Следите за нашими новостями!
Philology.ru - Русский филологический портал
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

Р. И. Телешова

ВЛИЯНИЕ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ НА СТИЛЬ ПРОИЗВЕДЕНИЙ АНРИ ТРУАЙЯ

(Язык и культура. - Новосибирск, 2003. - С. 18-27)

 
Общеизвестный факт, что любой художественный текст характеризуется определенными закономерностями языкового построения. Несомненный исследовательский интерес в этом плане представляют произведения двуязычных писателей, наделенных бикультурализмом (двукультурием).
В рамках данной статьи предполагается выявить влияние русской литературы на стиль Анри Труайя и реализацию этого эффекта на интертекстуальном уровне его произведений русской направленности.
Анри Труайя, лауреат Гонкуровкой премии и член Французской Академии с 1959 г., - один из самых популярных и читаемых современных французских писателей. Число его книг, изданных только во Франции, достигает 15.367.000 экземпляров [1].
Представляется вполне уместным поставить вопрос: из какого источника романист черпает неиссякаемую творческую силу, выпуская книгу за книгой, в которых нет и следа увядания его таланта? Ответ объясняется во многом русскими корнями Анри Труайя. Общеизвестно, что Анри Труайя - псевдоним Льва Тарасова, родившегося в Москве в 1911 г. и живущего с 1920 г. во Франции. Русское имя по-прежнему живет в нем. Сжавшись в комочек, Лев Тарасов сладко спит в самых потаенных глубинах его души. Сам писатель подтверждает этот факт в своей книге воспоминаний "Такая долгая дорога" ("Un si long chemin"): "Il y a toujours un Léon Tarassoff qui dort, tendrement pelotonné, au centre de moi-meme" [2]. В творчестве этого писателя, пишущего и мыслящего по-французски, Россия занимает значительное место. Из 98 произведений романиста половина его книг повествует так или иначе о России. Анри Труайя называет себя французским писателем, пропитанным далекими русскими воспоминаниями, или русским человеком, переделанным на французский лад ("écrivain français nourri de lointains souvenirs russes ou Russe francisé") [3]. Синтезировавший в своем творчестве и в своей личности лучшие достижения русской и французской культур, Анри Труайя является как бы воплощением самой идеи взаимодействия и взаимовлияния Франции и России.
В годы отрочества Анри Труайя одинаково восхищался русскими и французскими классиками и читал их произведения в оригинале. Приехав во Францию, будущий писатель бегло говорил по-русски, а читал с трудом, так как всегда учил французский, а не русский язык. Поэтому было решено, что для практики он будет читать вслух в кругу семьи какую-то русскую книгу. Выбор пал на "Войну и мир". Этот роман стал для него настоящим откровением и навсегда покорил писателя. После "Войны и мира" Труайя погрузился в поэзию Пушкина, приводившую его в восторг строгой музыкой стиха, потом принялся за "Мертвые души" Гоголя, за романы Достоевского, рассказы Чехова. Так прошли перед ним все великие творения русской литературы. Когда он их читал, вспоминает автор, возникало чувство родственного понимания между ним и русскими писателями:
J'éprouvais, en les lisant, l'impression d'un accord fraternel avec quelque chose de plus profond en moi que l'intelligence ou l'esprit critique. La vibration qui se communiquait de leur texte à mon coeur etait un phenomene physique inexplicable. J'étais en leur pouvoir, sans savoir pourquoi [4].
Это высказывание автора подтверждает наше положение о том, что восхищение русской литературой и знание русских классиков влияют на стиль французского писателя Анри Труайя.
Произведения Анри Труайя являются диалогом писателя не только с читателем, но и со всей современной и предшествующей русской культурой, в частности, русской литературой. Культура и язык страны рождения Анри Труайя наложили на него сильный отпечаток, нашедший яркое отражение в стилевой системе его художественных текстов. Сам писатель указывает этот факт: "Il est possible, que la connaissance du russe ait marqué mon style en français" [5]. Проведенный нами анализ позволяет отметить некоторое сближение между Анри Труайя и его любимыми русскими писателями, Александром Пушкиным и Николаем Гоголем. Цитаты, реминисценции и совокупность имен персонажей рассматриваем формами интертекстуальных включений, соотносимых с русской литературой.
Беспрерывное взаимодействие двух литературных миров, русского и французского, в сознании двуязычного писателя приводит к тому, что Анри Труайя с большим удовольствием включает в структуру своих произведений русские цитаты и реминисценции (заимствования автором чужих образов или ритмико-синтаксических рисунков [6]). Персонажи Труайя вспоминают строки из произведений Михаила Лермонтова, Михаила Ломоносова и Александра Пушкина. При этом пушкинские цитаты и реминисценции явно преобладают. Автор наделяет поэтические цитаты той же функцией, которую играет поэзия в жизни его создателя. Многие персонажи Труайя припоминают пушкинские стихи в минуты душевных переживаний. Приведем пример цитирования отрывка из стихотворения А.Пушкина "Бесы" [7] в трилогии "Tant que le terre durera":
 
