Следите за нашими новостями!
Philology.ru - Русский филологический портал
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

Т. И. Кузнецова

СКАЗОЧНЫЙ РОМАН. "ИСТОРИЯ АПОЛЛОНИЯ, ЦАРЯ ТИРСКОГО"

(Античный роман. - М., 1969. - С. 132-155)

 
Анонимный роман об Аполлонии Тирском, именуемый обычно «Историей Аполлония, царя Тирского» (Historia Apollonii regis Tyri), трудно отнести к какой-либо определенной разновидности греческого романа, поскольку границы видов этого литературного жанра весьма зыбки и условны.
По своему социальному происхождению и направленности он примыкает к произведениям народной литературы, рассчитанным на понимание самых широких слоев населения среднего культурного уровня, таким, например, как «Роман об Александре» Псевдо-Каллисфена. Тематически же «История Аполлония» ближе подходит к группе романов любовного содержания, написанных в ранний период их существования, как определенного литературного жанра, т. е. в I-II в. н. э.; таковы - анонимный, известный лишь по отрывкам, «Роман о Нине», романы Харитона, Ксенофонта Эфесского. Ряд черт и особенностей подтверждают близость этого романа вышеназванным.
И все же «История Аполлония» - сочинение не совсем типичное для ранних греческих эротических романов. Оно отличается своеобразным характером, позволяющим скорее определить его как роман-сказку.
Это любопытное сочинение неизвестного автора сохранилось лишь в переложении на латинском языке. Его греческий оригинал утрачен.
Время создания романа в его первоначальном виде относится примерно к началу II в. н. э. Переложение его на латинский язык - более позднего происхождения, его окончательная редакция относится к VI в. н. э.
Роман, состоящий из 51 главы, написан весьма популярным, во многих отношениях даже примитивным языком и содержит немало сюжетных несогласованностей и непоследовательностей, объясняемых, по-видимому, тем, что над ним работал не один автор и не в одно время, а также равнодушием к реальным условиям места и времени, характерным для народной литературы.
Ввиду того, что «История Аполлония» - произведение мало известное, а влияние его на литературу последующих времен значительно, нам кажется не лишним подробнее остановиться здесь на его основных сюжетных звеньях.
Роман начинается с рассказа о царе Антиохе, который живет в преступной связи с родной дочерью. Антиох жестоко преследует всех претендентов на руку прекрасной царевны, предлагая им трудноразрешимую загадку и обезглавливая нерешивших ее. Молодому царю Тира Аполлонию удается отгадать загадку, в которой скрыта тайна Антиоха, однако разгневанный этим царь не только не выполняет обещания, но и грозит Аполлонию смертью. Тирский царь вынужден скрываться. Взяв с собой запас продовольствия и много золота он отплывает. Антиох посылает за ним погоню. Аполлоний достигает Тарса. Предупрежденный о грозящей ему смертной казни бедным рыбаком, Аполлоний ищет убежища. Он просит некоего Странгвиллиона, жителя Тарса, оказать ему гостеприимство. Тот, однако, отвечает, что жители города сами терпят ужасный голод из-за неурожая и потому помочь ему не могут. Аполлоний продает голодающим сто тысяч модиев хлеба по низкой цене и вырученные деньги жертвует на нужды государства. Этим он спасает их от смерти. Благодарные жители ставят ему на форуме статую. Затем Аполлоний направляется в Пентаполис, чтобы там укрыться, но буря разбивает его корабль и он вплавь добирается до берега. Снова ему оказывает помощь бедный старик, он делит с ним кров, еду и одежду. Отправившись в город, Аполлоний попадает на гимнастические игры и состязается с царем Архистратом в игре в мяч. Заинтересованный Аполлонием царь приглашает его к обеду, где гость поражает всех своими музыкальными способностями и другими дарованиями. Дочь Архистрата влюбляется в Аполлония и переживает любовь как болезнь. Аполлоний остается в доме Архистрата учителем музыки. К Архистратиде настоятельно сватаются три жениха, знатные и богатые юноши. Они посылают ей письма и просят выбрать одного из них. Царевна отвечает письмом, что выбирает в мужья потерпевшего кораблекрушение. Следует забавная сцена препирательств между женихами. Архистрат с радостью устраивает свадьбу Аполлония и Архистратиды.
Получив известие о том, что Антиох убит молнией, Аполлоний отправляется с женой в Антиохию принимать, завещанное ему царство. Во время плавания у Архистратиды родится дочь Тарсия, а сама она внезапно впадает в состояние, подобное смерти. Горе Аполлония неутешно. Царевну в наглухо заколоченном гробу бросают в разбушевавшиеся волны. Прибоем гроб выбрасывается на берег Эфеса. Усилиями врачей мнимоумершая возвращена к жизни. Желая остаться верной мужу, она находить приют среди жриц храма Дианы.
Аполлоний по прибытии в Тарс отдает малютку дочь на попечение Странгвиллиону и его жене Дионисиаде, обеспечив ее всем, что подобает иметь царской дочери. Он оставляет с ней кормилицу Архистратиды, чтобы та холила ее и растила, а сам отправляется в Египет, где остается 14 лет. Тарсия вырастает красивой, умной девушкой. Рядом с ней родная дочь Дионисиады кажется еще безобразней. Обезумевшая от зависти и злости Дионисиада замышляет убить Тарсию. Кормилица Тарсии Ликорида, пораженная внезапной болезнью, перед смертью открывает Тарсии ее происхождение и советует в случае обиды со стороны приемных родителей обратиться за помощью к народу Тарса.
После смерти кормилицы ничто не мешает Дионисиаде осуществить задуманное преступление, и она поручает рабу подстеречь Тарсию на могиле Ликориды, убить и бросить в море. В последний момент убийца, смягчившись, позволяет Тарсии совершить последнюю молитву, но внезапно появившиеся пираты похищают ее и продают в дом сводника в Митилене. Слезы и мольбы помогают Тарсии сохранить целомудрие. Первый ее посетитель, правитель Митилены Афинагор, поначалу искатель легких развлечений, проникается состраданием к девушке и сам становится защитником ее девичьей чести. В это время в Митилену прибывает уже узнавший со слов Дионисиады о якобы умершей дочери Аполлоний. В великой скорби он укрывается в трюме корабля и хочет умереть. Случай помогает Афинагору устроить встречу Тарсии с Аполлонием. По просьбе Афинагора Тарсия пытается утешить Аполлония пением и загадками, но он отсылает ее, и Тарсия в слезах жалуется на свою несчастную судьбу. Происходит счастливое узнавание.
Афинагор, искренне полюбивший Тарсию, женится на ней. Сводник получает по заслугам, он заживо сожжен, его пленницам дарована свобода. Аполлоний жертвует золото на восстановление городских степ. Вещий сон направляет его в Эфес, где происходит второе узнавание - встреча с Архистратидой, матерью Тарсии. Разъединенные и гонимые судьбой члены семьи воссоединены. Аполлоний принимает, наконец, царство Антиоха, награждает достойных, наказывает преступников, в мире и счастье все доживают до старости.
Нетрудно увидеть, что в «Истории Аполлония» широко представлены мотивы и элементы, присущие греческому роману. Налицо в нем скитания, кораблекрушение, нападение пиратов, мнимая смерть, разлука любящих, наконец, победа над невзгодами, встреча и счастливый финал с непременным наказанием порока и награждением добродетели.
Некоторые черты «Истории Аполлония» особенно близко напоминают роман Ксенофонта Эфесского о Габрокоме и Антии. Сходство этих двух романов отмечалось в научной литературе неоднократно [1].
Общее для них обнаруживали как в главной теме (торжество истинной любви), так и в манере подачи характеров (их деление на положительных и отрицательных), отмечали сходство эпизодов и ситуаций (покушение на убийство, неожиданное спасение, продажа героини своднику, заключительная сцена узнавания в храме), а также ряд других мотивов (использование письма, вещий сон, жалость убийц к своим жертвам и др.).
