Непомнящих - Железная дорога как комплекс мотивов в русской лирике и эпике (обзор)

Следите за нашими новостями!

Philology.ru - Русский филологический портал

Н. А. Непомнящих

ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА КАК КОМПЛЕКС МОТИВОВ В РУССКОЙ ЛИРИКЕ И ЭПИКЕ (обзор)

(Сюжетно-мотивные комплексы русской литературы. - Новосибирск, 2012. - С. 92-105)

Железнодорожная держава,

Царство встреч, но и глухих разлук!

И. Сельвинский

Тема железной дороги в русской литературе в различных ее аспектах не раз становилась объектом размышлений и исследований. О популярности этой темы говорит тот факт, что вокруг нее сосредоточиваются мысли и анализ не только сугубо научных работ, но и зачастую - различных эссе и заметок. В первую очередь пишущие обращаются к нескольким «обязательным» для данной темы текстам: «Железная дорога» Н.А. Некрасова, «Анна Каренина » Л.Н. Толстого, «На железной дороге» А. Блока. В последние годы в связи с темой железной дороги изучается творчество Б. Пастернака и А. Платонова. Стоит отметить, что в эссеистике конца ХХ века железная дорога нередко становится всеобъемлющим символом исторического пути России, а задает этот смысловой аспект богатая литературная традиция.

Даже беглый взгляд на разнообразие художественной и исследовательской литературы позволяет предположить целый комплекс связанных между собою мотивов. Определенная сложность заключается не только в количестве литературного материала, но и в сложном «двойственном» генезисе самого мотива железной дороги. С одной стороны, это - дорога с ее неизменными атрибутами и характерными «дорожными» мотивами. С другой - это уже не только привычная путь-дорога, но и результат технического прогресса, волевого усилия человека со всеми вытекающими последствиями, и потому мотивный комплекс железной дороги прежде всего связан с литературой нового времени. И в лирических, и в эпических произведениях XIX-ХХ веков это не просто место действия или средство перемещения в пространстве. Ею предопределяется совокупность переживаний, чувств и последующих действий персонажа (лирического героя), обусловленная как динамикой и стремительностью перемещения, так и постоянно сопутствующими мотиву езды по железной дороге дополнительными символическими значениями.

Основные символические значения железной дороги связаны с ее негативным восприятием большинства авторов XIX века: «дорога на костях»; «неизбежность гибели / катастрофы на железной дороге»; «разрушение природы и патриархального уклада жизни »; «обобщенное олицетворение зла технического прогресса», например, у Достоевского и Леонтьева вылившееся в образ «всемирной паутины»: «Опасно, как бы земля не стала скоро походить на всемирный паутинник, который опутывает весь земной шар, в котором плавает только отощалый всеядный человек, как голодный паук, не имый кого и что поглотити, так как сам же он пожрал, побил, истерзал все живое на поверхности всей земли. Эти железнодорожные линии не похожи ль на нити всемирной паутины?» [1]. К началу ХХ века появляются новые значения: «железная дорога - Россия»; «железная дорога - революционный путь к новой жизни». Зачастую все они выступают в комплексе и отделить одно от другого можно только условно. Поэтому предпринятая ниже попытка контурно обозначить основные линии реализации данной темы на уровне сюжета ни в коей мере не является окончательной и не претендует на абсолютную полноту картины, а лишь намечает направления для дальнейшего исследования.

Железная дорога как излишняя скорость движения по жизни (железный = бездушный)

Традиционной является контаминация мотива дороги с мотивом жизненного пути, имеющая богатую литературную родословную [2]. Железная дорога почти сразу, как только появилась, стала в литературе не просто символом движения по жизни, но олицетворением быстроты передвижения и безоглядной скорости. Одним из самых первых произведений на эту тему было стихотворение Н. Кукольника, на слова которого М. Глинка написал «Попутную песню» (1840). В дальнейшем в лирике, где в связи с темой дороги преобладают мотивы жизненного пути и дорожных раздумий, рождаются новые вариации, связанные именно с невиданной дотоле стремительностью перемещения в пространстве. В лирических раздумьях возникают темы скорости, быстроты, необдуманности и спонтанности человеческих решений и поступков в противовес спокойствию и полноте жизни без спешки.