Les nuages courent et tournent
Une lune invisible éclaire,
Les flocons de neige volante... [8]
 
Борис Данов чувствует себя униженным во время наложения ареста на мебель в своей французской квартире по поводу неуплаты долгов. Герой страдает. Борис Данов, желая освободиться от злобного чувства, испытывает внезапное желание поговорить на русском языке и вспомнить свое любимое пушкинское стихотворение. Отметим, что Труайя, цитируя Пушкина, упоминает лишь имя русского поэта и не дает название его стихотворения.
Игорь Дмитриевич Лебедев, вспоминая свою счастливую жизнь в дореволюционной России, силится вспомнить строки из "Евгения Онегина":
Il butait sur un vers d' "Eugène Onéguine". Comment est-ce après : C'est l'hiver, le moujik se rejouit... [9]
Пушкинкая строка (Зима!... Крестьянин, торжествуя...) возвращает Лебедева в то счастливое время, когда была жива его супруга, знавшая пушкинскую поэму наизусть и рассказывающая ее на семейных празднествах и в кругу друзей.
Три разновидности реминисценций, выявляемых нами в литературных текстах Анри Труайя, отсылают читателя к произведениям Александра Пушкина: "русские запахи", образ колокольчика и мотив "Медного всадника". Прокомментируем вышеуказанное положение на примерах.
Читатели Труайя слышат запахи русских церквей ("une odeur d'encens", "cette odeur doucatre, orientale"), русского дома ("une odeur subtile"), русской кухни ("une odeur du plat russe venue de quelque lointaine cuisine"). Лексемы odeur, air, parfum являются значимыми в русских описаниях французского романиста.. Прощальный вечер семьи Дановых накануне их отъезда из России длится до утра. Дети перевозбуждены и не могут заснуть. Константин Кириллович допускает все детские вольности и даже приговаривает:
Qu'ils écoutent les rumeurs de la maison, qu'ils regardent tous les meubles, qu'ils reniflent toutes les odeurs, qu'ils palpent tous les objets, parce que plus jamais, plus jamais, ils ne connaitront cela [10].
Константин Кириллович желает, чтобы детская память запечатлела все домашние предметы и запахи.
Александр Козлов, родившийся во Франции и приезжающий впервые в Россию, родину своих родителей, испытывает порыв энтузиазма. Он назовёт это чувство в письме к своей французской подруге "любовью с первого взгляда" ("coup de foudre"). Он мгновенно "полюбил" Россию и её воздух . Об этом он также сообщает Француазе Эглетьер :
Dès que j'ai touché cette terre, dès que j'ai respiré cet air, dès que j'ai entendu dans mes oreilles les sons de la langue russe, j'ai compris que la France était perdue pour moi [11].
Многие персонажи Труайя, приезжая во Францию, испытывают ностальгию по российским запахам. Они чувствуют себя в этой стране чужими. Даже парижские запахи они находят "отличными и особыми". Это подтверждается в следующем диалоге:
Tu ne te sens pas bien ? demanda-t-il.
...Le bruit, l'odeur... Je ne suis pas habituée... [12]
Рамки статьи не позволяют привести все выявляемые нами примеры, но и выше приведенные отрывки показывают наглядно, что в своём рабочем кабинете Анри Труайя находится под впечатлением и властью знаменитой пушкинской фразы из поэмы "Руслан и Людмила": " Здесь чудеса... Здесь Русью пахнет ". Писатель произнесет эту знаменитую пушкинскую фразу во время нашей встречи, в ходе которой я изложила ему проект моего исследования.
Описания русских зимних пейзажей Анри Труайя часто имплицитно отсылают читателя к тематике пушкинских стихотворений ("Зимняя дорога", "Пущину" и др.), в частности, к образу колокольчиков. Характерно, что никаких явных намёков на русского поэта Александра Пушкина мы не встречаем во французском тексте. Лишь читатель, наделённый бикультурализмом, способен заметить этот рекуррентный элемент описательных фрагментов, как мы это выявляем в следующем примере, воспроизводящем описание русской деревни:
La campagne était enfarinée à perte de vue. Dans cette blancheur, se balançaient trois crinières noires. Les clochettes tintaient au milieu d'un silence sidéral. Des flocons légers flottaient dans l'espace et venaient mourir en gouttelettes fraiches sur les lèvres de Sophie... [13].
Звучание колокольчика мы обнаруживаем в описании сцены отъезда Озарёвых из отцовского имения в Санкт-Петербург. Софи и Николай садятся в сани, запряжённые лошадьми. Повествователь не забывает вставить : " Des clochettes tintaient " [14].
На склоне лет Игорь Дмитриевич Лебедев из романа "Le bruit solitaire du coeur" часто вспоминает своё русское прошлое, в частности, безумные прогулки на тройках. Вновь появляется образ колокольчика:
La troika volait à travers des dentelles de froid. Le tintement des clochettes ponctuait la chanson que le cocher braillait pour amuser la compagnie [15].
В моменты бессоницы Лебедев, живущий в Париже, видит своё путешествие в Астрахань, которое он совершает в санях с лошадьми и со звоном колокольчика:
En rase campagne, les chevaux prenaient de la vitesse. Leurs clochettes tintaient dans un vide astral [16].
Многочисленные реминисценции мотива колокольчика позволяют также рассуждать и о единстве писательской мысли.
В романе "Marie Karpovna" выявляем еще один вид реминисценции, наводящую читателя на воспоминание о Пушкине. Описывая деспотичную и властную Марию Карповну, Анри Труайя отмечает:
Chacun de nous a un cavalier de bronze dans sa vie...
Алексей не избегает участи пушкинского несчастного Евгения. Оба они видят причину зла в "медной статуе":
Oui, oui, sa mère était une statue d'airain que tout homme faible sent dressé derrière son dos.