Конечно, о непосредственном подражании автора «Истории Аполлония» Ксенофонту или же наоборот вряд ли возможно говорить с определенностью, поскольку греческий оригинал романа об Аполлонии утерян, дата его написания неизвестна, а потому соотносительные даты с романом Ксенофонта не могут быть обозначены, хотя приоритет во времени романа Ксенофонта более вероятен. Во всяком случае ясно одно: оба сочинения в их первоначальной версии принадлежат одному и тому же типу романа и относятся, примерно, к одному времени.
В «Истории Аполлония», таким образом, сохраняются признаки романтической литературы. В ней есть роковые случайности, неожиданные повороты судьбы персонажей и хода событий, различные драматические эффекты. Частое повторение приключений устами самих героев, типичное и для других романов, есть и здесь. Вспомним такие резюмирующие рассказы в эпизодах с узнаванием, где Тарсия и Аполлоний повторяют уже изложенное ранее. Такое же повторение звучит в устах кормилицы Ликориды, открывающей Тарсии имена ее родителей. Традиционным мотивом любовного романа является и мотив любви героини, переживаемой как болезнь.
И все эти мотивы и элементы получили в «Истории Аполлония» свое направление и звучание, подвергнувшись соответственным изменениям.
Вместе с тем в романе об Аполлонии привлекает внимание множество сказочных мотивов и элементов.
К числу их прежде всего следует отнести по-сказочному легкое овладение царствами. Ничем не мотивировано получение Аполлонием царства Антиоха, которое он принял лишь 14 лет спустя после получения известия о смерти Антиоха. Возможно, что в оригинальной версии романа и было какое-то объяснение этому, пропущенное в латинском переложении.
Примечательно и то, что главные герои романа, цари и царевны, сказочно красивы, а любовь их по-сказочному необыкновенна: «...Между супругами вспыхнула невиданная страсть, удивительная нежность, несравненное восхищение друг другом и неслыханная радость, свойственная верной и постоянной любви» (гл. 23) [2]. Такие прекрасные и добродетельные герои очень похожи на персонажей народной сказки.
Одним из любимых приемов сказки является и предложение главному герою трудной, почти неразрешимой загадки, которая обычно им разрешается, хотя обещанное далеко не всегда выполняется. Чаще всего решение загадок - условие для получения в жены царской дочери. Злой, коварный царь, влюбленный в свою дочь, преследует отгадавшего загадку, вынуждая его скрываться [3].
Сказочное начало романа обусловливает и сказочное его продолжение. Основное действие получает дальнейшее развитее от причиненного или задуманного зла: странствия и злоключения героя. А странствие тоже, как и в романе, традиционная основа композиции народной сказки.
В разбираемом романе-сказке Аполлоний странствует 14 лет, в течение которых и происходят все события и приключения. В начале действия Аполлоний скрывается, предупрежденный об опасности стариком тирийцем Гелеником. Это тоже сказочный мотив.
Приключения Тарсии также начинаются с задуманного против нее зла и получают характер испытаний, через которые благополучно проходит героиня: после несостоявшегося в последний момент убийства она попадает в руки пиратов, затем к своднику, где встречается с Афинагором, а уже благодаря ему с отцом. Нити сюжета сплетаются между собой, и ходы основного действия следуют один за другим, осложняясь временами сопутствующими, но не связанными непосредственно с ним побочными сюжетными линиями.
Такой распространенный мотив сказки, как злоумышления и злодеяния завистливой мачехи против приемной дочери, есть и в «Истории Аполлония», где в этой роли выводится воспитательница Тарсии Дионисиада, лживая, коварная, хитрая и злая, как и подобает сказочной злодейке-ненавистнице.
Типично сказочен мотив противопоставления приемной красавицы дочери родной и безобразной дочери Дионисиады.
Сказочный характер носит сцена со сватовством знатных и образованных юношей к Архистратиде, их соперничеством, упрямым требованием ответа, спорами. Тема отвергнутых женихов характерна для комической народной сказки.
В этот сказочный мотав легко вплетается элемент, свойственный роману: женихи делают предложение в письмах, в которых сообщают свои имена и размеры приданого, и Архистратида отвечает письмом. В одном эпизоде, таким образом, соединяются элементы различных жанров. И это в «Истории Аполлония» - явление самое обычное.
Кроме отмеченных романических и сказочных мотивов и элементов, в романе есть ряд моментов, воспроизводящих некоторые характерные черты времени, в которое он был написан.
В первую очередь к этим, так сказать, «современным моментам» можно отнести экономический мотив раздачи хлеба и денежных пожертвований городам и восстановление их.
В романе Аполлоний дважды оказывает помощь городам Тарсу и Митилене, жертвуя им хлеб, деньги, отстраивая их (гл. 10 и 47).
В этих эпизодах отражается экономическое состояние городов провинций времени империи II в. н. э. и политика, проводимая императорами и исполнительной властью на местах в отношении пострадавших от неурожаев и других бедствий городов.
Антонин Пий, например, в целях успокоения волнений в Риме, вызванных задержкой поставок зерна, организовал на свой счет раздачу муки, масла и вина беднейшему населению.
В других городах имели место продовольственные раздачи и денежные пожертвования магистратов на городское строительство и постановку статуй [4].
Такого же характера была помощь Марка Аврелия малоазийскому городу Смирне, разрушенному землетрясением в 178 г. Филострат рассказывает, что он восстановил этот город под впечатлением патетической речи Элия Аристида «Монодия на гибель Смирны», в которой оратор умолял помочь отстроить город [5].
Политика пожертвований вызывалась, конечно, более реальными мотивами, чем простой благотворительностью. Эта политика подачек была борьбой за влияние, за привлечение на свою сторону городского населения. К тому же потраченные средства с лихвой возвращали взимания налогов и пошлин.
В «Истории Аполлония» есть и другие моменты, приоткрывающие те или иные стороны реальной действительности. Например, упоминания о сооружении на форуме статуй Аполлонию с благодарственными надписями за оказанную щедрую помощь жителям Тарса и Митилены (гл. 10 и 47). Обычай отливать и ставить на площадях медные статуи основателям, восстановителям и благодетелям городов был широко распространен в то время.
Вот один из отрывков романа на эту тему: продав жителям Тарса хлеб, Аполлоний «деньги, которые брал у граждан, тут же пожертвовал на нужды их государства. Жители Тарса, столь щедро облагодетельствованные Аполлонием, пожелали воздвигнуть в его честь медную статую и поставили ее на форуме. Аполлоний был изображен стоящим на колеснице с плодами в правой руке; левая нога опиралась на модий, а на подножии была высечена надпись: «Граждане Тарса приносят эту статую в дар Аполлонию Тирскому за то, что он избавил их от голода и оскудения» (гл. 10).
Следует отметить еще один современный момент в эпизоде оживления эфесскими врачами Архистратиды, отражающий интеллектуальную жизнь общества, достижения медицины. Ведь II век считается веком наивысших успехов медицинской науки, которая еще со времени Августа и Адриана заняла одно из первых мест, а медицинское образование поощрялось даже самими императорами. В I в. приобрел известность ученый-медик Цельс, а во II в. в области врачебного искусства, общего и специального, прославился Клавдий Гален. В это же время особенное развитие получает практическая медицина, применение уже полученных теоретических знаний.