Намечается конфликт между привычным размеренным темпом прежней неспешной жизни, незыблемыми вечными ценностями и новыми стремительными скоростями, который проявляется на уровне сюжетного действия во внутреннем конфликте героя. Именно таким образом этот смысловой аспект реализуется в сюжете литературных произведений Л.Н. Толстого («Анна Каренина», «Крейцерова соната») или Л.М. Леонова («Дорога на Океан»).

Возникновение, осознание, разрешение внутреннего конфликта так или иначе связаны с железной дорогой. Как правило, судьба героя оказывается трагичной. Много написано о том, как в романе «Анна Каренина» происходящее с Анной в вагоне на железной дороге потом символически отражается в ее судьбе [3]. С финалом толстовского романа перекликается стихотворение А. Белого «На рельсах» (1908) [4], а также пародийный эпизод из повести Л.М. Леонова «Конец мелкого человека» (1928), в котором героиня Елена предпринимает неудачную попытку лечь на рельсы перед движущимся поездом.

В «Крейцеровой сонате» Л.Н. Толстого железная дорога представлена исподволь, не напрямую: навязчивые, дисгармоничные, какофонические звуки, неизбежно сопровождающие пассажиров во время пути в поезде, оказывают на Позднышева негативное влияние, меняя весь его душевный настрой. Исследователь даже видит противопоставленность душевных состояний героя, когда тот путешествует на тарантасе (спокоен, радушен) и когда едет по железной дороге (расстроен, озлоблен) [5]. Здесь важно обратить внимание на тот факт, что герой во время поездки по железной дороге испытывает определенные душевные терзания, провоцирующие внутренний конфликт и последующие действия.

Своеобразным эталоном, представляющим данный вариант мотива в наиболее «чистом» виде, может послужить стихотворение Я.П. Полонского «На железной дороге» (1868). Стихотворение выстроено таким образом, что перед лирическим героем, находящимся в вагоне поезда, проносятся различные картины, вызывающие грусть, нежность, сожаление:

Вон и родина! Вон в стороне

Тесом крытая кровля встает.

Темный садик, скирды на гумне,

Там старушка одна, чай, по мне

Изнывает, родимого ждет… [6]

Но слишком быстро несется «железный конек». Лирический герой видит «красну девицу», «может быть, золотая душа, может быть - красота из красот», а поезд все так же быстро мчится, и «железная тянется нить». Далее он видит острог, где давно томится друг, но навестить друга нет времени, поезд бежит дальше. Финальные строки подводят печальный итог:

И сквозь сон мне железный конек

Говорит: «Ты за делом дружок,

Так что нежность ты к черту пошли!» [7]

Высокая скорость перемещения по жизни диктует отказ от общечеловеческих ценностей, требует механистичности, автоматизма, нацеленной прагматичности, разобщает людей. Здесь работает метафора «железный - бездушный», а также «железная дорога - общество», что уже не раз было подмечено исследователями. Именно эти смысловые аспекты важны для мотива железной дороги в произведениях Л.Н. Толстого, А. Блока, Л.М. Леонова. Наиболее ярко понимание опасностей технического прогресса в лице железной дороги выразил в статье «Епископ Никанор о вреде железных дорог, пара и вообще об опасностях слишком быстрого движения жизни» (1886) К. Леонтьев: «Явный вред и ясно предвидимая опасность быстрых путей сообщения заключаются в том, что мы скоро живем и торопимся жить. Быстрые современные сообщения развивают до неимоверности ту быстроту, с какою мы несемся неведомо куда, опасно, как бы не в бездну. Излишняя быстрота всегда и везде опасна» [8]. В обличительной речи епископа Никанора, которую на протяжении статьи почти целиком цитирует Леонтьев, говорится о все возрастающих потребностях, удовлетворению которых служит прокладка железных дорог. Потребительство человека ненасыщаемо, а в итоге происходит оскудение природы, беспощадное истребление лесов и, выражаясь современным языком, целых экосистем.

