глаголы эти входят в видовую оппозицию, образуя регулярные пары. Несовершенный вид обозначает при этом продвижение действия к пределу, а совершенный - достижение предела и наступившее после него изменение. Например, в паре раздеваться/раздеться завершение действия неизбежно приводит субъект к состоянию, в котором он будет раздетым, а в паре посылать/послать деньги влечет за собой ситуацию, в которой деньги - объект действия - будут посланы [24]. Изменение - это либо конкретный результат действия: написать роман, связать шапочку, либо приобретение нового признака субъектом или объектом: побледнеть, укрепить сооружение, либо перемещение субъекта или объекта: уехать, убрать чемодан и т. п. Несовершенный вид может иметь конативное значение, противопоставляясь совершенному; в этом случае усилия субъекта для достижения результата наглядно показывают постепенное развитие действия: Он долго решал задачу и наконец решил. Динамично-постепенные глаголы соответствуют глаголам исполнения в классификации Вендлера-Мелига. Но глаголы исполнения охарактеризованы прежде всего как предельные и совместимые с некоторыми обстоятельствами времени, тогда как динамично-постепенные глаголы определяются с помощью признаков изменения и постепенности.
Динамично-моментальные глаголы также обозначают действия, нацеленные на изменение, но эти действия нельзя наблюдать в развитии, они не развертываются во времени. Действие может быть показано только в завершении, как готовое, уже свершившееся событие. В терминологии Т. В. Булыгиной это предикаты мгновенного осуществления [25, 26]. Динамично-моментальные глаголы принадлежат или к парным глаголам, или к непарным глаголам совершенного вида. В видовых парах совершенный вид обозначает изменение ситуации, приобретение нового состояния, несовершенный вид - повторительность действия-, в обоих случаях нет возможности представить действие в его протекании. В этом разряде много широко употребительных глаголов, таких, как приходить/прийти, приезжать/приехать, случаться/случиться. Среди них некоторые глаголы обозначают случайные, непроизвольные действия: промахиваться/промахнуться, встречать/встретить (кого-либо случайно на, улице), терять/потерять (что-либо конкретное), находить/найти (что-либо конкретное) и т. п. Показательно, что эти глаголы, будучи регулярными с точки зрения морфологии, дефектны функционально: они не обладают значением длительности. В самом деле, несовершенный вид не способен употребляться ни для обозначения настоящего актуального, ни прошедшего и будущего длительного (иногда называемого процессным). В частности, эти глаголы не сочетаются с обстоятельствами типа долго, и высказывания *Он долго промахивается // приходит // приезжает, *Он долго промахивался // приходил // приезжал неграмматичны («ungrammatical»). Отсутствие этих форм вызывает ситуацию, в которой банальная фраза Что случилось? невозможна в настоящем времени в применении к актуальной ситуации, вместо обыкновенной временной трансформации нужно прибегнуть к замене глагола синонимом: Что происходит? Как это давно отметил Ю. С. Маслов, который одним из первых описал глаголы этой группы, нельзя сказать, описывая актуальное происшествие: *Смотри, он к нам приходит, но только Смотри, он к нам идет [1, с. 63]. Наоборот, если речь идет о повторяющихся действиях, случаться и другие динамично-моментальные глаголы вполне естественны: Это случается только весной; Он часто к нам приходит и т. п.
К динамично-моментальным глаголам принадлежат также непарные глаголы совершенного вида. Невозможность значения длительности действия в этих глаголах связана с отсутствием несовершенного вида, т. е. с видовой дефектностью. Среди них есть такие глаголы, для которых вообще нельзя подобрать соответствующие формы совершенного вида - это абсолютные perfectiva tantum: хлынуть, рухнуть, очутиться, скончаться, поскользнуться, заблудиться и т. п. Все они обозначают внезапное, резкое или окончательное изменение. Этот факт нам кажется показательным. В самом деле, отсутствие форм несовершенного вида здесь закономерно: он семантически лишний, поскольку возникновение неожиданного события не нуждается в предварительном процессе. Таким образом, сам набор языковых средств показывает, что действия типа хлынуть, рухнуть совершаются внезапно и не подготовлены каким бы то пи было процессом.
Но среди динамично-моментальных глаголов есть и такие, которые в определенных условиях можно соотнести с беспрефиксными глаголами несовершенного вида: это относительные perfectiva tantum. Тем не менее образованные таким образом пары нерегулярны, потому что глаголы в них семантически неоднородны и отличаются друг от друга лексическим значением. Носителями смысловой разницы являются разные аффиксы, как правило, временного ограничения, как, например, приставки начинательные за-, по-, воз- (закричать, побежать, возненавидеть), финитивные от-, про-, раз- (отобедать, прошептать, разлюбить), дуративные по-, про-, пере- (почитать, проговорить полчаса, переждать грозу), приставка одноактного действия с- (сходить на почту) и суффикс -ну- в глаголах типа крикнуть. Присутствие аффикса временного ограничения, как правило, препятствует деривации и образованию несовершенного вида, что влечет за собой видовую дефектность. И