Эпизод оживления подан в романе со множеством вполне реальных и интересных даже с профессиональной точки зрения деталей врачебной техники.
Достаточно привести небольшой отрывок из глав, составляющих содержание этого эпизода, чтобы получить известное представление о манере и ритме повествования, о стиле романа, о характере подачи образов.
Вот этот отрывок. После вскрытия ящика с телом Архистратиды и прочтения письма Аполлония, найденного в ящике, врач готовится исполнять свой долг - достойно похоронить умершую - и приказывает сложить костер. «Пока его со всем тщанием и усердием устраивали, пришел еще один ученик врача, юноша по виду, но старец по уму. Увидев тело прекрасной девушки, которое собирались предать сожжению, он спросил, глядя на своего учителя: «Что это за новая, не известная мне покойница?» Учитель ответил: «Ты пришел кстати, ибо очень мне нужен. Принеси сосуд с благовониями и окажи умершей последнюю почесть - умасти ее тело». Юноша принес благовония, подошел к ложу девушки, совлек с нее одежду, окропил благовонным маслом и, растирая ее осторожной рукой, почувствовал, что грудь ее скована оцепенением. Юноша был поражен, ибо понял, что смерть девушки - мнимая. Он старается нащупать пульс, следит, раздуваются ли ее ноздри, прикасается устами к ее устам, видит, что слабое дыхание жизни борется с кажущейся смертью, и говорит: «Зажгите вокруг нее четыре факела». После того как все было исполнено, он начинает осторожно двигать ее сложенные в оцепенении руки и растиранием заставляет уже остывшую кровь снова течь по жилам.
Увидев это, юноша бежит к своему учителю и говорит: «Учитель, девушка, которую ты считаешь мертвой, жива. Чтобы ты скорее мне поверил, я восстановлю ее застывшее дыхание». Взяв с собой людей, он отнес девушку в свою спальню, положил на ложе, раздвинул полог; согрев масло, он окунул туда шерсть и приложил к груди девушки; застывшая от холода кровь благодаря теплу снова стала жидкой, и« возобновилось совсем не слышное прежде дыхание. После кровопускания она открыла глаза, впервые за долгое время глубоко вздохнула и сказала очень тихо, заплетающимся языком: «Прошу тебя, врач, обойдись со мной должным образом: я - супруга царя и царская дочь». Юноша, увидев, что сделало искусство и как ошибался его учитель, побежал на радостях звать его. «Приди, учитель, посмотри, чего добился твой ученик!» Учитель вошел в спальню и, увидев живой ту, кого считал умершей, сказал юноше: «Я признаю твое искусство, хвалю умение, дивлюсь твоему усердию. Но выслушай меня: я не хочу, чтобы ты лишился благ, приносимых нашим искусством. Получи свою награду: у этой девушки есть деньги». С этими словами он дал ученику десять сестерциев золота, больную же велел лечить питательной пищей и тепло укутывать. Спустя несколько дней, узнав, что девушка эта царского рода, он в присутствии своих друзей удочерил ее, и, так как она слезно молила, чтобы никто не прикасался к ней, внял ее мольбам и позволил удалиться к жрицам Дианы, которые нерушимо блюли целомудрие» (гл. 26-27).
За сказочным мотивом оживления умершего угадывается стремление человека к познанию законов природы, к проникновению в тайны жизни и смерти. Методы оживления Архистратиды показаны с удивительным правдоподобием. Они как будто предвосхищают достижения медицины позднейших времен в области, оживления человеческого организма (после установления факта «клинической смерти») [6].
В отличие от приемов более древней сказки, процесс оживления происходит в романе без участия волшебных или каких-то таинственных сил, но производится служителями науки и описывается с подробностями врачебной техники, в том числе искусственного дыхания, массажа сердца, восстановления температуры тела растиранием, наконец, лечебного питания возвращенной к жизни.
Итак, «История Аполлония» представляет собой смешение трех разнохарактерных мотивов: романтических, сказочных, современных.
Отличительной чертой этого романа является и своеобразная двуслойность отражаемых им представлений и понятий. В нем проступают разнородные элементы, указывающие на эту его идеологическую двойственность: одни из них могут быть отнесены к греческому оригиналу и его латинскому переводу III в. н. э., другие, отмеченные влиянием христианства, возможно, привнесены в еще более позднее время, в VI в. н. э.
По сути дела, это сочинение - продукт переходного от античности к средневековью этапа, в котором причудливо сочетаются присущие этим разным по мировосприятию эпохам концепции и элементы.
Однако такая кажущаяся несовместимость представлений была, по-видимому, вполне закономерным явлением в сочинении, оригинальная форма которого восходит ко II в. н. э., а поздняя латинская обработка относится к V-VI вв. Это был синтез различных культур и религий, столь характерный для изменившейся идеологии общества переходного периода.
В языческую основу романа с течением времени вкрапливались христианские добавления. Роман, таким образом, пропитавшись различными понятиями и настроениями, получился смешанным.
Если, с одной стороны, в нем находится ряд ссылок на языческих богов (при этом роль их весьма незначительна и условна): Нептуна, Аполлона, Луцины, Дианы, Манов, Эола, Приапа и др., то с другой, в нем неоднократно встречается упоминание бога единого. В отличие от других романов, желания и действия героев в этом романе связываются не только с языческими представлениями о всесильной роли в судьбе человека капризной богини Тихи («мы тоже люди, подвластные воле случая» - гл. 34; «повинуясь велению судьбы» - гл. 11 и др.), но с волей единого бога.
По-видимому, первое представление позднее было вытравлено и заменено христианским упованием на могущественного и единого бога («Что суждено богом, да сбудется», - восклицает Аполлоний в гл. 22).
Выражения deo volente, favente deo во множестве вариаций постоянно звучат в устах персонажей (гл. 13, 14, 17, 20, 21 и др.) [7].
В романе звучат мотивы покорности уготованной человеку свыше участи. Антиох поражен карающей молнией (гл. 24), Убийца Теофил позволяет Тарсии помолиться перед смертью (гл. 31). Это мотив чисто христианский и в других романах не встречается. Следы позднейшей христианской обработки греческого оригинала заметны и в песне Тарсии, звучащей христианским утешением (гл. 41). Афинагор, поручая Тарсии утешить своим пением и игрой на лире Аполлония, говорит: «Это поистине дело благочестия, за которое господь дарит людей своими милостями» (гл. 40). Рыбак, отдавший Аполлонию половину своего плаща, - тоже христианский мотив (гл. 12) [8]. Аполлония направляет в Эфес «ангелоподобное существо» (angelico vultu), явившееся к нему во сне (гл. 48). Порой соединение языческих элементов с христианскими встречается в одной фразе, и это выглядит как-то искусственно. Например, в сцене встречи в храме Дианы с женой Аполлоний восклицает: «Великая богиня Диана, ты устами ангела, явившегося мне во сне, велела...» (гл. 48). Тем не менее подобное смешение было, по-видимому, вполне приемлемым для читателей того времени и соответствовало их изменившимся взглядам на жизнь.
Несмотря на сплетение в «Истории Аполлония» разнородных слоев, мотивов и элементов, основная мысль романа выступает довольно отчетливо - это утверждение всепобеждающей силы добра, справедливости, высокой нравственности и гуманности. Мысль эта сконцентрирована в патетической сцене обращения Аполлония к народу Митилены: «Достойнейшие и благочестивейшие граждане, - сказал он, - приношу вам величайшую благодарность за честность, которая порождает добродетель, мир и благополучие в государстве и доставляет ему славу. Благодаря вам раскрылось, что смерть моей дочери - обман, и скорбь по ней напрасна, благодаря вам девственность не сдалась ни в каких испытаниях, благодаря вам единственная дочь вновь возвращена в отцовские объятия. За столь великие заслуги я дарую вашему государству 100 золотых талантов на восстановление городских стен» (гл. 47).