Исключение среди писателей XIX века, пожалуй, составляет лишь Н.С. Лесков, который в газетной публицистике приветствовал появление новых дорог. Он настаивал на их необходимости для экономического процветания России и внимательно наблюдал, как строится литовская железная дорога, неоднократно посвящал этой теме свои статьи [9]. Он готов поспорить с тем, что «размножение железных дорог полезно торговле, но для художественной литературы вредно» [10]. В его произведениях, в отличие от творчества большинства его современников, у железной дороги нет дополнительных негативных значений. Для героев Лескова железная дорога прежде всего - возможность неожиданных встреч, место для забавных происшествий, повод поболтать в пути о самых разнообразных предметах: «Из одного дорожного дневника» (1862), «Путешествие с нигилистом» (1885), «Отборное зерно» (1889). Сюда же можно отнести стихотворение А. Фета «На железной дороге», где железная дорога - лишь место, обстановка, но не предмет лирических переживаний.

Железная дорога - дорога на костях/дорога к смерти/в ад/
гибельный путь технического прогресса к катастрофе.

На этом фоне лесковского оптимизма становится еще более заметной полемичность знаменитых строк стихотворения Н.А. Некрасова «Железная дорога»: «Жаль только - жить в эту пору прекрасную / Уж не придется ни мне, ни тебе». Поэтом показана обратная сторона вводимого повсеместно новшества: его железная дорога - символ угнетения, жестокости, обмана и рабского труда простого народа, вряд ли сумеющего воспользоваться плодами технического прогресса. Вопрос о цене приобретаемых отдельной частью общества новых благ стоит здесь как вопрос совести, обращенный в первую очередь к детям. Тот же ракурс впоследствии использует в романе «Дорога на Океан» Л.М. Леонов.

Восприятие железной дороги как «адовой», а паровоза как инфернального чудовища обусловлено и их внешним видом, и потенциальной угрозой аварии. У И. Анненского паровоз - «огнедышащий дракон», а вагоны - «гробы»:

А с ним, усталые рабы,

Обречены холодной яме,

Влачатся тяжкие гробы,

Скрипя и лязгая цепями.

(«Зимний поезд», 1908)

Н. Павлович приводит целый ряд метафор, в основном из стихотворных текстов, где поезд предстает как чудовище, дракон, минотавр, циклоп, гарпия и даже дьявол [11]. Столь негативное восприятие связано с тем, что железная дорога становится одним из символов самонадеянности человека и шире - гибельности избранного пути технического прогресса в противовес нравственному развитию. В сюжете как лирическом, так и эпическом этот смысловой аспект реализуется в мыслях о воображаемой катастрофе (П. Вяземский, Н. Рубцов) или буквально в ситуации аварии, происходящей на железной дороге (Л.М. Леонов «Дорога на Океан», «Русский лес»). В стихотворении Вяземского «Ночью на железной дороге между Прагою и Веною» (1853) аллюзивно обыгрываются мотивы «Людмилы» В. Жуковского, однако оно выходит за рамки литературной игры. Строки «вечной страстью он разжен», относящиеся к человеку вообще, уже содержат в себе зерно будущих конфликтов героев Толстого:

Силой дерзкой и крамольной

Человек вооружен:

Ненасытной, своевольной

Страстью вечно он разжен.

<…>

Но безделка ль подвернется,

Но хоть на волос один

С колеи своей собьется

Наш могучий исполин, -

Весь расчет, вся мудрость века -

Нуль да нуль, все тот же нуль,

И ничтожность человека

В прах летит с своих ходуль.

И от гордых снов науки

Пробужденный, как ни жаль,

Он, безногий иль безрукий,

Поплетется в госпиталь [12].

В стихотворении Н. Рубцова «Поезд» (1966-1969) повторяется одна и та же строка:

…Перед самым, может быть, крушеньем

Посреди миров несокрушимых.