Отметим, что Алексей хочет получить наследственный дар от своей матери Марии Карповны. Мать прибегает к гнусному шантажу и предлагает сыну переехать жить в материнское имение и жениться на служанке Агате, всецело преданной Марии Карповне. Алексей отказывается совершить подобную "дьявольскую сделку". Труайя делает некоторые комментарии относительно содержания пушкинской поэмы, что облегчает французскому читателю понимание мыслей и реплик персонажей.
Все три разновидности пушкинских реминисценций создают впечатление рельефности и одновременно порождают чувство некоторой интеллектуальной независимости читателя по отношению к произведениям Анри Труайя.
В постоянном "внутреннем перемещении" между Францией и Россией и сближении французской и русской литератур заключается удивительная творческая оригинальность и целостность Анри Труайя. Отказ от одной из этих богатых литератур во многом обеднил бы его творчество. Эту же мысль разделяет одна из его героинь, Ольга Курганова из романа "Le défi d'Olga":
Quel appauvrissement si elle avait, en s'expatriant, commis l'erreur de renoncer a l'une ou l'autre de ces deux cultures [17].
Любое литературное произведение манифестирует авторское видение мира. Выбор имени персонажей редко лишен смысла и значения. Нам представляется, что этот выбор способствует решению определенных стилевых задач, которые автор ставит перед тем или иным героем. Анри Труайя интересуется ономастикой русских имен, используемых Николаем Гоголем в "Мертвых душах", и объясняет это французскому читателю:
Les noms memes des protagonistes avaient été choisis par l'auteur pour indiquer plaisamment leur nature. Ainsi, en russe, le nom de Manilov, le mielleux, évoque l'idée d'une invite aimable, d'un appel galant. Le nom de Nozdrev, qui a le nez en l'air et la lippe dédaigneuse, est tiré du mot russe nozdria, qui signifie: narine. Le nom de Sobakévitch, au caractère de chien, dérive du mot russe sobaka, qui veut dire précisément: chien. Le nom de Korobotchka, cette pauvre idiote, fermée à toutes les suggestions, reproduit simplement le mot russe korobotchka: petite boite. Quant à Pliouchkine, le ladre monstrueux, son nom vient du mot russe pliouchka, que l'on veut traduire par galette et, en effet, à la reflexion, Pliouchkine était autant galette qu'homme. De meme Korobotchka n'était qu'une petite boite habillée en femme, et Nozdrev une narine gigantesque, perchée sur une paire de jambes, et Sobakévitch, un chien vigoureux, au poil hirsute et aux mouvements maladroits. Cette description singulière des etres et des choses enfonçait le lecteur dans un univers comparable à celui des glaces déformantes [18].
Многие имена персонажей Анри Труайя являются экспрессивными и преднамеренно отобранными. Приведем несколько примеров из трилогии "Tant que la terre durera". Торговец шоколадными изделиями имеет "сладкое имя" Абрикосов, актер Правдин оказывается отъявленным лгуном. Читатель чувствует тонкий юмор писателя, дающего имя Худенко тщедушному худому человеку. Сержанту Нелепову не везет в жизни, так как уже его имя отсылает его к чему-то бесмысленному.
Главным персонажем романа "La Lumière des justes" является Николай Озарев. Офицер царской армии, участвующий в военной кампании в Париже в 1814 году и воспринявший демократические идеи французского общества той эпохи. Впоследствии он принимает участие в восстании декабристов. Собственное имя Озарев соотносится с русским словом озариться в значении "способным понять что-либо".
Скрытый и непроницаемый характер русских персонажей Анри Труайя становится доступным для двуязычного читателя. Именно такой читатель способен осуществить аналитический "путь" познания совместно с двуязычным писателем, наделенный двукультурием. Часто черта характера или какой-то внешний признак оказывается решающим в выборе собственных имен в произведениях Анри Труайя. Следующий пример является также подтверждением данного утверждения. В романе "Le bruit solitaire du coeur" автор повествует о печальном конце жизни своего отца. Русский эмигрант получает имя Лебедева. Это собственное имя наводит на воспоминание о грустном завершении человеческой жизни, ассоциирующейся в сознании писателя с лебединой песней. Бесспорно Анри Труайя имеет свою манеру выбора имен для своих вымышленных персонажей. В этой манере, одновременно обычной и игровой, мы склонны видеть некоторое сближение между Анри Труайя и Николаем Гоголем.
Читатель, владеющий русским и французским языками, русской и французской культурами, способен глубже понять и оценить творческие замыслы Анри Труайя. Русское прошлое писателя, его "внутренняя Россия" никогда не покидают Анри Труайя. Об этом сам писатель напишет в адресованной нам надписи своего романа "La fille de l'écrivain":
Le roman dans lequel il n'y a plus rien de russe..., sauf peut-etre la pensée secrète de l'auteur [19].
Анализ произведений Анри Труайя в свете его русских корней дает богатый материал для исследователя. Выявление влияния русской литературы на стиль французских произведений Анри Труайя является ярким свидельством нашего утверждения. Рамки данной статьи не позволяют описать другие формы сближения русской и французской литератур в творчестве французского романиста. В дальнейшем будет интересно сопоставить особенности построения описательных контекстов в романе Льва Толстого "Война и мир" и ранней русской трилогии Анри Труайя "Tant que la terre durera".
Увлекательный диалог двух культур, двух литератур, русской и французской, служит гармонично интересам русских студентов, изучающих французский язык. Это побудило нас, в частности, к созданию авторского курса "Россия и Франция: диалог двух культур", в основе которого используется написанная мною монография "Frontières et reveries des origines dans l'oeuvre d'Henri Troyat" .
 