хотя в некоторых случаях деривация возможна (закурить - закуривать, просидеть - просиживать), мы называем аффиксы этого типа «моноаспектуальными». С точки зрения глагольной семантики в описываемых глаголах понятие изменения смешивается с понятием самого действия, поскольку действие само по себе представляет собой изменение. Так, например, ситуация, указанная в высказывании Он пролежал два часа, содержит информацию, что действие продолжалось не более (и не менее) двух часов, значит, до него и после него субъект был обязательно занят другим действием (или другими действиями). Таким образом, указанная ситуация представляет собой изменение в сравнении с тем, что предшествует и что следует. Если глаголы этой группы допускают имперфективацию, несовершенный вид не обладает, как правило, значением длительности и пары типа просиживать/просидеть присоединяются к группе случаться/случиться и не покидают класса динамично-моментальных глаголов.
Следует отметить, что в некоторых морфологически однородных видовых парах глаголы различаются семантически. Так, понять принадлежит к динамично-моментальным глаголам с ингрессивным значением, тогда как его парный глагол понимать адинамичен, обозначает состояние: понимать/понять - функционирует как любить/полюбить.
Классификация Мелига учитывает только парные глаголы этого класса: они там причисляются к глаголам достижения [11, с. 239-241]. Непарные глаголы совершенного вида, хотя они многочисленны в русском языке, не упоминаются. Предложенные нами семантические классы охватывают все глаголы русского языка: непарные несовершенного вида, видовые пары и непарные совершенного вида. Они распределены по семантическим классам с учетом их видовой регулярности или дефектности; иначе говоря, предложенные семантические классы отражают формальные типы видового противопоставления. Подобные анализы были предложены В. Вроем [10, с. 125] и Ф. Леманном [12, с. 72 - 75], которые также различают три класса русских глаголов, называя их, конечно, иначе [3].
Теперь следует поставить вопрос, кажущийся нам основным: каким образом использовать эти данные в целях объяснения видовых противопоставлений и конкретного функционирования видо-временных и видо-модальных форм? И, в самом общем понимании, что полезного и нового дает нам этот подход? Мы попытаемся ответить на этот вопрос, проанализировав сначала отношения между глагольной семантикой и видовой дефектностью и затем влияние этой семантики на некоторые конкретные употребления видовых форм.
Видовая дефектность ставит под вопрос связность видовой системы в русском языке. В самом деле, не может быть и речи о том, чтобы свести эту дефектность к небольшой группе исключений, так как она охватывает действительно массу глаголов [4]. Как можно в этих условиях утверждать, что русские глаголы организованы бинарно? Анализ глагольной семантики позволяет понять, что глаголы бывают парными или непарными не случайно, а в зависимости от своих семантических свойств и что их бинарная организация - результат длительных и сложных процессов [5].
Начнем с непарных глаголов несовершенного вида. Эти глаголы семантически адинамичны, т. е. обозначают ситуации, не приводящие ни к какому изменению. Поскольку изменение связано с совершенным видом, естественно, что он несовместим с их семантикой. Непарность адинамичных глаголов, таким образом, закономерна.
В непарных глаголах совершенного вида, принадлежащих к классу динамично-моментальных, совмещаются два значения: значение изменения, выраженное термином «динамичный», и значение отсутствия постепенности, содержащееся в термине «моментальный». В этих глаголах действие не наблюдается в своей продолжительности и не может быть отделено от своего результата. Поскольку они не способны называть сам процесс действия, а этот последний выражается несовершенным видом, этот вид здесь не нужен и его отсутствие также закономерно.
Что касается парных глаголов, большинство из них принадлежит к классу динамично-постепенных. Здесь действие направлено на изменение и продвигается к нему. Эта постепенность, сам процесс действия выражается несовершенным видом. Совершенный же вид выражает достижение изменения. Пары этого класса, единственные в русской лексике, совмещают значение процесса и наступающего после него изменения. Они всегда казались исследователям самыми регулярными; в самом деле, только они обладают полной функциональной парадигмой. Они лучше всех отражают равновесие видовых отношений, поэтому находятся в центре видовой системы.
Однако среди парных глаголов есть и динамично-моментальные, из которых значение постепенности и процесса полностью исключено. В этих парах форма несовершенного вида обладает неполной функциональной парадигмой: из нее исключены самые характерные для несовершенного вида значения [6]. В сравнении с совершенным видом он кажется здесь второстепенным. Глаголы этой группы занимают промежуточное место между парными глаголами с полной функциональной парадигмой и непарными глаголами совершенного вида.
Итак, место глагола в системе видовых противопоставлений непосредственно зависит от некоторых семантических черт, присущих самой глагольной лексеме. Соответствия между семантическим классом глагола и аспектуальным классом могут быть представлены в следующей таблице:
 
