Б. В. Дубин
СИМВОЛЫ И ПОВТОРЕНИЯ
(Борхес Х. Л. Собрание сочинений в 4-х томах. - Т. 3. - Спб., 1999. - С. 5-28)
Примечания
1. Точнее, три: в 1977 г. вышла книга «Роза и синева», составленная из новелл «Роза Парацельса» и «Синие тигры», но они в восьмидесятые годы были включены в сборник «25 августа 1983 года и другие рассказы». В составе этого сборника они публикуются и в собраниях сочинений писателя (в том числе и в настоящем издании).
2. Не исключено, что, говоря в предисловии к книге о двух рассказах, которые можно прочитать «и в фантастическом ключе», автор имеет в виду как раз две эти новеллы. Но то, что он не указывает, о каких именно рассказах идет речь, кажется, дает возможность считать фантастическими любые другие, казалось бы, вполне «реалистические» новеллы.
3. В предисловии к сборнику «Хвала тьме» (1969) автор писал, что «к обычным зеркалам, лабиринтам и клинкам, с которыми уже смирились мои читатели, здесь прибавились две новые темы: старость и этика» (Воrges J. L. Obras completas, 1923-1972. Madrid, 1977. P. 975).
4. См.: Sarlo В. Introduction a «El informe de Brodie» (1995) // Borges Studies on Line. J. L. Borges Center for Studies & Documentation. Internet: 07/07/99 (www.hum.au.dk/romansk/borges/bsol/bsbrodie.htm).
5. Из постскриптума 1974 года, добавленного после выборов, вернувших к власти прежнего диктатора Перона: «Сармьенто нашел слова для стоявшей перед страной альтернативы: цивилизация или варварство. Теперь мы знаем, что выбрали аргентинцы» (см. наст, том, с. 394).
6. Напомню, что «отсутствие воображения» открывало перечень особенностей рядового аргентинца в раннем эссе Борхеса «Наши недостатки» (см. наст, изд., т. 1, с. 494-495).
7. Fuentes С. Jorge Luis Borges: La herida de Babel // Fuentes C. Geografia de la novela. Madrid, 1993. P. 53.
8. Мераб Мамардашвили в похожем парадоксальном случае говорит о незеркальном зрении, о задаче «увидеть незеркальность» {Мамардашвили М. К. Эстетика мышления. М., 2000. С. 170). Напомню, что в рассказе «Алеф» противостояли друг другу символы зеркала и карты, условно говоря, физическое отражение противопоставлялось символическому преображению. В таком контексте видеть значило бы понимать, тогда как нынешнее «всего лишь зрение» исключает понимание, фактически означает (имеет своей предпосылкой) непонимание, слепоту к смыслу: «Если бы мы в самом деле видели мир, мы бы его понимали», - признает рассказчик новеллы «There are more things».
9. Но это значит, что подобная монета, как заир в одноименном рассказе, и сама не может быть мерой (эквивалентом), а может быть лишь символом, знаком перехода к, так сказать, другой системе отсчета - к миру «безмерности» от «мира мер», говоря словами Цветаевой. Не зря в зрительном описании заира (опять-таки полемика со зримостью как удостоверением реальности, показом как доказательностью) подчеркивается невозможность отделить системное от случайного, повторяющееся от единственного: смысл нанесенных ножом царапин под двумя буквами и цифрой на той конкретной монете, которая досталась рассказчику, непонятен, и они как будто бы входят в ее чекан, в отчетливый рисунок, не отпускающий как наваждение. Зрение снова парадоксально приравнивается к непониманию.
10. Соотнесенность с субъектом составляет, по Канту, основополагающую характеристику эстетического. Содержанием эстетического отношения, для Канта - чисто «формальным» (целесообразность без цели) выступает не объект видения, а сама конструкция зрения; ср.: «То, что в представлении об объекте чисто субъективно, то есть составляет его отношение к субъекту, есть эстетическое свойство представления...» (Кант И. Критика способности суждения. М., 1994. С. 59).
11. О конструкции, символике и значении бесконечности в культуре см.: Zellini P. Breve storia dell'infinito. Milano, 1980. На примере борхесовской мысли см. Champeau S. Borges et la metaphysique. Paris, 1990; Nicolas L. Borges etl'infini // Variaciones Borges. 1999. № 7. P. 88-146.