Поезд мчался с прежним напряженьем

Где-то в самых дебрях мирозданья,

Перед самым, может быть, крушеньем,

Посреди явлений без названья <…>

Структурирующим лейтмотивом становится ожидание катастрофы. Описываемая ситуация напрямую соотносится с человеком вообще, а не с каким-то отдельным героем. Последнее четверостишие не оставляет сомнений в том, что поезд - это метафора планеты Земля, а катастрофическим может стать путь самого человечества:

…Но довольно! Быстрое движенье

Все смелее в мире год от году,

И какое может быть крушенье,

Если столько в поезде народу? [13]

С темой железной дороги связана антитеза цивилизации, технического прогресса и жизни природы. Особенно часто встречается это противопоставление в лирике. В стихотворении Л. Мея «Леший» (1861) и в «Железной дороге» (1862) Н.А. Некрасова показано, как стройка «чугунки» не только приводит в смятение естественный ход природной жизни, но и заставляет задуматься о дисгармоничности жизни человека в противовес жизни природы. «Нет безобразья в природе!» - эта строка в первой части стихотворения Некрасова завершает спокойный осенний пейзаж и подготавливает переход к контрастному, дисгармоничному изображению мира людей. В произведениях авторов начала ХХ века это противопоставление обретает новую остроту. И не только у С. Есенина, чей «Сорокоуст» (1920) наиболее часто цитируется в связи с названной проблематикой. У И.А. Бунина в «Новой дороге» (1901) железная дорога, прорезавшая необъятные российские лесные просторы, названа «завоевателем», «решившим во что бы то ни стало расчистить лесные чащи, скрывающие жизнь в своей вековой тишине»:

«Новую дорогу мрачно обступили леса и как бы говорят ей:

- Иди, иди, мы расступаемся пред тобою, но неужели снова только и сделаешь, что к нищете людей прибавишь нищету природы?» [14]

Бег поезда, перемены в вагоне и за окном составляют сюжет бунинского рассказа. Вся динамика повествования подчинена движению поезда по необъятному лесному простору, такому бескрайнему, что далекий Петербург начинает казаться всего лишь «далеким оазисом на окраине огромной снежной пустыни» [15]. Лирический сюжет структурирован сменой картин и впечатлений в восприятии лирического героя, контрастом сцен в вагоне и пейзажей за окном. Название «Новая дорога» оказывается символичным в свете последующих революционных перемен, когда железная дорога с ее неизменным атрибутом - паровозом - станет излюбленной метафорой революционного пути, а паровоз - его эмблемой.

А. Флакер, обращаясь к русской поэзии, делает следующее наблюдение: в поэзии Н.А. Некрасова и А.А. Фета железная дорога - скорее внешний фактор по отношению к состоянию лирического героя, тогда как в стихах А. Белого и Б. Пастернака она составляет суть поэтического образа, являя собой предмет лирических переживаний [16]. Это наблюдение в равной степени относится и к бунинской «Новой дороге». С тою лишь оговоркой, что содержание самих лирических переживаний у Бунина и Пастернака существенно разнится. Если лирическому герою Бунина свойственна грусть и сожаление, путешествие по железной дороге не вызывает радостных чувств и картины в вагоне словно противопоставлены естественной красоте природы, то «между природой и железной дорогой в поэтике Пастернака вовсе нет разлада, оппозиции, - наоборот угадывается органическая связь» [17]. Заметим, что речь в данном случае идет в основном о лирике поэта. Для его лирического героя железная дорога нечто неотъемлемое, ежедневное:

Обыкновенно у задворок

Меня старался перегнать

Почтовый или номер сорок,

А я шел на шесть двадцать пять [18].

(«На ранних поездах», 1941)

Железная дорога становится частью повседневной жизни, обыденного пейзажа.

Железная дорога - путь преодоления, оптимистичное движение вперед, к новому,
лучшему в жизни человека и общества

С творчеством Б. Пастернака связан особый, в литературе ХIХ века не наблюдавшийся, содержательный аспект темы железных дорог: «Железная дорога в творчестве (поэта) больше чем мотив, это настойчиво варьируемый образ, тема, символ, не несущие, как правило, негативного ореола» [19]. По наблюдениям А.C. Фомичева, «в таком ощущении рукотворного чуда, прочно вошедшего в мир для преодоления расстояний и отчуждения людей, запечатлен новый взгляд человека ХХ века на железную дорогу, преодолевающий первоначальное неприятие заморской диковины, посягающей на весь уклад крестьянской России, хозяйственный и социальный» [20].