Семантический класс Аспектуальный класс
Адинамичные глаголы Непарные глаголы несовершенного вида
Динамично-постепенные глаголы Пары с полной функциональной парадигмой
Динамично-моментальные глаголы 1) Пары с неполной функциональной парадигмой
  2) Непарные глаголы совершенного вида
 
Кроме того, семантика глагола влияет на употребление конкретных видовых форм. Есть, конечно, значения, для выражения которых допускается только один вид, безотносительно к семантическому классу глагола: так, например, регулярно повторяющиеся действия обозначаются только несовершенным видом. Но в других значениях выбор видовой формы часто зависит от самого глагола. Это происходит, в частности, при указании на единичное, законченное к моменту речи действие (без учета его длительности): здесь возможны оба вида, и их распределение зависит от семантического класса глагола и от коммуникативной цели высказывания. Итак, безотносительно к грамматическому времени адинамичный глагол выступает всегда в несовершенном виде, например: Вчера мы гуляли в парке; Вечером он смотрел телевизор; Завтра мы будем гулять в парке; Вечером он будет смотреть телевизор.
Динамично-моментальный глагол, в тех же самых условиях, имеет форму совершенного вида: Она вчера потеряла ключ; Это случилось два года тому назад; Она опять потеряет ключ; Это никогда не случится!
При глаголах динамично-постепенных оба вида возможны и их выбор зависит от цели высказывания. Если говорящий желает только сообщить, что данное действие имело место и его не интересует вызванное им изменение, он употребляет несовершенный вид; наоборот, если говорящего интересует результат действия, он прибегает к совершенному виду. Ср.: В пятницу Катя печатала статью; В пятницу Катя напечатала статью. Мы вместе будем готовиться к экзамену; Мы вместе подготовимся к экзамену.
Если законченное действие не может мыслиться без результата (результат неотделим от завершения действия, он неотвратим), говорящий не может от него отвлечься и должен употребить совершенный вид: В катастрофе погиб мой близкий друг. Его родители развелись.
Если, наоборот, будущее действие не может мыслиться как результативное, поскольку говорящий не уверен, будет ли в самом деле достигнут результат, совершенный вид неуместен, например: Завтра он будет сдавать экзамен и т. п.
Приведенные нами факты общеизвестны, по они получают другие толкования в лингвистической литературе, где редко учитывается глагольная семантика. Вследствие этого, формы совершенного и несовершенного видов, обозначающие единичное, законченное действие, обыкновенно анализируются в разных главах учебников, без учета их параллелизма. Про несовершенный вид тогда говорится, что он выражает либо общефактическое значение, представляя собой простую констатацию действия [28; 29; 16, с. 611], либо что он имеет обобщенно-фактическое значение [30, с. 28-30; 16, с. 611]. Совершенный вид толкуется как обладающий либо перфектным значением [28, с. 22-26], либо конкретно-фактическим значением [30, с. 22; 16, с. 605]. Если бы любая глагольная лексема могла употребляться, например, со значением простой констатации факта действия, допускались бы параллельные серии типа:
 