Более полному звучанию этой главной темы способствует и общий принцип построения романа, принцип контрастирования его частей и образов.
Композиция романа отличается некоторой усложненностью, и потому необычностью.
В романе четко выделены три основные линии сюжета: одна об Аполлонии и Архистратиде, вторая - об Афинагоре и дочери Аполлония Тарсии, наконец, третья - о царе Антиохе и его дочери.
Введение исторической фигуры царя Антиоха частично может быть объяснимо требованиями традиции раннего романа, согласно которой вымышленному, и даже сказочному, роману придавалась видимость действительной истории.
Историчность была одной из характерных черт первых романов вообще, их первоначальным жанровым признаком, будь то «Роман об Александре» или роман об ассирийском царе Нине, использующих в большей или меньшей мере исторический материал и относящихся к первым двум векам нашей эры. Они, по-видимому, проложили путь развитию приключенческого романа с любовным содержанием. От этих романов и шла традиция введения в сюжет исторических лиц.
Антиох Великий в действительности был восточным царем в 222-187 гг. до н. э. Однако в исторической традиции не находится каких-либо указаний о его преступной связи с дочерью или о том, что его убила молния. Эти факты его жизни присочинены автором романа и составили своего рода пролог к его основной части о совсем других, исключительно вымышленных лицах.
Поскольку вводный рассказ об Антиохе и его дочери непосредственно не связан с ходом основного сюжета и может быть опущен без существенного ущерба для содержания, среди исследователей возникали мнения, что первоначальный вариант романа не содержал истории Антиоха и что он позднее искусственно присоединен к основной, древней, части произведения. В таком неорганическом соединении разнородных сюжетов винили, главным образом, латинского пересказчика, якобы добавившего от себя историю об Антиохе [9]. Роде предполагает, что латинскому пересказчику необходимо было удалить из романа чисто языческий мотив оракула, якобы побудившего Аполлония к странствованию (как это было в романе Ксенофонта Эфесского), и заменить его другим мотивом - гневом Антиоха, принудившим Аполлония скитаться. Потому этот эпизод, понадобившийся лишь для введения, и не разработан [10].
А. Веселовский, однако, возражая Роде и считая его предположение недоказанным, высказал соображение о том, что неразвитость первой части «Истории Аполлония» объясняется тем, что не в ней лежит центр интереса, а также отчасти искажением, забвением оригинала: «Когда Антиох убит молнией, мы узнаем, что его царство уготовано Аполлонию; это повторяется не раз; однажды Аполлоний прямо называет Антиохию отцовским наследием. Между тем, ничто в начале повести не приготовляет нас к этим отношениям Аполлония. Очевидно, в повести есть пробел, в котором эти отношения были рассказаны, права Аполлония на антиохийский престол предусмотрены. Если так, то появление в рассказе царя Антиоха теряет характер кажущейся эпизодичности: он - не только не постороннее лицо, но и необходимо было в древнем, более цельном составе повести» [11].
Нам представляется вполне допустимым предположение о том, что история порочного царя Антиоха входила в первоначальный вариант романа и Даже составляла весьма существенную деталь общего композиционного замысла. По-видимому, у нее было прямое назначение: служить смысловым контрастом основным сюжетным линиям и характерам. В роли контрастирующего пролога она сообщала общему содержанию особую эмоциональную напряженность и тем самым привлекала внимание читателя.
В романе противополагаются отношения отцов к дочерям, чем особо подчеркивается сквозная его мысль - торжество любви, целомудрия, доброты и гуманности, вера в победу морально совершенной личности.
Весь роман по существу построен на контрастах. Так, начало его с необычными страстями и порочными отношениями контрастирует с его концом - награждением верности и добродетели. На фоне эпизодов вводной части (кровосмесительная связь Антиоха с дочерью, сцена с кормилицей) особенно выделяются финальные его части (встреча Аполлония с дочерью, преданность кормилицы Тарсии, триумф целомудрия) - блестящая антитеза вступительным эпизодам.
Принцип противопоставления создавал и особый риторический эффект, будучи одним из средств художественной выразительности и некоторых других греческих романов (в «Романе об Александре», например, по этому принципу построены образы главных героев: Александра Македонского и Дария).
Итак, композицию романа характеризует контрастирующая симметричность составляющих его частей, эпизодов, а также образов.
Такой принцип построения романа, повторяем, не был случайным или только формальным средством выразительности, но именно он способствовал выделению главной темы.
Основные действующие лица романа (Аполлоний, Архистрат, Архистратида, Тарсия, Афинагор), соответственно его смысловой направленности, наделены высокоморальными качествами, достойными удивления и восхищения. Индивидуальные черты и особенности этих персонажей, выписанные кратко, но выразительно, выявляются через отношения и поступки. Взаимосвязанные сюжетом положительные герои действуют на протяжении всего романа.
Иначе подан образ Антиоха - главного отрицательного героя, наделенного чертами злодея из народной сказки.
Жестокий и вероломный царь, красавицу дочь которого получить в жены можно, лишь отгадав хитроумную загадку, - традиционный сказочный мотив. Кажется, этому персонажу присущи все отрицательные черты и пороки. Это человек без чести и совести, поступками которого руководит жажда власти и необузданная жестокость. Ни одной смягчающей черты не находит для него автор. Антиоху чуждо чувство раскаяния в своей виновности; напротив, он дерзко и надменно бросает вызов претендентам на руку своей дочери, задавая им загадку, в содержании которой кроется эта самая его вина. И «если кто-нибудь, умудренный в науках, находил решение загадки, ему, словно и не было никакого уговора, отсекали голову и насаживали ее на зубцы ворот» (гл. 3). Царь к тому же и лицемерен: «Перед своими гражданами он притворялся благочестивым родителем, а в своем доме похвалялся тем, что он супруг дочери» (гл. 3).
Несмотря на то, что Антиох появляется лишь в самом начале романа и не принимает участия в активном развитии действия, он не является второстепенным персонажем и не выпадает из общего строя повествования, но, напротив, придает ему интонационную окраску, омрачая своей тенью все происходящее. Обрисованный сгущенными мрачными красками, он тем самым как бы возвышает главных положительных героев, представленных на всех последующих страницах романа.
Царь Антиох - прямая противоположность двум другим царям, благородным и любящим отцам: Аполлонию и Архистрату.
Киренский царь Архистрат умен и добр, общителен и гостеприимен. Он прививает и своей дочери наилучшие моральные качества доброты, великодушия, сострадания, чуткости. Он друг дочери и гордится ее достоинствами. Идя навстречу желаниям царевны, он соглашается на ее брак с любимым ею Аполлонием, которому он великодушно помог после кораблекрушения. «Я тебе воистину сочувствую, ибо отцом меня тоже сделала любовь», - говорит он ей (гл. 22).