В творчестве А. Платонова также нет негативного отношения к железной дороге: «Традиционная оппозиция бездушной машины и живого человека снимается, и машина (паровоз) становится высшим проявлением творческой сущности человека и изумительным инструментом преображения жизни» [21]. Даже сюжеты аварий у Платонова особые: человек в них «оказывается не трагической жертвой катастрофы, а осознанно действующим лицом» [22]. Хотелось бы добавить, что катастрофа для платоновского героя - всегда испытание, которое он должен пройти и выдержать, оно становится важной жизненной вехой: «В прекрасном и яростном мире», «Фро».

Л.П. Фоменко отмечает: «В прозе Платонова практически любой поезд оказывается поездом судьбы, образом концептуально нагруженным. Концептуализируется и само движение поезда, приобретая философски-метафорический характер» [23]. Здесь творчество А. Платонова смыкается с русской литературой в целом. Однако ему не свойственно отрицательное отношение к миру железной дороги, напротив - это свой особый мир, подобный мифологическому, со своей системой ценностей [24]. Исследователь творчества А. Платонова связывает истоки авторской увлеченности паровозами и железной дорогой как с его биографией, так и с художественной практикой пролеткультовцев, «у которых концепты «завод», «станок», машина», «железный путь» становятся компонентами другого сознания и приобретают другие коннотации. Прежде всего была снята сама оппозиция паровоза и человека, шире - машины, железа и живого» [25].

Переходу от негативного к положительному восприятию способствовал и тот факт, что образы локомотива и железной дороги в 1920-е годы становятся буквально общим местом в публицистике, стихах и в песнях, выступая как метафора единственно верного революционного пути [26]. Насколько распространенным стал этот образ, можно судить по стихотворению П. Орешина, традиционно считающегося одним из новокрестьянских поэтов, чуждых индустриальным метафорам:

Лесом, лугом,

Степью, полем,

Мы творим,

Творим и строим.

Мчимся выше,

Мчимся ниже,

К цели ближе,

Ближе, ближе…

Мчатся годы,

Мчатся дни,

Ближе станции огни!

<…>

Все мы в поезде,

В пути мы,

Все мы гайки,

Рельсы, дымы…

(«Поезд», 1919) [27]

В массовом и в индивидуальном сознании укрепляется образ прямого, устремленного вдаль, в светлое будущее. В стихотворении М. Алигер «Железная дорога» (1934) лирическая героиня воспринимает железнодорожные пути как дорогу, уводящую навсегда от невзгод и боли, как путь к лучшему: «чтобы мне навек остались скорость, / вечное стремление вперед!» [28] Для лирического героя стихотворения Я. Смелякова «Я сам люблю железную дорогу…» (1939) путешествие по железной дороге также символизирует стремительную динамику движения жизни вперед и окрашивается в положительный модус восприятия:

Я сам люблю железную дорогу,

Звонки, свистки и предотъездный гам.

Я сам влюблен в дорожную тревогу,

В движение вагонов по путям.

Я сам люблю состав почтовый, дальний,

Вокзальный свет, молчание друзей,

Прощальный взгляд и поцелуй прощальный,

Прощальный вечер юности моей…

Но поезд тронулся, неумолимо

Чудесное вращение колес.

Уже в пути, глаза застлало дымом

Сиянье милых материнских слез… [29]

Почти дословно у Смелякова повторяется финальная строка стихотворения Алигер:

И я иду к товарищам вагонным

Включиться в их нестройный хоровод,

Смотреть в окно, зевать и неуклонно,

Неутомимо двигаться вперед [30].

Это уже не лирический герой Полонского, сожалевший о материнской тоске и бездушности «железного конька», слышавшего в перестуке колес механический голос, предлагавший «нежность к черту послать». Здесь более созвучны строки Б. Пастернака о «прямой магистрали», что подобно жизни «рвется вверх и вдаль» [31].