А. В этом магазине я покупала платье.
  *В этом магазине я теряла кошелек.
Б. Год тому назад мы отдыхали на юге.
  *Год тому назад случалось несчастье.
В. Я виделась с ним в городе.
  *Он заблуждался в городе.
 
Ясно, что если каждое второе из приведенных пар высказываний неграмматично, то это обусловлено как раз разницей в семантических свойствах глаголов каждой серии.
Другим примером смешения собственно видового значения с семантикой глагола является толкование выбора вида инфинитива после модального слова нельзя. Некоторые авторы ставят смысловую разницу в зависимость только от вида инфинитива и утверждают, что несовершенный вид обозначает запрещение действия, тогда как совершенный вид - невозможность действия [28, с. 81-82]. Здесь также частичное правило и своеобразный оттенок видовой формы некоторых глаголов возводятся к общему видовому значению. В самом деле, смысловая разница этого типа возможна только при глаголах динамично-постепенного класса (Туда нельзя войти - дверь заперта; Туда нельзя входить - там спит ребенок), но она не возникает с другими глаголами. Так, например, адинамичные глаголы выражают оба оттенка несовершенным видом:
Невозможность: Нельзя гулять под дождем. Он был далеко и его нельзя было уже видеть. Таня, я понимаю, меня нельзя уже любить (Горький).
Запрещение: Ему нельзя курить. В зале нельзя шуметь.
Такие примеры можно умножить. Примеры смешения собственно видовых значений со значениями времени, модальности или контекста приводит в своей книге о семантике видовых противопоставлений М. Я. Гловинская [31].
Итак, оказывается, что многие приводимые в учебниках и считавшиеся универсальными видовые значения - это только частные оттенки некоторых типов глаголов в определенных видо-временных или видо-модальных формах. В общем можно сказать, что семантика глагола представляет собой необходимый параметр функционирования видовой системы русского языка. Это никогда не было до конца выявлено и не нашло систематического отражения ни в каком описании [7]. Наоборот, в учебниках предлагаются все новые и новые якобы видовые значения, несмотря на теоретическую сомнительность такого подхода. Поскольку принадлежность глагольной лексемы к семантическому классу оказывается релевантным признаком глагола как носителя аспектуального значения, она должна учитываться при изучении функционирования видов.
 

Примечания

1. Кроме Антинуччи и Геберт, понятие «изменения» в аспектологии используется Е. В. Падучевой [20].

2. Предлагаемая классификация опирается на труды Г. Гийома [21] и К. Бланш-Бенвенист [22-23] в области французского глагола.

3. Наша классификация совпадает, в частности, с классификацией В. Броя, который различает три класса русских глаголов: a) aterminative Verben; б) prozessual-terminative Verben; в) absolut-lerminative Verben [10, с. 125].

4. На этот факт обращала внимание, главным образом, Н. С. Авилова, которая считает видовую несоотнесенность системной чертой русского глагола [4, с. 60].

5. На сложность бинарной организации русского глагола обратил внимание в своем докладе на последнем Съезде славистов в Софии Ф. Леманн, выдвигая понятие функциональных видовых партнеров и отказываясь от понятия видовой пары [14]. Понятие функционального партнерства расширяет понятие видовой соотнесенности, включая в бинарную систему ту массу непарных глаголов, которая традиционно оказывалась вне видового противопоставления в явном противоречии с реальным функционированием видовых форм.