В характере отношений Архистрата к дочери, в уважении ее чувств просвечивает гуманистическая тенденция романа - утверждение нового типа брачных отношений, основанных на чувстве взаимной любви. Такое понимание брака, характерное и для других греческих романов, было необычным для предшествующей эпохи и знаменовало собой известный сдвиг в общественном сознании.
Образ главного героя романа - Аполлония отличается несколько большей сложностью и разнообразием. Молодой царь - бесстрашный искатель приключений, жаждущий, несмотря на смертельную опасность, получить руку прекрасной дочери Антиоха. Он обладает живым и острым умом и не случайно ему удается разгадать загадку Антиоха, а потом и загадки Тарсии. Он образован: в его доме есть библиотека из произведений философов и халдейских мудрецов, он искусный атлет и одаренный актер. О нем говорится, что он «искушен во всех искусствах и науках» (гл. 17). Аполлоний хороший музыкант, он поражает всех своим искусством игры на лире: «Осанка его была такова, что всем пировавшим показалось, что перед ними не Аполлоний, а сам бог Аполлон. В наступившей тишине «взялся он тотчас за плектр и на пение дух свой настроил». Мелодичные звуки его голоса слились с пением струн. Все сотрапезники вместе с царем стали возносить Аполлонию громкие хвалы: «Ничто не может быть лучше, ничто не может быть сладостнее!» После этого юноша отложил лиру и перевоплотился в комического актера, причем изображал различные действия безмолвно, только жестами и мимикой; затем преобразился в трагика и не менее прежнего понравился и в этой роли; друзья царя согласно утверждали, что ничего подобного им не приводилось ни слышать, ни видеть» (гл. 16).
Аполлоний щедр и умеет быть благодарным за оказанную ему помощь. Он - преданный муж, тяжело переживающий потерю жены и не снимающий траура в течение 14 лет странствия. Он неутешен в своем горе, усугубленном известием о смерти дочери; любящий отец «словно окаменел от горя» (гл. 38).
Как Антиох - воплощение зла и порока, так Аполлоний сосредоточивает в себе чуть ли не все добродетели положительного героя. Он любим своим народом. После его исчезновения из Тира «всех охватил ужас, отчаянные рыдания раздавались повсюду. Любовь граждан к Аполлонию, была столь велика, что народ на долгое время отказался даже от услуг цирюльников; отменены были зрелища, закрыты бани» (гл. 7). Аполлоний честен и прямодушен. В эпизоде пира у Архистрата, слушая игру его дочери на лире, он откровенно высказывает царю свои замечания: «Дочь твоя взялась за это искусство, однако не научилась ему» (гл. 16).
В романе об Аполлонии есть одна особенность, отличающая его от большинства других греческих романов: основные приключения в нем выпадают на долю женских персонажей, главным образом, Архистратиды, жены Аполлония, и их дочери Тарсии. Сам же Аполлоний, по имени которого назван роман, играет относительно малую роль в потоке приключений, которые претерпевают женские персонажи. Между тем именно он составляет стержень романа, связующий и организующий весь сюжет.
Итак, в центре внимания романа женские образы.
Дочь Антиоха, девушка редкой красоты, само совершенство, не лишена понятий о чести и благородстве, но она слабовольна и нерешительна. Ее повергает в отчаяние поступок отца, она обвиняет его в нечестии и ценой всей жизни задумывает смыть позор и спасти честь семьи. Однако, поддавшись уговорам рабски угодливой и трусливой кормилицы малодушно смиряется со своей горестной участью и безропотно покоряется воле отца.
Ее образ, так же как и образ ее отца Антиоха, противопоставляется другому образу молодой девушки - дочери Аполлония.
Тарсия выступает как воплощение моральной чистоты, душевного благородства и твердости характера. Приключения ее начинаются после смерти кормилицы и сразу приобретают характер испытаний. После неудавшегося покушения на ее жизнь она попадает в руки разбойников, которые продают ее с торгов на рыночной площади. Девушку покупает сводник, алчный и безжалостный, жаждущий заработать на ее красоте. Но и в доме сводника Тарсии, взывающей к лучшим чувствам ее посетителей, удается сохранить целомудрие. Тарсия великодушна и добра. После встречи с отцом и матерью она дарует свободу девушкам сводника, надсмотрщику и слуге Дионисиады, внявшим ее просьбам о сочувствии и помощи. Она образованна, красноречива, музыкальна. В свои 14 лет она обладает недюжинным умом. «Удивляюсь, как ты в столь молодом возрасте обладаешь такой мудростью», - восклицает Аполлоний, отвечая на ее загадки (гл. 42). Благоразумие и благородство - вот что преобладает в характеристике дочери Аполлония, которую не сломили и не озлобили тяжелые испытания. Она полна готовности помочь страдающему человеку, утешить его в горе песней, игрой на лире, загадками. «Я благодарен тебе за твой разум и благородство. А за желание меня утешить я тебя вознагражу...», - говорит ей Аполлоний (гл. 41).
Такой же нравственно чистой и благородной представлена в романе и мать Тарсии, Архистратида. Ее образ привлекает возвышенностью чувств, юным обаянием и непосредственностью. Она отзывчива, добра, впечатлительна и эмоциональна. Глубоко сочувствуя потерпевшему кораблекрушение Аполлонию, она стремится помочь ему. Музыкально одаренная, она тем не менее без обид выслушивает замечания Аполлония о своей игре на лире и даже просит отца взять его учителем музыки. Ею овладевает всепоглощающая любовь к последнему, которую она переживает как болезнь. Такая любовь - традиционный мотив греческого романа, но и сказки тоже. «Царевна, не в силах долее терпеть любовные муки, совсем ослабела, слегла и в бессилии не покидала своего ложа. Взволнованный внезапно напавшим на нее недугом, Архистрат созвал врачей. Те пощупали пульс, осмотрели девушку и не нашли никаких признаков болезни» (гл. 18). Верная жена своему мужу, Архистратида готова делить с ним опасности морского плавания. Разлученная с ним, она, заботясь о сохранении своей чести, живет в храме Дианы как ее жрица. «Она выделялась красивой наружностью и величайшим целомудрием, так что была богине милее всех остальных» (гл. 48). Описания внешности в романе нет, но как героиня романа-сказки киренская царевна, конечно, прекрасна: ее красота излучала такое сияние, что Аполлоний и Тарсия, увидев ее в храме, приняли ее за богиню Диану (гл. 48).
По принципу контраста обрисованы и второстепенные женские персонажи, например, кормилицы дочери Антиоха и Тарсии.
Если первая, угодливая, трусливая, малодушная, лишенная чувства гордости и всякого понятия о чести, уговаривает дочь Антиоха не перечить воле отца и смириться, то вторая - умная, честная, преданная Ликорида показана как настоящий друг своей молодой хозяйке, она заботится о ее благополучии и свято исполняет завет ее отца Аполлония «растить и холить» девочку. Тяжело больная, на пороге смерти она находит силы предостеречь Тарсию о возможности обиды со стороны ее названных родителей, открывает ей имя настоящих родителей и дает совет в случае беды обратиться за помощью к народу Тарса.
Примечательны образы второстепенных персонажей, относящихся к категории положительных героев. Из них наиболее интересен и значителен Афинагор.
В отличие от других, характер персонажа показан в развитии. На протяжении действия романа он заметно меняется. Сначала перед читателем легкомысленный искатель развлечений, вдовец, намеревающийся купить понравившуюся ему девушку. Сводник, однако, дает за нее большую сумму, и тогда Афинагор решает, что ему выгоднее не покупать Тарсию; «Если я стану состязаться с ним, мне, чтобы купить ее одну, придется продать многих. Я предпочитаю, чтобы девушка досталась своднику, а когда он выставит ее напоказ, я приду первым и задешево получу цветок ее девственности» (гл. 33).