Примечания

1. Quid, 2000, p. 344.

2. Henri Troyat, Un si long chemin, Editions J'ai lu, 1987, p. 59.

3. Послание Анри Труайя студентам НГПУ, 30 июня 2002 г.

4. Henri Troyat, Un si long chemin, op. cit., pp. 46-47.

5. Henri Troyat, Un si long chemin, op. cit., p. 75.

6. Краткая литературная энциклопедия / под ред. А.А. Сурикова. - М.: Сов. Энциклопедия, 1971, с. 254.

7. А. С. Пушкин: Мчатся тучи, вьются тучи; Неведимкою луна Освещает снег летучий...

8. Henri Troyat, Étrangers sur la terre, op. cit., p. 408.

9. Henri Troyat, Le bruit solitaire du coeur, France Loisirs, 1985, p. 150.

10. Henri Troyat, Tant que la terre durera, Toulouse, la Table Ronde, 1948, , p. 749.

11. Henri Troyat, La malandre, Paris, Editions j'ai lu, 1997, p. 235.

12. Henri Troyat, Étrangers sur la terre, Toulouse, la Table Ronde, 1950, p. 196.

13. Henri Troyat, Les compagnons du coquelicot, Paris, Éditions J'ai lu, 1997, p. 316.

14. Ibidem, p. 376.

15. Henri Troyat, Le bruit solitaire du coeur, Paris, Éditions du Club France Loisirs, 1986, p. 66.

16. Ibidem, p. 179.

17. Henri Troyat, Le défi d'Olga, op. cit., p. 139.

18. Henri Troyat, Sainte Russie, op. cit., p. 100.

19. Henri Troyat, La fille de l'écrivain, Grasset, 2001.

20. Публикация планируется в издательстве Тулонского университета в 2003-2004 г.