6. Напомним, что очень долго несовершенный вид определялся как форма, могущая быть ответом на вопрос: «Что ты там делаешь?» [27].

7. Если не считать попытку автора [32].

Литература

1. Маслое Ю. С. Вид и лексическое значение глагола в современном русском литературном языке // Очерки по аспектологии. Л., 1984.
2. Маслое Ю. С. Вопросы глагольного вида в зарубежном языкознании // Вопросы глагольного вида. М., 1962. С. 13-19.
3. Бондарко А. В., Буланин Л. Л. Русский глагол. Л., 1967. С. 28-29.
4. Авилова Н. С. Вид глагола и семантика глагольного слова. М., 1976.
5. Thelin N. Towards a theory of aspect, tense and actionality in Slavic. Uppsala, 1978. P. 69-91.
6. Thelin N. О семантике видов в русском языке // VIII Международный съезд славистов. 1978.
7. Thelin N. О соотношении семантики видов и акциональности в русском языке // Papers on Slavonic linguistics. № 3. Stockholm, 1979.
8. Шелякин М. А. Приставочные способы глагольного действия и категория вида в современном русском языке: Автореф. дис. ... докт. филол. наук. Л., 1972. С. 24-43.
9. Шелякин М. А. Категория вида и способы действия русского глагола. Tallinn, 1983. С. 157-165.
10. Breu W. Zur Rolle dor Lexik in der Aspektologie // Die Welt der Slaven. 1984. Bd XXXIX. № 1.
11. Mehlig H. R. Семантика предложения и семантика вида в русском языке // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XV. М., 1985.
12. Lehmann V. Russischer Aspekt und sowjetische Aspektforschung // Handbuch des Russisten. Wiesbaden, 1984.
13. Lehmann V. Understanding in translation and in foreign language teaching: inferences based on verbal and aspectual meaning // Interlingual and intercultural communication. Tübingen, 1986.
14. Lehmann V. Der russische Aspekt und die lexikalische Bedeutung des Verbs // ZSLPh. 1988. Bd XLVIII. Hf. 1.
15. Brecht R. The form and function of aspect in Russian // Issues in Russian Morphosyntax. Columbus, Ohio, 1985.
16. Русская грамматика. I. M., 1980.
17. Vendler Z. Verbs and times // Linguistics in philosophy. Ithaca, N. Y., 1967.
18. Antinucci Fr., Gebert L. L'aspetto verbale in polacco // Ricerche Slavistiche. 1975. XXII-XXIII.
19. Antinucci Fr., Gebert L. Semantyka aspektu czasownikowego // Studia gramatyczne. Warszawa, 1977.
20. Падучева Е. В. Семантика вида и точка отсчета (в поисках инварианта видового значения) // ИАН СЛЯ. 1986. № 5.
21. Guillaume G. Temps et verbe. P., 1965.
22. Blanche-Benveniste C. L'un chasse l'autre. Le domaine des auxiliaires. // Recherches sur le français parlé. 1977. I.
23. Blanche-Benveniste C. L'importance du français parlé pour la description du français tout court // Recherches sur le français parlé. 1983. V.
24. Guiraud-Weber M. Sémantisme verbal et aspect en russe et en français // RESl. 1986. LVIII/4. P. 591.
25. Булыгина Т. В. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические типы предикатов. М., 1982. С. 63-65.
26. Булыгина Т. В. Классы предикатов и аспектуальная характеристика высказывания // Аспектуальные и темпоральные значения в славянских языках. М., 1983. С. 20-39.
27. Koschmieder E. Nauka о aspektach czasownika polskiego w zarysie. Wilno, 1934.
28. Рассудова О. П. Употребление видов глагола в русском языке. М., 1968. С. 37-44.
29. Forsyth J. A Grammar of Aspect: usage and meaning in the Russian verb. Cambridge, 1970. P. 82-87.
30. Бондарко А. В. Вид и время русского глагола. М., 1971.
31. Гловинская М. Я. Семантические типы видовых противопоставлений русского глагола. М., 1982. С. 47-70.
32. Cuiraud-Weber M. L'aspect du verbe russe. Aix-en-Provence, 1988.