Перед нами здесь всего лишь расчетливый покупатель товара, богатый повеса, лишенный и тени сочувствия к девушке.
После встречи с Тарсией Афинагор меняется. Тронутый ее слезами и рассказом, он полон смущения и вспоминает о благочестии, о том, что у него самого есть дочь и что ему следует опасаться подобной же участи для нее. Он уступает просьбе Тарсии и советует так же вести себя с другими посетителями. А сам он стал оберегать ее, как единственную дочь, «он дал надсмотрщику много золота и поручил Тарсию его попечению». Сочувствие перешло в нежность и настоящую любовь. Движимый этими чувствами, Афинагор стремится устроить встречу отца с дочерью. В конце, искренне полюбивший, он женится на Тарсии.
Как видим, образ этот менее статичен, чем другие. Привлекают внимание образы двух бедняков, оказавших Аполлонию бескорыстную помощь. Эти люди из низших слоев обрисованы светлыми штрихами. Эпизоды с их участием коротки, но это удивительно живые и выразительные зарисовки, раскрывающие лишь некоторые стороны духовного содержания их: чуткость и доброту. Бедный рыбак делится с Аполлонием последним, что имеет, он делит с ним кров и еду, отдает половину своего ветхого плаща. Другой бедняк предупреждает Аполлония о грозящей ему опасности, хотя и знает об указе Антиоха, сулившем в случае поимки беглеца большие деньги. Он даже отвергает вознаграждение за оказанную им дружескую услугу (гл. 12 и 8).
Интересны образы врачей. Они особенно правдивы и жизненны и, конечно, из всех наименее традиционны и шаблонны.
Врач, прочитав письмо Аполлония, вложенное в гроб с мнимоумершей женой, полон благородных намерений выполнить его просьбу - оказать последнюю почесть умершей - и даже хочет устроить погребение более щедро. Он заботится о пробудившейся от длительного сна Архистратиде, приказывает кормить ее питательной пищей и тепло укутывать. Он удочеряет ее, но, уступая ее просьбе, разрешает ей уйти в храм Дианы.
Характерна фигура ученика врача, «юноши по виду, но старца по уму», который терпеливо и настойчиво добивается оживления Архистратиды, а добившись, искренне радуется этому. Его искусство и усердие по достоинству оцениваются учителем (гл. 26-27).
Из отрицательных персонажей выделяются нечестивый, жестокий и алчный сводник Странгвиллион и его жена Дионисиада, обманувшие доверие Аполлония и отплатившие ему злом за добро.
Дионисиада выступает в обличье злодейки-мачехи, хитрой и вероломной, способной из чувства зависти убить приемную красавицу дочь, чтобы в ее богатые уборы и одежды нарядить родную уродливую дочь. Этому типично сказочному образу сопутствуют постоянные эпитеты: «злодейка», «преступница», «злейшая и ядовитая гадина».
Несколько сложнее обрисован Странгвиллион. Несмотря на овладевшее им чувство ужаса и отчаяния от злодеяния жены, он все же идет на сделку с совестью и прямое предательство, трусливо покрывая убийство. Кляня Дионисиаду, он малодушно подчиняется ей. Этот преступник из слабоволия - не типичен для сказочной фигуры злодея. Он идет на соучастие в преступлении, терзаемый угрызениями совести, чего со сказочными злодеями не случается.
Нетрудно заметить, что автору «Истории Аполлония» присуще довольно одностороннее представление о человеческом характере, который, в его понимании, может быть или только хорошим, или только плохим. Ему еще чуждо понятие о противоречивости человеческой натуры, ее психологической сложности.
В романе нет полутонов и оттенков. Характеристика персонажей в нем кратка и определенна. Если положительные герои обрисованы в светлых тонах, то отрицательные - лишь сгущенными, темными красками. Это касается не только главных персонажей, но и второстепенных. Зловещей мрачной фигуре Антиоха противополагаются чистота душевного мира и благородство Архистрата, Аполлония, Афинагора; жестокости, алчности, лживости Дионисиады, сводника Странгвиллиона противопоставлены человечность, доброта, бескорыстие старых рыбаков, кормилицы Тарсии, эфесских врачей.
Добро и зло, порок и добродетель - вот схема распределения ролей в романе-сказке, схема, естественно, предполагающая известные преувеличения и идеализацию в обрисовке образов.
Впрочем, мы и не можем упрекать в этом составителя раннего греческого романа, еще слишком примитивного и неразвитого в художественном отношении.
Здесь следует лишь подчеркнуть особую манеру подачи образов и приемов проявления характеров через внешние отношения, действия и события, хотя сами эпизоды, обнаруживающие свойства персонажей, весьма традиционны: побег и странствие, нападение пиратов, кораблекрушение, неожиданное спасение, счастливый конец.
Стиль и словесное оформление «Истории Аполлония» определялись как сказочной тематикой, так и социальной средой, в которой она сложилась и для которой предназначалась. Эта среда - широкие слои читателей среднего культурного уровня.
Отвечая вкусам такой аудитории, малоискушенной в вопросах литературного мастерства, роман-сказка об Аполлонии Тирском изложен с предельной и наивной ясностью народной сказки. Он отличается также сжатостью фактического рассказа, напоминающего сценарий, либретто, может быть, даже конспект какого-то более пространного повествования. Сюжетная занимательность романа укладывается в рамках довольно примитивной художественной формы.
Манера изложения романа близка к сказочной. В чисто сказочной повествовательной форме написаны, например, начала глав: «Прошло несколько месяцев, а, может быть, даже совсем немного дней...» (гл. 11), или: «Спустя некоторое время...» (гл. 19) и др.
Роману-сказке чужды описания. И если они иногда возникают на его страницах, то обычно оказываются тесно сплетенными с сюжетом, поясняя или иллюстрируя его. Картина бури перед кораблекрушением, например, как бы предвещает будущие несчастья Аполлония (гл. 11); разгулявшиеся морские волны, сопровождая рождение Тарсии и похороны мнимоумершей Архистратиды, оттеняют и как бы усугубляют драматичность событий (гл. 25-26).
В «Истории Аполлония» нет описаний стран и народов, художественного приема, широко применявшегося в других романах (например, у Гелиодора, у Ахилла Татия, у Псевдо-Каллисфена). Этот роман беден впечатлениями путешествующего героя; а ведь он за 14 лет странствия многое видел и многому мог подивиться, а затем рассказать об этом. Элемент описания в романе сведен до минимума: «. .. Выйдя в открытое море, он достиг дальних и неизведанных частей Египта» {гл. 28).
По-видимому, неизвестный составитель романа не отличался развитым воображением и не обладал навыком риторического искусства, свойственного писателям софистического направления, хотя и он в некоторой мере испытал их влияние.
Изредка встречаются в романе краткие описания произведений искусств. Вот, например, описание памятника Аполлонию и Тарсии: «Аполлоний стоял, обнимая правой рукой дочь, и попирал ногами голову сводника. Надпись же гласила: «Аполлонию, восстановившему наши стены, и Тарсии, среди тягчайших испытаний целомудренно сохранившей девственность, в знак глубокой любви на вечные времена поставил этот памятник парод Митилены» (гл. 47).
Эти описания, несущие определенную смысловую нагрузку, также включены в ход развития действия, которое развертывается динамично, но довольно ровно, не прерываясь вставными эпизодами, отвлекающими читателя от основного сюжета. Действия героев изображаются в виде параллельных сюжетных звеньев, развивающихся, однако, во временной последовательности. Рассказ об одном лице, приостанавливаясь, уступает место новому ходу сюжета с участием другого персонажа и обычно начинается словами «между тем», «пока»: «Пока в Митилене происходили такие события, Аполлоний после четырнадцатилетнего отсутствия возвратился в Тарс...» (гл. 37).