12. Вдобавок к сказанному об общности, сообществе и встрече можно назвать эту и другие новеллы данного сборника историями обмена; тогда новеллы «Сообщения Броуди» - это истории жертвоприношения. Однако уже говорилось, что оба сборника 70-х годов связаны и перекликаются между собой. Так в основе общин из «Конгресса», «Секты тридцати», «Утопии усталого человека» - жертва или память о жертвенной гибели: герои «Конгресса» умирают или погибают в символическом 1914 году, Иуда вешается, в «Утопии» герои кончают с собой, вспоминая о «филантропе по имени Гитлер».
13. В стихотворении «Надпись» из сборника «Железная монета» сама надпись китайскими иероглифами называет себя непонятной, «загадочной». Ее текст остается непереведенным и неизвестным нам, а стихи, представленные «от имени» надписи, разворачиваются в сослагательной модальности: «я могу быть... молитвой, сном, притчей», наконец твоим, читатель, именем и даже всей вселенной (поглощающее целое и здесь дается как часть перечисления). В заключение надпись умоляет автора и читателей сохранить ее темноту, «оставить во мраке», не излагать, не переводить.
14. Во вставном эпизоде с таверной подвыпивший солдат рассказывает здесь о диковинке по имени фонограф, которую по звуку в темноте приняли было за человека и по которой дали залп из винтовок: сцена, которой герой из-за сосредоточенности на своем и страха перед окружающим не воспринимает, не понимает и которая по многослойно-ироническому смыслу близка к детской игре в театр из новеллы «Поиски Аверроэса».
15. В миниатюре «Этнограф» (сб. «Хвала тьме») герой отказывается преодолевать границу между двумя смысловыми мирами, которую он познал на себе и смысл которой понял: он не возвращается в мир индейцев и не передает полученный опыт («тайну») ни устно, ни на письме.
16. См.: Blanco M. Nouer une corde de sable: A propos de la nouvelle «El libro de arena» // Variaciones Borges. 2000. №10. P. 97-118. Исследовательница явно отсылает здесь к известному эссе Мориса Бланшо «Литература и право на смерть» (см. его в кн.: Бланшо М. От Кафки к Кафке. М., 1998. С. 9-56).
17. Об этом мотиве, его символической нагрузке и сюжетном развертывании си;. Дубин Б. В. Зрелость, слепота, поэзия // Наст. изд., т. 2, с. 6-12.
18. См. наст, изд., т. 2, с. 351.
19. Balderston D. Borges: The Argentine Writer and the «Western Tradition» // Borges and Europe Revisited. London, 1998. P. 45 (имеется в виду новелла «Кафка и его предшественники»).
20. Все три переведены теперь на русский язык и изданы в составе серии «Личная библиотека Борхеса» издательства «Амфора» (СПб, 1999-2001).
21. Декарт Р. Избр. произведения. М, 1950. С. 337.
22. Carter A. Borges the Taxonomist // The Borges Tradition / Ed. by Norman Thomas Di Giovanni. London, 1995. P. 37.
24. См. рецензию на книгу «Китайские волшебные и народные сказки» (наст. изд., т. 1, с. 431).
25. Carter A. Borges the Taxonomist. P. 47.
26. См. его во втором томе наст, изд., с. 366-369.
27. Видимо, резюмируя похожую смысловую коллизию, Мераб Мамардашвили и Александр Пятигорский говорят о символе-вещи в противоположность символу-знаку, см.: Мамардашвили М. К., Пятигорский А. М. Символ и сознание: Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М., 1999. С. 125-129.
28. Он приводит ее в предисловии к томику «Калифорнийских рассказов» - см. наст, том, с. 358).
29. Например, в рецензии на книгу стихов Сильвины Окампо «Перечисление родины»: «...если судить по многовековым свидетельствам литератур Запада, европейский человек с трудом различает краски и формы мира» Qorge Luis Borges en el «Sur». Buenos Aires, 1999. P. 256).
