К ТОПОХРОНОЛОГИИ УРАЛЬСКО-АЛТАЙСКИХ ЭТНОЯЗЫКОВЫХ СВЯЗЕЙ
(Славистика. Индоевропеистика. Ностратика. К 60-летию со дня рождения В.А.
Дыбо. - М., 1991. - С. 26-29)
В связи с неуклонным накоплением лингвистических и экстралингвистических данных,
касающихся контактных связей между алтайскими и уральскими языками, встает задача
полной систематизации этих данных. Очевидно, ее идеалом явилось бы построение
такой схемы, в которой любой факт контактного происхождения - алтайское заимствование
в одном или нескольких уральских языках, урализм в том или ином из алтайских
языков, изоглосса фонетического развития и т.п. - мог бы занять строго определенное
место, обрести свою топохронологию. Оптимальную сетку пространственных и временных
координат могла бы задать трехмерная схема - преобразующаяся во времени карта
ареалов распространения уральских и алтайских языков, указывающая тем самым
зоны сближения, смыкания и наложения этих ареалов, т.е. зоны потенциального
возникновения контактных феноменов. С некоторой потерей точности такая 'схема
может быть сведена и к серии карт, отражающих различные временные срезы и языковые
состояния, или же к таблице, фиксирующей /а/ время, /б/ регион, /в/ уральские
и алтайские языки, контактировавшие в это время в этом регионе, ср. фрагмент
подобной таблицы:
Подунавье
Прикамье
Присаянье
X в. н.э.
хазаро-булгарский : древневенгерский
волжско-булгарский : прапозднепермский
древнетюркский : маторский
Заполнение схемы конкретным материалом, по мере роста его полноты и надежности,
способно во многом прояснить те социолингвистические = исторические обстоятельства,
в которых проходило контактирование. Общее количество, направление, степень
фонологизма в адаптации и семантический спектр заимствований, относящихся к
определенному времени/региону, могут интерпретироваться как показатели интенсивности
соответствующих контактов, распространенности билингвизма, различий в функциях
двух языков и т.д. Речь идет об одном из важных не только в урало-алтаистике
направлений в реконструкции языковых ситуаций, выступающей как самостоятельная
сфера исследований по отношению к традиционной реконструкции (пра)языковых состояний.
Естественно, возможность и надежность заполнения схемы для древних эпох зависит
от решения фундаментальных для палеолингвистики вопросов локализации прародин
и миграционных путей; последнее особенно существенно, когда мы имеем дело с
алтайскими народами, продемонстрировавшими едва ли не на всех этапах своей истории
значительно более высокую мобильность, чем уральские народы. В то же время налицо
и обратная связь: данные по лексическим заимствованиям и по другим отражениям
уральско-алтайских связей, пока далеко не в полной мере учтенные в исследованиях
по этнической истории, в ряде случаев ведут к принципиально важным констатациям.
В качестве примера можно сослаться на многочисленные параллели между прасамодийскими
и пратунгусо-маньчжурскими формами. Само существование, объем и характер данного
фонда контактной лексики едва ли можно объяснить в рамках концепции маньчжурско-приамурской
прародины тунгусо-маньчжурских народов. Гораздо реалистичнее выгладит версия,
локализующая их прародину в Западном Прибайкалье до Енисея (при постоянном проникновении
в некоторые соседние регионы).
Наличие в венгерском языке слов, имеющих в конечном счете славянское происхождение,
но непосредственно заимствованных из "промежуточных" тюркских форм
[1], доказывает, что племена степных кочевников,
закрепившиеся в конце IX в. в Подунавье, принесли с собой не только тюркские
экзоэтнонимы, тюркские имена князей и тюркскую титулатуру, но и тюркский - по
всей вероятности, хазарско-булгарский - язык, функционировавший на первых порах
достаточно активно, хотя и вытесненный затем языком мадьярской части переселенцев.
(Отметим, что "промежуточным" тюркским языком вряд ли мог явиться
язык дунайских аваров, если даже последние и были исходно тюркоязычными, что
не может считаться доказанным.)
Нельзя не признать, что задача систематизации уральско-алтайских этноязыковых
связей в топохронологическом ракурсе сталкивается с огромными, отчасти пока
что неразрешимыми трудностями в интерпретации имеющегося материала. Так,
по всей вероятности, среди лексических и грамматических параллелей, которые
представлены и с уральской, и с алтайской стороны во всех языковых группах или
в значительной их части и которые традиционно привлекаются в исследованиях по
проблематике "урало-алтайской общности", имеются факты троякого происхождения:
а/ наследие ностратического родства; б/ наследие родства или по крайней мере ареально-генетических отношений в рамках более позднего восточноностратического
единства; в/ результаты вторичных контактов между уже вполне обособившимися,
но еще не подвергшимися дальнейшему дроблению уральским и алтайским праязыками.
Удовлетворительный критерий имеется лишь для опознания фактов первого рода -
этим критерием служит наличие соответствий в других ветвях ностратической макросемьи.
В тех случаях, когда он не работает, трактовка урало-алтайских соответствий
обычно носит гадательный характер.
Далее, остается неясным - и трудно укладываемым в какую-либо топохронологическую
схему - происхождение немногочисленных, но чрезвычайно ярких лексических параллелей
между тюркскими, с одной стороны, и прибалтийско-финскими и саамским, с другой
стороны, языками (при отсутствии соответствий в других уральских языках), ср.
фин. arpa "орудие колдовства" : тюрк. arpa- "колдовать"
(ностратическое происхождение сомнительно), приб.-фин. *käkrä "косой"
: тюрк. *käkrü 'то же' и др.
Стали известны (в основном благодаря работам И. Футаки) тунгусо-маньчжурские
этимологии нескольких венгерских слов, ср. венг. kanál (из kalán)
"ложка" : тунг. kalan "черпак", венг. oldal "сторона"
: тунг. (х)oldon "то же" и др. Относительно времени и места заимствования
пока можно строить самые разноречивые версии (контакты на восточной прародине
венгров, участие тунгусо-маньчжурских племен в венгерском этногенезе, проникновение
этих племен в Подунавье и т.п.).
Легче преодолимы те трудности, которые создаются недостаточной изученностью
или неизученностью таких вопросов, как распространенность в языках уральской
семьи непосредственных монгольских заимствований (в отличие от монголизмов,
проникших через тюркское посредство), объем корпуса "сибирских" лексических
изоглосс, представленных, в частности, в уральских и алтайских языках, и др.
Примечания
1. Хелимский Е.А. Király и olasz.
К истории ранних славяно-тюрко-венгерских связей // Славяне и их соседи. Москва,
1988.