Железная дорога как утопия

Однако далеко не все разделяли оптимистичный пафос публицистической риторики и задор песен о летящем в коммуну паровозе. При помощи многозначного потенциала мотивного комплекса железной дороги Л.М. Леонову удается поставить в своих произведениях множество вопросов для вдумчивого читателя и
проявить скепсис по отношению к безоглядной вере в прямолинейность избранного пути. В творчестве Л.М. Леонова значение сквозного, настойчиво повторяющегося мотива железной дороги становится понятным в свете обоих векторов развития мотивного комплекса железной дороги в русской литературе: и с учетом традиций XIX века, и на фоне метафоры революции-локомотива, ставшей к 1930-м годам эмблематичной [32].

С одной стороны, Леонову свойственно противопоставлять дерево и железо как живое и губительное, угрожающее живому [33], в его художественной системе это два противоположных полюса. В романе «Вор» смысл рассказанной братом Левонтием Митьке Векшину притчи о строителе «дубового велосипеда», строившему свой велосипед семь лет и проехавшему на нем всего-то несколько метров до ближайшей неровности, раскрывается через вопрос: «Кто из дерева машину строит?» [34]. Из живого машину не выстроишь, и человек тоже не машина, однако почти в каждом романе обязательно есть герой, начинающий свою трудовую жизнь в депо. Так, в «Воре» с железной дорогой многое связано в жизни главного героя Митьки Векшина. Железнодорожный мост соединяет два берега реки, на одном из которых - родная деревня Демятино, на другом - город Рогов, куда он подростком отправлен работать в депо. На этом мосту пережидают проносящийся мимо скорый поезд Митя и Маша, - с чего и начинается первая в их жизни любовь. Безбилетником, перескакивающим из вагона в вагон, возвращается Митька из последнего своего скитанья на родину.

С другой стороны, уже в романе «Вор» железная дорога обретает метафорическое значение утопического пути: «Поезда, поезда, человеческой тоской гонимое железо! С грохотом проносилось оно мимо в бесплодной попытке достигнуть края земли и мечты. Все отодвигался горизонт, но не уставал и веселый машинист…» [35]. В романе «Дорога на Океан» (1933) строительство нового общества осмыслено через метафору «эпопеи о мировом железнодорожном деле, богато иллюстрированной вставными историями Спиридонов Маточкиных всех времен и народов» [36]. В истории о Спиридоне Маточкине и бунте на строительстве Волго-Ревизанской железной дороги прослеживаются как аллюзии некрасовского текста [37], так и параллель современной роману стройке Беломорканала. Начинается роман с железнодорожной катастрофы на магистрали, начальником которой поставлен главный герой. Для него воображаемая дорога к Океану - это нечто вроде воплощенной утопии. В романе несколько железнодорожных катастроф. Еще одна авария происходит с паровозом из-за оплошности молодого комсомольца, татарина Сайфуллы. Метафорическое значение случившейся катастрофы близко смыслу тех образов, которые появятся в последнем романе писателя «Пирамиде» (1994): порыв человечества «вперед и выше!», «к звездам» оборван на самом разгоне из-за несовершенства самой человеческой природы.

Поезд - проводник в иные миры (литературные, ирреальные)

В поэзии более современных авторов традиции отчасти сохраняются. Стихотворение И. Фаликова «Железнодорожная баллада» (2005) строится как ряд неприглядных картин из окна вагона, а заканчивается словами: «Родина не виновата. Ты ее всю проспал» [38]. Наиболее известная песня Б. Гребенщикова «Этот поезд в огне», особенно популярная в перестройку и постперестроечное время, интерпретируется как метафора находящегося в кризисе общества [39]. В «Великой железнодорожной симфонии» поезд уподоблен некому духовному проводнику. У других авторов железная дорога и поезд зачастую становятся либо поездом и дорогой в никуда, либо, напротив, мыслятся спасительными, уводящими из ложного мира в мир истинный [40]. Квинтэссенцией этого собирательного образа можно назвать поезд из романа «ЖД» Д. Быкова. Лирическое отступление о поезде представляет собой страницу чрезвычайно плотной по степени литературных ассоциаций ритмизированной прозы:

«Если сесть на этот поезд, можно ехать вдоль окраин, мимо школ и поликлиник, гаражей и огородов, мимо фабрик и заводов, мимо свалок и отходов, медленно переходящих в состояние природы; если сесть на этот поезд, можно ехать вдоль природы, пригородов, полустанков, семафоров, элеваторов, заборов, рек под хлипкими мостами, текстов с темными местами, грядок, гравийных карьеров, недокрашенных сараев, перекрашенных бараков, перекошенных подъездов, недокошенных оврагов, недокушанных объедков, недостреленных субъектов, многих слов с приставкой «недо-» и других, с приставкой «пере-», - а меж ними только поезд, золотая середина» [41].