Для перехода от одного эпизода к другому применяются мотивы кораблекрушения, нападения пиратов, вещего сна и т. п.
Есть в романе довольно живописные зарисовки быта. При этом внимание уделяется даже отдельным деталям и частностям. Интересны и колоритны, например, картины пира с его развлечениями во дворце Архистрата (гл. 14-16), игр и состязаний в гимнасии (гл. 13), забавна бытовая сценка сватовства трех женихов к Архистратиде (гл. 19; 21), реалистично описание оживления киренской царицы эфесскими врачами (гл. 26-27).
В «Истории Аполлония» элементы быта легко уживаются с мотивами сказки.
Подобное смешение разнородных элементов наблюдалось нами в другом раннем романе - «Романе об Александре», где со сказкой причудливо сплетается история. По-видимому, сращивание элементов быта или истории со сказочными чертами было специфической особенностью многих греческих романов.
Сцены и эпизоды романа заключают в себе концентрированное действие, изобилуют разговорными оборотами. Событиями наполнена каждая глава. Насыщенность действием и живыми диалогами подчеркивает народную основу романа.
Изложение событий приобретает особую динамичность благодаря диалогу, который в зависимости от обстоятельств меняет свою окраску: он то риторически приподнят, то лиричен, то грубоват и обыден. В мягком юморе дана, например, сцена разговора Архистрата с женихами дочери, эмоциональны и трогательны сцены узнаваний в трюме корабля и в храме Дианы.
Своеобразие романа в том именно и состоит, что в диалоге и языке персонажей сказываются индивидуальные черты и особенности их характера. Речь Тарсии, например, эмоциональна и возвышенна, она как бы подчеркивает ее чистую романтическую натуру. Патетична и наполнена соответствующим моменту настроением речь Аполлония. Обращение его к Нептуну после кораблекрушения носит риторический характер, оно содержит обращение, восклицание, риторические вопросы: «О, Нептун, владыка моря, вероломно обманывающий невинных, не для того ли ты спас меня от гибели, чтобы жестокому Антиоху легче было преследовать сирого и нищего? Куда мне идти? Куда направиться? Кто окажет помощь незнакомому пришельцу?» (гл. 12). Риторически окрашена и речь Аполлония на могиле Тарсии, где окаменевший от горя, он клянет свои глаза за то, что не может плакать (гл. 38), а также исполненная радости речь в трюке корабля при встрече с дочерью (гл. 45). Напротив, речь Архистрата уравновешенна, проста, полна достоинства и благоразумия. Проста и безыскусственна речь Геленика, обнаруживающая характер человека из народа, честного, бескорыстного, гордо отвергающего вознаграждение за услугу: «Не бывать, повелитель, тому, чтобы я за такое дело взял награду. Ведь у честных людей дружба не покупается за деньги» (гл. 8).
В романе встречаются цитаты из Вергилия, что может свидетельствовать о влиянии его на автора «Истории Аполлония». Американская исследовательница романа Е. Хейт [12] считает, например, фрагменты гексаметров, описывающих бурю на море, реминисценциями «Энеиды» (I, 81-156 и VIII, 675-713). Внимание Архистратиды к Аполлонию напоминает гостеприимство, оказанное Дидоной Энею, так же как и ее сострадание к нему. Описание возникающего чувства молодой девушки к Аполлонию иллюстрировано стихотворными строками из «Энеиды» (IV, 1, 4, 5, 12).
Другие исследователи указывают на сходство отдельных моментов романа с «Метаморфозами» Овидия и «Метаморфозами» Апулея [13].
Стиль и тон романа неоднородны. Однотонное течение фактического рассказа сочетается в нем с диалогами различной настроенности. Прозаическое изложение порой перемежается со стихотворными вставками (фрагментарные поэтические строки с описанием морской бури, десять стихотворных загадок Тарсии, загаданных Аполлонию в трюме, чтобы утешить его, и ее песнь).
Смешение прозы и поэзии говорит о том, что и народного романа в какой-то мере коснулось влияние второй софистики, выразившееся в использовании характерных для нее малых жанров: стихотворений, загадок, писем.
Введение в текст романа писем отвечало литературным вкусам времени. Эпистолографический жанр получил широкое распространение в ту пору и был очень популярен как в греческой, так и в римской литературе.
В романе упоминаются письма женихов Архистратиде, приводится ее письмо-ответ, в котором она объявляет отцу о своем выборе (гл. 19-20); есть в нем сопроводительное письмо, вложенное Аполлонием в гроб с Архистратидой с просьбой к нашедшему это письмо достойно похоронить царицу (гл. 26).
Относительно стихотворных загадок Тарсии в научной литературе высказывалось предположение о том, что они - позднейшее добавление, заимствованное из коллекции загадок Симфосия (конец V-начало VI в. н. э.). По мнению Смита [14], это реминисценции популярных восточных сказок.
Следует, однако, заметить, что загадывание загадок нашло широкое применение не только в литературе народов Востока, но и в литературах Греции и Рима. О популярности загадок у греков и римлян может свидетельствовать хотя бы сцена из «Пира софистов» Афинея (X, 69-88), или сцена пира Тримальхиона в «Сатириконе» Петрония; встречаются загадки у Гелиодора (I, 18). В загадочной форме часто выражались оракулы и пророчества (вспомним пророчества в «Романе об Александре», также выраженные стихами - I, 33).
Загадки в рассматриваемом романе предлагаются главному герою дважды: в начале и в конце (гл. 1-2 и 42-43), в противоположных по смыслу частях. Загадка Антиоха, коварная и хитроумная, задумана, чтобы губить людей; загадки Тарсии, житейские и забавные, напротив, имеют целью развлечь и утешить страдающего и отчаявшегося Аполлония. И в том и в другом случае загадки подчеркивают характер задающего их: вероломство и жестокость Антиоха или же доброту и мягкосердечие Тарсии.
Как видим, и здесь загадки, как письма и описания, служат не столько украшающим элементом стиля, сколько определенным вспомогательным приемом обрисовки персонажей и в то же время связующим звеном в развертывании действия романа. Загадки как бы обрамляют содержание романа, соприкасаясь с ним лишь в вводной части (загадки Антиоха) в качестве элемента завязки и в конце (загадки Тарсии) в качестве приема, приближающего развязку.
По-видимому, такая симметричность введения загадок в сюжет соответствовала задуманной схеме симметричного, контрастного построения всего романа. Не исключено, что в христианской версии загадки были видоизменены и переиначены, а может быть даже целиком заимствованы из Симфосия [15].
Латинская версия романа «История Аполлония» была распространенной книгой, рассчитанной на широкие массы читателей. Может быть, поэтому судьба этого романа оказалась более счастливой, чем у других греческих романов: текст его сохранился в 60 с лишним рукописях [16]. Правда, между ними наблюдаются значительные расхождения, свидетельствующие о вольном обращении с текстом, характерном для анонимных произведений народного характера.
Влияние романа на последующее время было довольно велико. Он стал одной из любимых книг средневековья и Возрождения, переводился на многие европейские языки. Известно большое количество подражаний роману в форме сказок, саг, баллад, пьес (например, большая поэма Генриха фон Нейштада - около 1300 г., стихотворные переложения Ганса Сакса и др.) [17]. К «Истории Аполлония» восходит сюжет пьесы Шекспира «Перикл, принц Тирский» - драматизация, выполненная с вариациями и изменениями [18]. Латинская версия романа послужила основой для драмы-сказки К. Гоцци «Принцесса Турандот».
 