30. Ср. также в предисловии к книге Кэрролла о противоположности сознания и зрения: «...сознавать, усматривать какую-то мысль - не совсем то же, что воспринимать зрением физический объект» (наст. том, с. 387). О значении зрительного в европейской культуре см.: Jenks С. The Centrality of the Eye in Western Culture // Visual Culture. London; New York, 1995. P. 5-25, а также другие статьи этого сборника.
31. Перечисление, как известно, одно из лекарств от бессонницы, то есть опять-таки символический пропуск в иную реальность, реальность «другого» - наподобие стеклянного шарика магнетизеров или борхесовского Алефа (содержание которого, как помним, тоже передается непредставимым перечнем).
32. См.: Borges J. L. Priflogos. Buenos Aires, 1975. P. 42.
33. Это противоположно концепции фантастического, развитой в известной книге Цветана Тодорова, где поэзия из сферы фантастики заведомо исключена, поскольку в основе фантастического, по Тодорову, нарушение нормы правдоподобия (видеть = верить), а эта норма к поэзии неприменима; см.: Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу. М., 1997. С. 43-55.
34. «Поэма из одного слога может быть не проще "Божественной комедии" или "Потерянного рая". Сутра "Сатасагашрика" излагает учение в ста тысячах строф, "Эксаксари" - в единственном звуке "а". В нем весь язык со всеми своими смыслами и вместе с тем - последнее упразднение смысла и языка. И мира» (Пас О. Поэзия. Критика. Эротика. М, 1996. С. 128-129). Речь здесь, понятно, о смысловых пределах, своего рода основах литературы как утопии и отдельных, частных и условных образцах ее утопических притязаний, лишь тяготеющих или стремящихся к тому или иному полюсу.
35. См. наст, изд., т. 2, с. 736-737.
36. Мандельштам, говоря о «поэтической материи» (понятие, кажется, сопоставимое с тем, что я здесь называю «сознанием»), уподобляет организационную, «орудийную» работу поэта дирижированию оркестром и пишет о дирижерской палочке: «...эта неуязвимая палочка содержит в себе качественно все элементы оркестра. Но как содержит? Она не пахнет ими и не может пахнуть. Она не пахнет точно так же, как химический знак хлора не пахнет хлором, как формула нашатыря или аммиака не пахнет аммиаком или нашатырем» (Мандельштам О. Разговор о Данте // Мандельштам О. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 240). Поэтическая материя, как и музыкальная, требует своей условной формы записи и существует лишь в исполнении; такой же условной записью, способом организации для «сознания» выступает литература, книга, которая требует прочтения, читательского исполнения, без этого оставаясь всего лишь «вещью среди других вещей» (Borges J. L. Biblioteca personal. Madrid, 1997. P. 8).
37. Almeida I. «Le Congres», ou la narration impossible // Variaciones Borges. 1996. №1. P. 67-87. Вообще говоря, в европейской традиции это принцип построения не столько прозы, сколько поэзии, причем поэзии, наиболее сознательной, последовательной, радикальной в осуществлении «поэтического принципа». Так, например, в переводе 105 шекспировского сонета, чья тема - неизменность любви, Пауль Целан, как подчеркивает один из его лучших исследователей, не описывает «постоянство», «верность» вслед за традиционно-риторическим описанием их у Шекспира, а делает их принципом и стержнем построения своего стихотворного перевода: «В целановском переводе поэт не говорит о своей "теме", ее "разработке" и "границах", но вместо этого вся организация его стиха подчинена требованиям именно этой темы, именно этой объективной цели» (Szondi P. On textual understanding and other essays. Minneapolis, 1986. P. 178).
38. Standkh P. «El Congreso» in the works of J. L. Borges // Hispanic Review. 1987. Vol. 55. P. 350.
39. Книге «Эваристо Каррьего» предшествует эпиграф из Де Куинси: «...разновидность истины, но истины не единой и стержневой, а частичной и побочной» {BorgesJ. L. Obras completas, 1923-1972. Madrid, 1977. P. 99). О значениях центрального и периферийного в сознании и поэтике Борхеса (в частности, в построении книга «Эваристо Каррьего») см. предисловие к первому тому настоящего издания.
Источник текста - Ae Lib :: Електронна бiблiотека свiтової лiтератури.