Сначала создается иллюзия, что поезд одновременно сосуществует и передвигается в двух пространствах: реальном и литературном. Однако литературное настолько всеобъемлюще, что в финале лирического отступления и поезд, и герой им поглощены:

«Вскочишь в темный куб вагона, проползешь по гулким рельсам, выйдешь из повествованья - и вернешься в эпилоге» [42].

* * *

Железная дорога являет собой один из «магистральных» и сквозных образов новой русской литературы и представляет собою целый комплекс связанных друг с другом мотивов, имеющих метафорические значения, которые проявляются как в лирических, так и в эпических произведениях. Сюжетное развитие зависит от тех дополнительных значений, которые важны для конкретного автора, но есть и общие закономерности, возникающие у разных писателей при обращении к теме железных дорог. Так, сюжетный мотив крушения поезда чаще всего оказывается параллелен крушению судьбы героя или шире - общества или человечества в целом. Перемещаясь по железной дороге, герой зачастую испытывает душевный разлад, что способствует возникновению внутреннего конфликта, сюжетное разрешение которого может варьироваться. В ХIХ веке железная дорога в основном осмысляется как дорога на «тот свет» или воспринимается как гибельное место, «силам адовым сродни» [43]. В ХХ веке она становится символом пути к новому обществу и общественному идеалу. Кроме того, железная дорога может представлять собой метафору как самого исторического пути России, так и российского общества. Во всех случаях движение по ней приобретает метафорическое значение. Беглый обзор, разумеется, не может претендовать на абсолютную полноту картины, а лишь предпринимает попытку наметить те контуры, по которым она впоследствии может и должна быть дополнена.

Примечания

1. Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство. - М., 2007. - С. 677.

2. См. Словарь-указатель сюжетов и мотивов русской литературы. Экспериментальное издание. - Вып. 1. - Новосибирск, 2003. - С. 104.

3. Эйхенбаум Б. Лев Толстой: Семидесятые годы. - Л., 1960; Сато Ю., Сорокина В.В. Маленький мужик с взъерошенной бородой (Об одном символическом образе в «Анне Карениной») // Philologica. - 1998. - № 5. Электронный ресурс Режим доступа: http://www.rvb.ru/philologica/05/05sato. htm. Дата обращения. 01.08.2011. Амелин Г. Письма о русской поэзии. - М., 2009. Электронный ресурс Режим доступа: htpp://bookz.ru/authors/grigorii-amelin/pis_ma-o_433/page-10. Дата обращения: 01.08.2011. О влиянии толстовской традиции на последующее изображение железной дороги см. также: Фоменко Л.П. Мотив железной дороги в прозе Платонова. // Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. - Кн. 3. - СПб., 2004. - С. 144-164.

4. Ср. название эссе: Безродный М. Россия на рельсах (из книги «Закрыто на переучет») // Солнечное сплетение. - 1999. - № 9. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.plexus.org.il/texts/bezrodny_rossia.htm. Дата обращения: 01.08.2011.

5. Переверзева Н.А. Из наблюдений над мотивной структурой повести Л.Н. Толстого «Крейцерова соната» (символическая функция звуковых образов) // Вестник Ленинградского государственного университета. Сер. Филология. - 2008. - № 2 (12). - С. 22-33.

6. Полонский Я. П. Лирика. Проза. - М., 1984. - С. 164-165.

7. Там же. - С. 165.

8. Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство… - С. 672.

9. Лесков Н.С. Полное собр. соч.: в 30 т. - М., 1998. - Т. 2. Сочинения 1862-1863. - С. 607-612; 632-640; 711-718.