Примечания

1. Основные черты сходства романов суммированы Смитом (см.: A. Smyth. Shakespeares Pericles and Apollonius of Tyre. Philadelphia, 1898, p. 12) и Роде (E. Rohde. Der griechische Roman und seine Vorläufer. Leipzig, 1900, § 412, 413).

2. Цитаты из романа приводятся в переводе И. Феленковской (см.: «Поздняя греческая проза». М., 1961, стр. 339 сл.).

3. Этот распространенный сказочный мотив встречается во многих произведениях разных времен и народов (см.: Е. Rоhdе. Указ. соч., § 420, примеч.).

4. Н. А. Машкин. История древнего Рима. М., 1948, стр. 450, 465.

5. См.: Филострат. Жизнеописания софистов, II, 9. В его же романе «Жизнь Аполлония Тианского» есть подобные эпизоды с благодеяниями Аполлония. В одном, например, говорится о том, как в городе Аспенде Памфилийском владельцы зерна спрятали его, чтобы выгоднее продать в. другом месте. Аполлоний заставил барышников выдать зерно на рынок и тем спас население города от голода (I, 15). В другом эпизоде речь идет о помощи, оказанной Аполлонием эритрейцам, на пашни которых делали набеги соседние племена и разоряли их, обрекая население на голодание. Аполлоний добился того, что поля были отданы в безраздельное пользование эритрейцам (I, 24).

6. Подобные эпизоды, за которыми скрывается тяга людей к познанию неизвестного и которые как бы предвосхищают позднейшие научные открытия, встречались и в других романах, в частности в «Романе об Александре», где в рассказах о полетах Александра и его спуске в морские глубины отражаются заветные мечты народа об освоении воздушной и морской сфер.

7. Индекс религиозной терминологии см. в издании: A. Riеsе. Historia Apollonii regis Tyri. Leipzig, 1893, Praef., IX-XV.

8. Здесь, впрочем, можно видеть не христианский мотив помощи ближнему, а просто сочувственное отношение автора романа к людям из низов, что вполне естественно в сочинении, рассчитанном на массового читателя. О такой симпатии свидетельствуют и другие эпизоды, в которых раскрываются доброта, благородство, честность и бескорыстие простых людей, Геленика и Ликориды.

9. Е. Rohde. Указ. соч., § 419; A. Smyth. Указ. соч., стр. 15-17; W. S. Teuffel. Geschichte der Romischen Literatur. Leipzig, 1890,
III, 489, 3.

10. E. Rohde. Указ. соч.

11. A. H. Веселовский. История или теория романа? - В кн. «Избранные статьи». Л., 1939, стр. 49.

12. Е. Н. Нaight. More essays on the Greek Romances. New-York, 1945, p. 170-171.

13. E. Кlebs. Die Erzählung von Apollonius aus Tyrus. Berlin, 1899, S. 284-289.

14. A. Smyth. Указ. соч., стр. 13.

15. P. J. Еnk. The romance of Apollonius of Tyre. - Mn. (Ser. IV), I, 1948, p. 222-237, где аргументируется заключение о существовании христианской версии романа в VI в. и языческой латинской в III в.

16. Об изданиях, рукописях и последующей традиции романа см.: A. Smyth. Указ. соч., стр. 17-23; 23-60.

17. См.: Е. Klebs. Указ. соч., стр. 325-511.

18. Об использовании Шекспиром источника и соотношениях с ним см.: Е. Нaight. Указ. соч., стр. 171-189.