10. Лесков Н.С. Жемчужное ожерелье // Собр.соч.: в 11 т. - М., 1958. - Т. 7. - С. 432.

11. Павлович Н. Словарь поэтических образов. - М., 1999. - Т. 1. - С. 718.

12. Вяземский П. Стихотворения. - Л., 1986. - С. 312.

13. Рубцов Н. Стихотворения (1953-1971). - М., 1977. - С. 130 (курсив в цитируемом тексте наш - Н.Н.)

14. Бунин И.А. Собр. соч.: в 9 т. - М., 1965. - Т. 2. - С. 227.

15. Там же.

16. Флакер А. Освоение пространства поездом (заметки о железнодорожной прозе Б. Пастернака) // Slavica Tergestina. - 2001. - № 8. - С. 219-225.

17. Фомичев А.С. «Вперед то под гору, то в гору бежит прямая магистраль…» (Железная дорога в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго») // Русская литература. - 2001. - № 2. - С. 56.

18. Пастернак Б. Стихотворения и поэмы: переводы. - М., 1990. - С. 345.

19. Фомичев А.С. «Вперед то под гору…». - С. 57.

20. Там же.

21. Фоменко Л.П. Мотив железной дороги в прозе Платонова // Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. - Кн. 3. - СПб., 2004. - С. 147.

22. Там же. - С. 155-156.

23. Там же. - С. 154

24. См.: Желнина М. (Левченко). Паровозы в прозе А. Платонова // Studia Litteraria Polono-Slavica 3. Warszawa. - 1999. См. также: Электронный ресурс. Режим доступа: http://proletcult.narod.ru/platonov.htm. Дата обращения: 04.08.2011.

25. Фоменко Л.П. Мотив железной дороги в прозе Платонова. - С. 146.

26. Савицкий С. Поезд революции и исторический опыт // Антропология революции. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.fedy-diary.ru/?p=3731. Дата обращения: 28.04.2011.

27. Орешин П. Поезд // Николай Клюев. Сергей Клычков. Петр Орешин. Избранное. - М., 1990. - С. 254.

28. Алигер М. Железная дорога // Стихотворения и поэмы: в 2 т. - М., 1970. - Т. 1. - С. 76.

29. Смеляков Я. «Я сам люблю железную дорогу…» // Страницы русской поэзии. 1920-30-е годы. - Томск, 1988. - С. 420.

30. Там же.

31. Пастернак Б. Стихотворения и поэмы: переводы. - М., 1990. - С. 415.

32. См.: Березин В. Железный путь русской литературы // Октябрь. - 2001. - № 8; Он же. Образ паровоза // Октябрь. - 2001. - № 10.

33. См.: Листван Ф. Семантика «железности» в творчестве Леонида Леонова // Вопросы филологии и книжного дела. - Ульяновск, 2007. - С. 24-29; Он же. «Железо людей не любит…» Образ железного человека в художественном мире Леонида Леонова // Литература и культура в контексте христианства. Образы, символы, лики России. Матер. V Междунар. науч. конф. - Ульяновск, 2008. - Ч. 2. - С. 13-19.

34. Леонов Л.М. Вор // Собр. соч.: в 10 т. - М., 1982. - Т. 3. - С. 423.

35. Там же. - С. 70.

36. Леонов Л.М. Дорога на Океан // Собр. соч.: в 10 т. - М., 1983. - Т. 6. - С. 510.

37. Непомнящих Н.А. Мотивы русской литературы в творчестве Л.М. Леонова. - Новосибирск, 2011.

38. Фаликов И. Железнодорожная баллада // Арион. - 2005. - № 1.

39. Савицкий С. Поезд революции и исторический опыт…

40. Подробнее см.: Ступников Д.О. Символ поезда у Б. Пастернака и рок-поэтов // Электронный ресурс. Режим доступа: htpp:/uchcom.botik.ru/az/lit/coll/rock1/09_stup.htm. Дата обращения 28.04.2011.

41. Быков Д. ЖД. - М., 2011. - С. 642.

42. Там же. - С. 643.

43. Вяземский П. Стихотворения. - Л., 1986. - С. 311.